В конце концов Эрл пришел к неоднозначному выводу. И вывод этот его не радовал.
Орленок просто оказался сильнее и хитрее. Воинство Гаэлона с самого начала битвы было обречено на поражение…
— И вот еще что, сэр Эрл, — добавил слуга. — Его величество жалует вас одеждой со своего плеча. И тростью, дабы облегчить вам прогулку.
Он оставил узел у ног Эрла, положил туда же свежесрезанную тонкую трость из ветви орешника, поклонился и неплотно задернул полог. Узкий и холодный белый луч лег на лицо Эрла.
Король, морщась от ноющей боли во всем теле, сел. Потянул на себя узел. Там оказались штаны, сапоги, камзол и белье. Эрл поднялся (высота повозки позволяла ему, как он уже выяснил, стоять во весь рост). Затем медленно стащил с себя жутко воняющую потом длинную рубаху. Сразу стало холодно, но этот холод бодрил.
Перед тем как одеться, помедлил. Противно было надевать одежду с плеча врага, но очень уж его тянуло выйти наружу, пройтись по земле, дохнуть свежего воздуха.
И осмотреться.
Быть может, боги будут милостивы к нему, и ему удастся…
Эту мысль Эрл отогнал от себя как чересчур соблазнительную.
Щель неплотно задернутого полога давала достаточно света, чтобы он мог осмотреть себя. Жуткие багровые шрамы сплошь покрывали его тело. «Будто бычью тушу нарубили для продажи, а потом зачем-то решили заново сшить», — мрачно подумал Эрл. Он положил ладонь на правую сторону лица. Под глазом ощущался длинный и неровный, очень выпуклый шрам.
Эрл сильно похудел, потому камзол и штаны Орленка лишь немного жали ему. Сапоги же пришлись впору.
Прихватив трость, король покинул повозку, ставшую ему домом почти на три недели.
Одного взгляда ему хватило, чтобы понять: надеяться на побег по меньшей мере глупо.
Орленок расположил свое громадное войско в открытом поле, где невысоко вздымались холмы, поросшие рощицами. Всюду, сколько хватало взгляда, теснились шатры, палатки, навесы, телеги, повозки и фургоны… Торчали к небу флаги на длинных пиках — и еще выше флагов поднимались кажущиеся неподвижными ленты дыма от костров. Стреноженные кони хрупали овес из мешков, подвешенных к мордам… До Эрла донеслось отдаленное мычание — он удивленно обернулся и увидел большое стадо коров, расположенное на участке поля, наскоро огражденном воткнутыми в землю копьями, между которыми были протянуты веревки…
И люди… Поле кишело людьми — мужчинами, облаченными в металлические и кожаные доспехи, увешанные оружием. Ратники налаживали нехитрый обед на кострах, хохотали и гомонили, собравшись группами, чистили мечи и правили стрелы, перетягивали луки… От выпавшего снега на этом поле остался только запах — все вокруг было затоптано солдатскими сапогами в бурую чавкающую жижу.
А в рощах весело стучали топоры.
«К вечеру, — подумалось Эрлу, — половина холмов обнажится. Через два дня — от рощ не останется и следа…»
На севере, на горизонте, темнели башни какого-то города. Эрл попытался определить — что это за город. Но не смог.
Он двинулся наугад, пробираясь между кострами ратников. Тело подчинялось ему, но неприятная слабость холодила грудь тошнотой, то и дело начинала кружиться голова. Ореховая трость пришлась как раз кстати — дважды Эрлу пришлось останавливаться и опираться на нее, пережидая особо сильные приступы головокружения.
Он шел, и марборнийские ратники, мимо которых лежал его путь, поднимая головы, без стеснения пялились на него. Эрл не смотрел на них, стараясь высоко держать подбородок.
«Если кто-нибудь раскроет пасть и что-нибудь вякнет, — твердо решил он, — раскрою череп тростью — и будь что будет… Уж двух или трех-то я смогу уложить. Сил хватит…»
Но ратники замолкали при его приближении и начинали говорить только за его спиной.
Очень скоро король почувствовал, что его все-таки сопровождают. Остановившись вроде бы для того, чтобы передохнуть, он вычислил пятерых, незаметно следовавших за ним, — одетых в кожаные доспехи простых пехотинцев, конечно же простыми пехотинцами не являвшихся.
Эрл уже начал уставать и стал подумывать о том, не вернуться ли ему обратно в свою повозку, — как вдруг увидел на возвышении одного из холмов большой шатер. Вокруг шатра развевались королевские флаги Марборна и большое знамя с вышитым на нем гербом: черным орлом, держащим в когтистых лапах сноп пшеничных колосьев. Пятеро ратников, вооруженных алебардами, стояли у входа.
Эрл колебался несколько мгновений. Потом дернул уголком рта и повернул к шатру.
Он не мог пройти туда по прямой. Ему пришлось обогнуть немалый табун лошадей, затем — длинный навес, под которым спали вповалку, завернувшись в шерстяные плащи, около десятка ратников. Он оказался прямо перед большим костром. Над огнем, на жерди, укрепленной на двух рогатинах, висел котел, в котором булькало какое-то варево. Сидящие — кто на корточках, кто на щитах — ратники окружали костер. Они были так увлечены разговором, что даже не заметили Эрла.
— Не, не, не! — перекрикивая товарищей, надрывался рассказать свою историю здоровенный парняга со свежим синевато-красным шрамом, делящим надвое подбородок. — Вот с моим братом было… Да слушайте, задрыги, хорош ржать!
Из королевского шатра вышли двое. Тонкий силуэт и пышную кучерявую шевелюру одного Эрл узнал сразу. Это был Орленок. Приземистая фигура второго показалась королю знакомой. Но пара спустилась ниже — и скрылась за густым дымом костра.
Эрл пошел к шатру, огибая костер и сидящих вокруг него ратников.
— Мой брат, он сам худой-худой, смотреть страшно, — дорвавшись-таки до общего внимания, торопился рассказать парень со шрамом на подбородке, — а штуковина у него — ого-го… Всех девок в деревне огулял, они, стервы, сами под него ложились. Даже из соседней деревни в лесок на свиданки с ним бегали, лярвы… Потому как слух прошел про его штуковину-то необыкновенную… Вот как-то шел он с охоты, видит, по дороге карета пылит — графиня, значит, наша едет откуда-то в замок к себе. Брат, как полагается, отошел на обочину, поклонился. А карета — возьми и остановись…
Эрл, миновав костер, увидел, как Орленок и его низкорослый собеседник приблизились к небольшой группе всадников, явно ожидавших их. Орленок, стоявший лицом к Эрлу, сосредоточенно слушал, что говорит низкорослый. Эрл замедлил ход. Почему ему казался таким знакомым расшитый золотыми нитями камзол неизвестного, его широкий, сверкающий серебряными вставками пояс, на котором не было меча?.. Его пышная борода, такая пышная, что ее можно было видеть даже со спины, и бледная лысина, забрызганная старческими коричневыми веснушками?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});