Читать интересную книгу Селеста - Роман Артемьев

– Ты ведь хочешь помочь нам, Рук? Хочешь?

– Да…

– Помоги нам, Рук. Помоги, – настойчиво, убедительно повторила Селеста.

– Хорошо…

– Ты богатый человек?

– Да…

– Ты хранишь в этом доме свои деньги?

– Да…

Селеста немного помедлила, склонилась ниже:

– Ты хранишь деньги в тайнике?

– Да…

– Он в этой комнате?

– Да…

– Где именно?

Мужчина дернулся и слегка нахмурился. Медея немедленно подвинулась еще ближе и принялась гладить его второй рукой.

– Надо нажать на глаза павлина.

Селеста, не отрывая взгляда от пленника, активно замахала Хастину. Паренек огляделся. Никакими павлинами в комнате и не пахло – не виднелось ни статуй, ни изображений. Только в дальнем углу на полке стояла статуэтка какого-то существа, по виду птицы. Присмотревшись повнимательнее, Хастин бросился к ней – у статуэтки оказался обломан хвост. Торопливо надавив на глаза, он услышал, как со скрипом повернулся где-то в стене механизм. Бандит рисковал. Еще немного – и заржавевшие шестеренки не смогли бы открывать и закрывать тайник. Как он сохранился, чем занимался прежний хозяин дома, откуда о тайнике узнал бандит? Теперь не узнаешь, да и какая разница.

– Есть! – радостно вскрикнул юноша, и немедленно от кровати раздался короткий вздох. Обернувшись, Хастин успел увидеть резкий и точный удар, нанесенный Медеей по голове пленника. Селеста устало прикрывала лицо рукой.

– Осторожнее надо, – ядовито заметила красавица.

В тайнике нашлась крупная пачка денег, диниров пятьсот на первый взгляд. Еще там лежал миниатюрный, баснословной цены арбалет и несколько писем, аккуратно перевязанных тесьмой. Всю добычу Хастин, не разглядывая, положил в запасливо прихваченную с собой холщовую котомку. Потом связал узлы одеяла, упаковав награбленное, и неуверенно огляделся. Транспортировкой пленника, как ему казалось, девушки займутся сами.

– Не торопись.

Мертвенная бледность ушла с лица Селесты, но выглядела она, словно питалась в последний раз дня три назад. И чувствовала себя так же. Жажда подняла свою уродливую голову, хотелось вцепиться в горло мужчине и полностью, до последней капли крови осушить его. Ей пришлось отодвинуться подальше, сползти с кровати, чтобы не поддаться искушению. Витавшие по дому запахи крови, боли, убийства не добавляли спокойствия, упырица чувствовала, что еще немного – и она потеряет контроль над пробудившимся демоном. Она одним прыжком подскочила к лежавшей в углу девушке, глухо рыча, яростно дернула ковер, в который ту замотали, и вцепилась ей в горло. Пришедшая в себя от боли жертва вскрикнула и беспомощно затрепыхалась в сдавивших ее объятиях. Хастин, нервно переминаясь, смотрел на жуткую трапезу.

– Да, тебе повезло. – Медея, продолжая связывать пленнику руки, насмешливо и с легким презрением разглядывала новичка. – Ты никогда не знал, что такое настоящий голод. Смотри внимательнее. Рано или поздно ты тоже пройдешь через это.

– Почему она… так?

– Использование наших способностей отнимает много сил. Тьма щедро наделяет слуг своих дарами, но и плату требует высокую. Очень высокую. Со временем и ты обнаружишь в себе нечто, некое призвание, дар – назови, как хочешь.

– Это магия?

– Нет. – Медея принялась заворачивать мужчину в ковер. Тащить Осилти, судя по всему, ей придется одной. Селесте после дикого напряжения требуется отдых: одной крови недостаточно для восстановления, Хастин понесет прочую добычу. Ничего, как-нибудь справится – лишь бы пленник не мешал. – Магия есть использование внешних сил для достижения нужного заклинателю результата. Забыл определение, студент? Мы действуем иначе: используем собственную энергетику. Потом поговорим. Потащили.

Селеста шла, как сомнамбула, за ней постоянно приходилось приглядывать. Медея с тревогой смотрела на подругу – прежде та после допросов выглядела намного лучше. Правда, и сталкиваться с настолько упорным сопротивлением жертвы им раньше не доводилось: пойманные ими люди с самого начала охотно делились сведениями в обмен на жизнь и свободу. Главарь же сопротивлялся изо всех сил – понимал, что живым его не оставят.

– Подожгите…

Перед выходом Селеста остановилась и посмотрела на спутников мутным взглядом. Хастин, собравшийся проверить, нет ли кого на улице, кивнул в ответ:

– Сейчас.

Он все-таки ненадолго выбежал за дверь, огляделся, никого не заметив, и только потом позвал Медею. Девушки заспешили к расположенному неподалеку входу в канализацию. Маршрут обговорили заранее, исходя из возможной неудачи. Учли, кажется, все – частоту патрулей стражи, слухи об используемых пауками собаках, даже прикидывали, как убегать в случае ранения. Хастин остался в доме. Он быстро пробежался по этажам, ориентируясь на запахи. Витавший в воздухе аромат крови здорово мешал ему, сбивал с мыслей, но в каморке охранников на первом этаже и в комнатах нескольких бандитов ему удалось найти пахнущие алкоголем жидкости. Правда, в большинстве баклажек плескалась какая-то бодяга со слабым градусом, и для целей начинающего поджигателя подошло всего две бутылки. Опрыскав второй этаж, уделив особенное внимание комнате Осилти, он высек карманным кресалом искры на смоченную тряпочку и бросил ее на пол. Затем, не оглядываясь, выбежал за дверь, подхватил узел с вещами и заспешил следом за давно скрывшимися под землей девушками.

Входившие в подземный зал морваниты выглядели по-детски счастливыми. Впервые за долгое время они чувствовали себя необходимыми, ощущали причастность к истинной власти – власти над сердцами и душами. Им долго запрещали предпринимать активные действия во славу своего бога, но сегодня они убедились: ожидания не были напрасными.

Город бурлил. Произошедшее вчерашней ночью дерзкое убийство сразу десятка человек, входивших в число подручных приближенного к самому герцогу аристократа, вызвало настоящую лавину сплетен. Говорили, граф Лаш отомстил излишне удачливому сопернику, и фавориты наконец-то передерутся. Шептались, палача наказал чудом выживший невольник, сбежавший с рудников и карауливший дом целую неделю. Утверждали, сам Морван послал демона, дабы покарать разгневавшего его грешника. Последний слух более других соответствовал правде, и облаченные в ритуальные балахоны, выданные Селестой по торжественному случаю, сектанты знали истину лучше прочих.

Осилти лежал на алтаре, прикованный цепями. День он провел в глубокой холодной штольне, прикрытой тяжелым деревянным кругом, затем его извлекли, отмыли и провели в залу. Подземный храм выглядел непривычно торжественно и строго. Медея долго ремонтировала его, украшала, с помощью фанатиков искала и находила ценные предметы культа, размещая их в одном ей понятном порядке, пока не добилась ощущения темной, мрачной гармонии. С огромным трудом доставленный с поверхности темный крест словно притягивал взгляд, задавая тон всей атмосфере надчеловеческого превосходства и могущества хозяина святилища. Небольшое помещение как будто сходилось к основанию креста – черной плите, на которой сейчас лежал обнаженный человек.

С заката Хастин занимался тем, что наносил на тело и жертвенник священные знаки. Медея, даром что дворянка, имела самое смутное представление о храмовых мистериях, поэтому задание поручили знавшему немногим больше нее Хастину. Тот старался, как мог. К сожалению, научиться он успел немногому, из-за чего использовал в основном подсмотренные у покойной прабабки символы. Старая ведьма пользовалась дурной славой: ее обвиняли едва ли не открыто в связи с Темным. Парень забыл многое, да и видел тоже всего ничего, но сумел наскрести по памяти хотя бы внешнюю атрибутику. Нацедив у трепещущих от осознания оказанной чести фанатиков полную чашу крови, он старательно размалевал сначала алтарь, потом жертву, напоследок оставив немного солоновато пахнущей влаги в чаше для ритуала. Выливать было жалко, а Селеста наверняка найдет ей применение.

Пленник выглядел пришибленным и, судя по блуждающему взгляду, страдал от сотрясения мозга. Проведя день в холоде, на пятидесятиметровой глубине, он явно подцепил простуду. Его прикрыли одеялом, но вовсе не из человеколюбия – Медея ненавидела, когда посторонние звуки нарушали торжественную обстановку ее спектаклей, а кашлянье, чихание и бульканье соплей в носу жертвы сосредоточению участников обряда не способствовали. Поэтому Осилти даже слегка подлечили, напоив горячим вином со специями, отчего голодный и ослабленный человек впал в прострацию.

– Восславьте Господина нашего, дети мои!

Белый балахон без единого узора или символа традиционно носили жрецы высшего посвящения. По «протоколу» еще полагался головной убор вроде короны, но его найти не смогли, поэтому Селеста предстала перед публикой с распущенными волосами и крупным драгоценным камнем, приклеенным ко лбу. Медея специально заставила ее лежать неподвижно минут десять, ожидая, пока состав схватится. Впрочем, результат того стоил. Босая, в белоснежном платье, открыто демонстрирующая тонкие клыки и алый блеск глаз, в неверном свете факелов хрупкая девушка-упырица действительно казалась причастной какой-то высшей силе. Ее нечеловеческая сущность, обычно тщательно скрываемая, сегодня выглянула из-за носимой маски.