Джерри снова поперхнулся и признался:
– Да, пытался.
Отражение сердито кивнуло.
– А почему ты так измордовал Карло? За то, что он сделал с Киллером?
Джерри поколебался.
– Месть! Он чуть не отдал меня демонам.
Отражение снова кивнуло, на этот раз с удовлетворенным видом.
– Ты был когда-нибудь близок с мужчиной?
– Нет! Меня воспитали… я привык… я не могу… – Он выдохся и смолк, снова уставившись в стол.
– Но ты дал слово Киллеру. Ты намерен сдержать его? И как ты себя чувствуешь в этой связи?
Джерри скривился.
– Сдержу. Надеюсь, меня не стошнит.
Отражение засмеялось – смехом Ариадны.
– Не зарекайся. Лучше позволь мне уладить это. Тем более что, как тебе известно, это не в первый раз. Завтра на закате, так ты ему обещал?
Джерри снова вспыхнул, уставившись на ноги.
– Но…
– Твоя верность слову делает тебе честь, – заявил Оракул, откровенно наслаждаясь. – Но поверь, я смогу ублажить Киллера куда лучше, чем ты.
Джерри вдруг рассмеялся.
– Спасибо, – повторил он с явным облегчением.
На этом шутки кончились. Оракул повернулся к Ариадне, и та съежилась в ожидании чего-то страшного.
– Почему ты похитила Лейси у Грэма и Мейзи? – с невинным видом спросило отражение.
Ну, на этот вопрос ответить легко – потому что она любила дочь. Она открыла рот – и не смогла произнести ни звука.
Совсем ничего? Но это же правда, разве нет? Лейси – ее дочь. Она любит Лейси, но даже этого не может сказать. Молчание затягивалось, и Джерри, наверное, ждал, но она не могла взглянуть даже на зеркало, не то что на него. И не могла выдавить из себя ни звука. Должно быть, это искусство – говорить с Оракулом, знать, где она – истина, ибо что бы она ни хотела произнести, у нее не выходило ничего.
Отражение вздохнуло.
– Ладно, к этому мы можем вернуться и позже. Ты была алкоголичкой?
– Да.
– И сейчас?
Нет.
– Да.
Почему она ответила так?
– Ты хорошая мать?
– Когда я не пьяна, – ей не стоило говорить этого…
– Смотри на меня! – приказало отражение и начало меняться. Теперь на нем было голубое платье. Она помнила это платье – два года назад. И отражение росло, увеличивалось, становясь больше Минотавра – целых десять футов. И оно гневно смотрело на нее сверху вниз.
– СКОЛЬКО РАЗ Я ТЕБЕ ГОВОРИЛА НЕ МЕШАТЬ МАТЕРИ, КОГДА ОНА РЕПЕТИРУЕТ!
Господи! Это такой ее видела Лейси?
И тут же изображение снова сделалось маленьким и обнаженным – и она нашла в себе силы спорить:
– Многие родители строги со своими детьми. Я не думаю, что это честно.
– Так честно или нет?
– Да.
– Ну? – произнесло отражение. – Немного усилий, и мы докапываемся до истины. А теперь скажи Джерри, что ты увидела, когда Минотавр ворвался в коттедж.
Боже! И все же она смогла относительно внятно, изложить историю про Грэма в том, другом домике – Грэма пьяного, рогатого и в ковбойской шляпе.
Джерри сочувственно взял ее за руку, но она даже не посмотрела на него.
– Значит, Минотавр напомнил тебе твоего бывшего мужа? – ехидно спросило отражение. – Почему ты стреляла в его гениталии?
– Это самое уязвимое место у мужчины, у самца, – ответила она. – Даже если серебряные пули и не пробили бы шкуру, они бы причинили ему боль. И это сработало, черт подери!
Отражение улыбнулось.
– Ты была хорошей женой адвоката. Ты дала правдивые ответы, но не до конца ответила на поставленный вопрос. Ладно, ответь на другой: опиши Мейзи Гиллис.
Она попробовала, и это оказалось не так трудно. Дни, проведенные с ней в темнице, помогли ей узнать Мейзи как славную девочку, не слишком далекую, но, несомненно, добрую.
– Она любит детей? – продолжало допытываться изображение.
– Да! – быстро ответила Ариадна. – И Лейси любит ее, я должна признать.
– Здесь тебе бы пришлось признать это, хочешь ты этого или нет. Так кто из вас двоих лучшая мать – добрая девочка, которую любят и которой помогает муж, или одинокая алкоголичка?
Выбор был невелик – всего два имени, и свое она произнести не смогла.
– Мейзи. Но…
– Что?
– Но я сомневаюсь в том, что Грэм – хороший отец!
– Ага! – торжествующе произнесло отражение. – Вот как раз вернемся к первому вопросу. Так почему ты украла у него Лейси?
Она разозлилась, заметив, что плачет так же, как только что плакал Джерри. Она вытерла глаза и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.
– Чтобы она не досталась ему.
Теперь она и сама поняла это.
– А почему ты нападала на Минотавра именно таким образом?
– Потому, что он напомнил мне Грэма! – выкрикнула она. – Из-за той ночи, когда он изнасиловал меня! Потому, что мне хотелось сделать ему больно! Я его ненавижу! – Она могла продолжать и дальше, но вот она была – истина. Она не раскаивалась.
Джерри обнял ее за плечи.
– Ариадна, – произнесло ее отражение, – ты можешь остаться в Мере, если хочешь. Здесь ты никогда не состаришься, не умрешь и не заболеешь. Как ты могла бы уже заметить, нездоровая тяга к спиртному тебе здесь не угрожает.
Если ты не захочешь остаться здесь, ты будешь возвращена в свою машину в то мгновение, когда сворачивала в Надежду, Северная Дакота, словно ничего и не происходило.
Значит, вот оно.
– Но я сказала правду: я все еще алкоголичка; – грустно сказала она. – Что со мной будет?
Отражение молчало, и Джерри пробормотал:
– На такие вопросы он не отвечает.
– А что Грэм и остальные?
Отражение, казалось, колебалось.
– Твое решение влияет на твой поток реальности. Их решения – не влияют.
А твое решение не влияет на их потоки.
Ариадна попыталась сказать, что хочет вернуться домой, и промолчала.
Она попыталась сказать, что хочет остаться – тоже безуспешно. Выходит, она сама не знает, чего хочет… Она в отчаянии покосилась на Джерри.
– Сколько времени у меня на размышление? – спросила она.
– Сколько хочешь, но ты не можешь покинуть Меру, пока не примешь решение. Я помню случаи, когда люди оставались здесь на пару дней.
– А я могу остаться и передумать потом?
– Да, – отозвалось зеркало ее голосом. – Но после этого тебе никогда уже не удастся вернуться в Меру, а пожив в Мере, ты нигде уже не будешь счастлива – и демоны наверняка одолеют тебя.
Она откинула голову и в упор посмотрела на зеркало.
– Это что, намек? – спросила она – и не получила ответа. Она попыталась поэкспериментировать с предположениями – то, что, судя по всему, делал Джерри. – Моим демоном было фортепиано. – Верно! – Я надеялась… – Нет, если честно, она не надеялась всерьез возобновить концертную карьеру. – Мне уже слишком поздно было рассчитывать на успешную карьеру музыканта. – Снова верно! Так кто же она, алкоголичка, не имеющая никаких шансов на успех, на долгие овации, на гастроли по кругу: Париж – Москва – Лондон?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});