Прежде, когда Габриэль устраивала ему одну яростную сцену за другой, он отказывался признать, что она была ранима, беззащитна и невиновна в преступлениях своего отца, о которых не ведала. Теперь же он использовал преимущества своего положения, своей власти, прекрасно понимая, что никто не заставит его изменить намеченный план действий. Он также знал, что, уничтожив Пуантро, он заслужит ненависть Габриэль и разрушит ее будущее.
Тем не менее он отнял у нее невинность, овладев ею и порыве любовной страсти, и теперь она оказалась в двусмысленном положении, совершенно не подготовленная к тому, что ожидало ее впереди.
Он поддался своему желанию, не задумавшись о последствиях. И еще он допустил ошибку в своих суждениях, которую не имеет права повторить.
Неожиданно Габриэль взглянула на него, и Роган нахмурился еще больше. У него не было выбора. Он должен был сделать решительный шаг.
Внутренняя боль еще больше усилилась. Он повернулся к Габриэль спиной и стал внимательно смотреть на море.
Значит, все кончено.
Палуба ушла у нее из-под ног, когда корабль поднялся на очередной вздымающийся гребень, затем снова потерялась под ногами. Ветер безжалостно швырял волны. Однако растущее волнение моря не занимало ее мысли, взор остановился на широкой спине Рогана.
Почувствовав на себе взгляд Бертрана, Габриэль порывисто отвернулась, а комок сдавил горло.
Нельзя сказать, что он не предупреждал ее. Никаких извинений. Никаких обещаний. Никакого завтра.
Роган выполнил единственное обещание, которое давал. Все, что произошло между ними, когда она лежала в его объятиях, он проделал красиво. Он сделал так, что ночь, которую они разделили, навсегда будет принадлежать только им.
— Мадемуазель Дюбэй… с вами все в порядке?
Габриэль взглянула на Бертрана. Его странное лицо, казалось, не выражало никаких эмоций, но она интуитивно поняла, что он встревожен. Хотела бы она знать, догадался ли он…
Краска медленно заливала ее лицо. Габриэль отвела взгляд, стараясь справиться с набегавшими на глаза слезами.
— Да, все в порядке. Мне кажется… может быть… неспокойное море… — Она остановилась, не в силах продолжать плести эту чушь, и, пытаясь улыбнуться, снова посмотрела на Бертрана. Лучше не искать оправданий, которым в любом случае трудно поверить. — Я бы хотела вернуться в каюту.
Она повернулась к лестнице, ведущей вниз. Слезы застилали ее глаза. Наивная дурочка! Она убедила себя, когда Роган держал ее в своих объятиях, что в его голосе звучало подлинное чувство. Она повторяла себе, что он не смог бы взять ее с такой полной любви нежностью, если бы не было глубокого чувства. Она заставила себя поверить, что, когда наступит утро, он больше не сможет с нею расстаться… точно так же, как она не сможет расстаться с ним.
Она ошиблась. Роган похитил ее ради мести. И не случилось ничего такого, что могло бы изменить его планы. Ничто не отвратит его от этого.
Слезы застилали ей глаза, и Габриэль не заметила лежавшего у нее на пути каната, о который споткнулась. Она резко рванулась вперед, и палуба пошла ей навстречу. К счастью, кто-то крепко ухватил ее за руку. Повернувшись, чтобы поблагодарить Бертрана, она подняла голову и встретила в дюйме от себя полные гнева золотисто-карие глаза.
— Роган…
Он еще крепче сжал ее руку, не позаботившись что-либо ответить, отвернулся и сухо сказал Бертрану:
— Можешь вернуться к своим обязанностям.
Габриэль почувствовала явно проявившееся на миг колебание Бертрана, прежде чем он отправился выполнять распоряжение капитана. Она ждала, когда Роган обратится к ней, однако гнев в его взгляде нисколько не уменьшился, когда он твердой рукой повел ее к дальнему борту.
Остановившись в отдалении, где их не могли подслушать, он повернулся к ней с твердым выражением лица. Голос звучал отрывисто.
— Есть ряд проблем, которые мы должны уладить между собой, прежде чем безумие обернется бедой. — Он выдержал паузу. — Прошлой ночью мы вели себя неразумно, еще более опрометчиво было бы позволить ситуации развиваться дальше.
Габриэль не в силах была произнести что-либо в ответ.
— Я приказал направить корабль к Новому Орлеану, где смогу высадить своих людей на берег, чтобы они передали мои условия вашему отцу. Если он примет их не откладывая, самое позднее через две недели вы будете дома.
Габриэль молча кивнула.
Он внимательно вгляделся в ее лицо. Взгляд его был настолько пристальным, что, казалось, стал почти осязаем. Он понизил голос:
— Мне показалось, будет лучше, если я покину вашу каюту до рассвета, чтобы не компрометировать вас… У меня не было намерения обидеть…
— Понимаю.
Роган сильнее сжал зубы.
— В самом деле? Габриэль…
Глаза его сверкнули на какое-то мгновение, а взгляд был прикован к ее губам так, что заставил сердце Габриэль заколотиться.
— Я сожалею на самом деле только о том, что это была последняя ночь, которая принадлежала нам. Слишком многое стоит между нами. Габриэль вздохнула:
— Слишком многое?
— Я буду беспощаден в своих требованиях к вашему отцу, и он примет их, чтобы спасти вас. Эти события кажутся сейчас такими отдаленными, но надо смотреть правде в глаза — вы вернетесь к нему, чтобы разделить с ним все несчастья. И тогда вы посмотрите на меня совсем по-другому.
— Через две недели…
Роган посмотрел ей прямо в лицо.
— Не больше.
— Не больше…
Он пожирал ее своими золотисто-карими глазами. Она поняла. Она сделала свой выбор задолго до того, как ей что-либо было предложено. Не уверенная в том, остается ли у нее право выбора сейчас, она прошептала:
— Вы хотите меня, Роган?
Он только крепче сжал челюсти.
— Если да, — я ваша.
Не сомневаясь, что Роган изо всех сил сдерживает свои чувства, она придвинулась к нему ближе, чтобы ее тихий голос был услышан сквозь шум рвущегося ветра.
— Прошлая ночь принадлежала нам одним. Пока я нахожусь на этом корабле, остальной мир со всеми его трудностями так далек, что нет нужды принимать его в расчет. Так уж все сложилось… хотя бы на короткое время.
Выражение его лица не изменилось.
— Вы понимаете, что говорите?
— Понимаю.
— Вы уверены?
— Мне не нужно времени на то, чтобы обдумывать это снова.
Она никогда не была столь уверена в своих чувствах, как в этот момент, потому что любовь переполняла ее. Габриэль положила руку ему на грудь. Она ощутила боль, пронзившую его от этого прикосновения, и ответные удары сердца. Это придало ей смелости, и она решилась произнести слова, которые сдерживала до сих пор:
— Я хочу, чтобы ты любил меня.
— Габриэль…