Глава 15
На следующее утро Элис проснулась рано от звуков голосов в комнате. Занавеси кровати были задернуты, но она выглянула из-за них и увидела в сером утреннем свете, что Том помогает хозяину одеться. Смущенная присутствием оруженосца и внезапно нахлынувшими воспоминаниями о прошлой ночи, она нырнула назад, прежде чем он мог увидеть ее. Откинувшись на подушки и слушая тихое журчание их голосов, она вскоре опять заснула, а когда проснулась снова, комната опустела. Тогда она вспомнила, что сэр Николас надевал не придворные-одежды, а кольчугу и панцирь.
Выпрыгнув из постели, она нашла свой зеленый шелковый халат, надела его и босиком подбежала к двери. Как могла осторожно она приоткрыла ее и заглянула в гостиную. К ее облегчению, там сидела Джонет и штопала.
Подняв глаза, Джонет улыбнулась и приветствовала ее, отложив работу и вставая.
— Я думала, вы проспите весь день, леди Элис. Ее величество королева дважды присылала справиться о вас, но более чем любезно запретила мне будить вас.
Элис собиралась сразу же спросить, куда уехал сэр Николас, но ее внимание привлекла одна фраза среди потока слов.
— Королева? Элизабет еще не короновали!
— Нет, но она жена короля, мадам, и нам приказано впредь величать ее так.
Элис вздохнула.
— И теперь ты решила называть меня мадам? Клянусь, Джонет, когда сэр Николас говорил, что мир меняется, я не понимала, как он прав. Мне не нравится такой мир.
— Когда мы одни, госпожа, я буду называть вас как раньше. Признаюсь, мне тоже больше нравится прежнее обращение.
Она быстро прошла мимо Элис в спальню и открыла гардероб.
— Что вы наденете?
— Что угодно, — ответила Элис. — Где сэр Николас?
— Уехал в город, мисс Элис. Служба, сказал он. И, благодарение Богу, забрал с собой болвана Хью Гауэра. Парень просто очумел! Болтает свои так называемые комплименты везде, где все без исключения могут их услышать, а потом, когда я возражаю, выглядит таким несчастным, будто сделал мне одолжение, а я дала ему пощечину. — Джонет начала перебирать одежду в шкафу.
— Думаю, он не имеет в виду ничего дурного, — вздохнула Элис. Она так хотела, чтобы рядом с ней находился муж. Ее так тянуло поговорить с ним, видеть его лицо, когда он ответит, прикоснуться к нему снова. Проснуться и увидеть, что его нет в постели, — уже плохо, проснуться и узнать, что он вообще уехал, — еще хуже, но обнаружить, что он мог уехать, даже не разбудив ее, чтобы попрощаться, — хуже всего.
Вскоре она обнаружила, что ее ждут и другие неприятности, потому что, как только она оделась и позавтракала, у нее больше не осталось причин избегать придворных покоев. Элизабет отсутствовала, но фрейлины, включая Мэдлин Фенлорд, встретили ее смехом и шутками. Некоторые высказывали ей добрые пожелания, другие отпускали непристойные замечания о супружеском долге, что заставляло ее краснеть, и ей хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Она мысленно благодарила Мэдлин, что та перевела разговор на какие-то сплетни и ее наконец-то оставили в покое.
Когда все стали переходить в соседний зал на обед, Мэдлин подошла к Элис:
— Когда дело касается чужой жизни, они как голодные дети, которые хотят урвать хоть кусочек, правда?
— Скорее как прожорливые птицы, — уточнила Элис, прислушиваясь к разговорам вокруг, — которые не могут успокоиться даже в промежутках между кормежками. И в отличие от голодных детей, с которыми ты их сравнила, никто не будет их так уж жалеть.
— Я их жалею, — твердо оповестила Мэдлин. — Только посмотри на их жизнь, да и на нашу с тобой тоже. Все мы сидим взаперти в комнатах, при дворе, и общаемся только друг с другом. Очень мало у кого есть настоящие друзья, потому что опыт последних лет научил нас всех, что сегодняшний друг может завтра оказаться твоим врагом только ради собственного продвижения или карьеры своего отца или мужа.
— Или брата, — согласилась Элис, глядя на младшую сестру сэра Лайонела Эверингема, Сару, красивую темноглазую девочку, только недавно допущенную ко двору, которая сейчас злобно смотрела на Элис.
Мэдлин скорчила рожицу Саре, и та покраснела и поспешно отвернулась, чтобы заговорить с кем-то другим.
— Эта маленькая стерва заслуживает порки, — мрачно заметила Мэдлин. — Она вот уже целую неделю проповедует идиотизм, если не сказать измену.
— Измену! — Глаза Элис расширились.
— Да, если ты считаешь, что несогласие с королем — измена. Сара заявляет, что тебя обещали в жены ее брату и что король должен был выполнить обещание, раз сэр Лайонел присягнул ему в верности. Говорю тебе, девчонка сумасшедшая. Она даже не следит за своими речами в присутствии Элизабет.
— Элизабет не накажет ее за то, что она плохо говорит обо мне.
— Ну, может быть, и так, но, поступая таким образом, Сара говорит плохо о ее драгоценном Гарри, а не только о тебе.
— Мэдлин! — Элис быстро оглянулась, но облегченно вздохнула, увидев, что поблизости нет никого, кто мог бы их подслушать.
Мэдлин пожала плечами:
— Боюсь, я уже вызвала недовольство ее величества, потому что она спросила меня вчера вечером, не хочу ли я тоже красивого мужа, как твой сэр Николас. Я ответила, что не слишком высокого мнения об очень целеустремленных людях. Он красив. И думать, что он владеет тобой, должно быть, захватывающе и даже приятно. Ну, разве не так? — спросила она.
Зная, что она наверняка красная, как свекла, и не желая отвечать на такой вопрос, Элис направилась вслед за остальными. Мэдлин шла за ней по пятам и после благословения села рядом, но у них больше не оказалось возможности поговорить без свидетелей. Дамы обедали одни, так что трапеза прошла в молчании, и вместо того, чтобы слушать менестрелей после обеда, они снова молились. Все еще продолжался Великий пост, и к ним присоединилась леди Маргарет.
Однако леди Маргарет не сопровождала Элизабет и фрейлин назад в зал, и поэтому остаток дня прошел непривычно беззаботно — дам, занятых своим рукоделием, развлекал Патч, шут Элизабет, подаренный ей королем. Патч не отличался таким остроумием, как Том Блэколл, но обладал талантом рассказывать истории приятным голосом и заставлять свою госпожу смеяться. Сидя на помосте у ног Элизабет, он декламировал длинную, очаровательно романтичную поэму.
Когда он закончил, Элизабет отложила свое рукоделие, чтобы поблагодарить его, и, отпустив, проговорила лениво:
— А теперь мы послушаем музыку. Нет, леди Эмлин, — обратилась она к даме, когда та взялась за лютню, — мы знаем, что вы предпочли бы закончить свое шитье, поэтому наша новая леди Мерион будет развлекать нас. Как мы припоминаем, она играла для нас довольно сносно, когда мы жили на севере.