Читать интересную книгу Реквием машине времени - Василий Головачев

– Это подтверждается фактами?

– Утверждать не берусь, но некоторые факты действительно говорят в пользу гипотезы. По сообщениям конкистадоров, автоматов обслуживания хроноускорителя, оборудование Ствола работает в экстремальном режиме, внутри Ствола находятся люди, но связи с ними нет.

Ромашин кивнул.

– Как вы считаете, Игорь Марич погиб?

– Вероятно, хотя надежда на его возвращение остается. Вполне возможно, что внутри лаборатории время течет медленнее, чем вне здания.

– А не мог он проникнуть в Ствол через выходы лаборатории?

– Не исключено, однако, чтобы это проверить, надо повторить попытку атаки лаборатории. К сожалению, конкистадор, вернувшийся оттуда, пуст, как консервная банка.

Ромашин перевел взгляд на Павла, в глазах его мелькнула тень сожаления и вины. И намек на сомнение.

– Мы надеемся на вас.

– Я это понял. Уже второй день готовлюсь к новой разведке. Завтра или послезавтра буду готов.

– Не торопитесь с разведкой, прежде рассчитывайте варианты проникновения в здание. Ошибки быть не должно. И еще: вы слышали о странных явлениях в атмосфере Земли, в Приземелье и на границах Системы?

– Нет, – Павел не стал рассказывать Ромашину о том, как ходил с Маричем к Стволу в ночь перед его безрассудно смелым шагом. – В последнее время я не слушаю программу новостей.

– Эта информация пока закрыта для всеобщего оповещения, можете узнать подробности по каналам Управления. Вкратце дело вот в чем: две недели назад над Стволом засветилась область стратосферы площадью в десять квадратных километров. Издали очень похоже на северное сияние. Кроме того, на высоте около десяти тысяч километров от поверхности Земли над той же точкой обнаружен «пузырь отталкивания» – зона, не пропускающая через себя ни одно материальное тело. Диаметр «пузыря» – около двухсот километров. Визуально он не наблюдается, никаких аномалий физических полей не обнаруживает, но при попытках преодолеть абсолютно пустое пространство «пузыря» появляются силы отталкивания.

– Занятно, – тихо проговорил Павел.

– Вы находите? Ну и последнее: у полюсов эклиптики, на расстоянии около одной астрономической единицы, объявились «прозрачные дыры» – зоны поглощения вещества. В одну из них засосало несколько автоматических зондов и беспилотный астрономический модуль, в другую – станцию СПАС-42. Из пяти членов экипажа спастись удалось троим. Объяснить причины явлений ученые пока отказываются, но нет сомнений, что явления связаны с катастрофой, вернее, с работающим до сих пор Стволом.

– Эта мысль приходит в голову в первую очередь.

– Совершенно верно, не обязательно иметь семь пядей во лбу, чтобы увидеть связь. Явления стали наблюдаемы две недели назад, то есть как раз после катастрофы, а области свечения, отталкивания и поглощения укладываются на прямой, проходящей через Ствол, и «привязаны» к нему, то есть вращаются вместе с Землей. Там сейчас с физиками Академии работают и наши эксперты.

– Только что подумал: они не пробовали прощупать космос дальше по вектору?

– Интересная мысль. Мы предложим проверить. Что ж, степень вашей автономности остается прежней. Готовьтесь к вылазке в лабораторию, восстанавливайте в зале управления обстановку, которая была во время эксперимента. Сможете определить степень опасности работающего Ствола?

– Не знаю, – помедлив, ответил Павел. – Наверное, только при наличии полной информации о положении дел. Пока же Ствол для нас – «черный ящик». Никто не знает, почему он работает и в какие времена проник. Такие вот дела.

Ромашин встал, походил по кабинету и сел за стол.

– Вы мне напомнили… Вам не кажется, что возник парадокс? По свидетельствам конкистадоров, ближайшие точки выхода Ствола в реальное время – двести лет назад, триста, десять тысяч. Почему же нет документов из прошлого, что эти события имели место в Брянском лесу? Ведь для нас-то они уже произошли? Предки должны были отразить их в документах, хрониках, летописях…

– Парадокс и в самом деле существует, но физики объясняют его по-разному. Одни тем, что в силу вступил закон затухания последствий, специфичным проявлением которого и является отсутствие всякого рода упоминаний о появлении Ствола в различных исторических эпохах. Второе объяснение весьма оригинально: эксперимент закончился в ту же секунду, когда и начался. То есть все, что мы сейчас переживаем, – один из возможных путей развития эксперимента, как бы «сон» Вселенной. Исчезнет причина хроносдвига – исчезнут, как и не было, события, происшедшие после пробоя хроноскважины. Но есть еще более экзотичные гипотезы, например, что Ствол вышел в прошлом в «соседних временных углах». Раньше говорили – в «соседних измерениях», именно поэтому история и не сохранила свидетельств его выхода.

– М-да, любопытно. Многовато гипотез, не правда ли?

– В том их и слабость. Правда, истина бывает многолика. Может быть, она и в нашем случае лежит на стыке многих гипотез? Путь к ней один – познание.

Ромашин едва заметно улыбнулся.

– «Тысячи дорог уводят от цели, и лишь одна-единственная ведет к ней». Монтень. Древние философы знали цену мудрым изречениям. Вам нужна моя помощь?

– Пока нет. – Тогда до встречи. Жду вас через два дня… если ничего не случится. Надеюсь, мир просуществует столько времени.

Они улыбнулись друг другу, чувствуя взаимное расположение, и Павел покинул кабинет начальника отдела безопасности.

В коридоре он наткнулся на спешащего человека. Оба одновременно извинились и, пройдя два шага, остановились.

– Павел?

– Женя!

– Ну, здравствуй, бродяга! Вот не думал встретить тебя здесь. Ты же инспектор космосектора, насколько мне помнится. Или перешел в отдел к наземникам?

– Временно, Женя, временно.

– Понятно. Катастрофа с лабораторией времени?

– Следишь за новостями? Угадал. А ты где сейчас?

– Все там же: испытательный полигон, бригада наземного транспорта. Не забыл еще? Ребята тебя помнят, особенно Витольд, он уже начальник монтажно-испытательного корпуса.

– Вырос парень. Я тоже всех помню, передавай привет.

– Обязательно. Что же ты не спросишь, как Люция?

Павел слабо усмехнулся.

– Верю, что у нее все хорошо.

Евгений помолчал.

– Ты из-за нее ушел? Ребята долго гадали…

– Из-за себя.

– Понятно. Ну ладно, дело прошлое. Я побежал, меня ждут. Заходи к нам, если освободишься. Кстати, у нас с Люцией дочь, назвали Алевтиной. Люция ушла из бригады, и мы с ней поженились.

Евгений сжал руку в кулак, вскинул вверх прощальным жестом и пошел прочь.

Павел остался стоять, оглушенный новостью, потом медленно двинулся в свой кабинет. Там записал появившиеся мысли на кристалл, прочитал поступившие по запросам сообщения, а сам вспоминал Люцию, пытался представить, какой она стала, какая у нее дочь, почему она вышла за Баранова… Сколько лет они были вместе, в одном отряде, изо дня в день, и каждый раз она была разная: то ласковая и нежная, то чужая и недобрая, дразнящая и насмешливая, ранимая и беспомощная, твердая и сильная, капризная и нетерпеливая… Так и осталось загадкой, какая она настоящая. Был прав поэт, утверждавший:

У каждого свой тайный личный мир.Есть в мире этом самый лучший миг.Есть в мире этом самый страшный час,Но это все неведомо для нас…

И до сих пор личный мир – тайна и долго будет еще оставаться тайной для других. К Люции эти строки, пожалуй, применимы. Почему она вдруг потеряла интерес к Павлу после стольких встреч? Почему Евгений, Женька-простейший, которого она вообще не замечала, вдруг стал ее мужем? Вечный неудачник и неумеха, простой до кретинизма, хороший математик, но плохой спортсмен, худой и нескладный – и рядом Люция, эффектная, красивая, уверенная в себе… Трудно представить! Невозможно представить! И тем не менее – факт! Факты – упрямая вещь, как говорил мудрец. Правда, выглядит он уже не интеллигентным «хлюпиком в очках», возмужал, пополнел… Ее влиянием…

Павел очнулся, взглянул на часы и заторопился. Пора было идти в экспертный отдел Академии наук. А вечером он нашел Баранова, к которому его потянуло болезненное любопытство, ответил отказом на приглашение посидеть дома, в семейном кругу, и повел Евгения в ресторан «Золотой плес» в Брянске.

Вспомнили друзей, знакомых, поговорили о работе, а потом Павел неожиданно для себя решил показать Евгению Ствол. Не отвечая на вопросы, усадил товарища в комфортабельный куттер класса «Сапсан», и они взлетели.

Четверть часа прошло в молчании.

Куттер бесшумно скользил в ночи, обгоняя редких попутчиков, видимых только по мигающим габаритным огням. Под ними проплывали россыпи цветных искр, пятна и полосы света – поселки и кемпинги, зверофермы и фабрики биосинтеза, станции магнитопланов, спортивные базы, дома отдыха, культурные центры. Рассасывание городов уже достигло той степени, когда концентрация зданий воспринималась как отклонение от нормы, и поверхность земли с высоты в три километра напоминала один колоссальный парк, город-лес. Лишь изредка в сиянии и мерцании огней протаивали темные провалы: реки и болота, острова не тронутого цивилизацией леса, заповедные и туристские зоны. На юге постепенно меркло, исчезало за горизонтом голубоватое зарево – центральный район Брянска с его памятниками старины. В нескольких местах подпирали небо белые спицы лифтов, двигаясь назад, исчезая на фоне более яркого свечения каких-то сооружений. На севере, куда стремился куттер, из-за горизонта вырастала ровная белая колонна, утопающая в разноцветном облаке света. Колонна росла быстро и вскоре заслонила собой четверть небосклона.