— Приятно, — скривилась рыжая.
— Голодная? С прошлого дня ничего не ела.
Вилли попытался предложить ей рыбу, но Алиса отказалась. Ему оставалось лишь сесть рядом с ней на кровать.
— После всего, что я вчера увидела и пережила, я чувствую себя, как этот жук. Ползёшь себе, куда считаешь нужным, пока не попадёшь в чьи-то руки и твоей жизнью не начнут играться, пока не надоест. И ничего после тебя не останется, никто о тебе не вспомнит. Как же страшно осознать, что когда-то ты умрёшь.
Жук расправил тоненькие крылья и взлетел, гулко жужжа.
— Понимаешь, Вилли, хочется почувствовать себя живой. Хоть ненадолго, — она нежно провела по его загривку. — Прикоснись ко мне.
Порыв любви, нежности, страсти и воли к жизни. Всю ночь они изучали каждый сантиметр друг друга и упивались каждым моментом сполна. Боль, ложе полное клопов, затхлое помещение — всё стало таким несущественным. Осталось только одно — желание, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
***
— Как самым старшим, Саманта, нам нужно решить, что делать дальше. Остальные сейчас не могут, только мы.
На коленях Алексея лежала карта. В нос лез запах перекиси и крови. Диковинный аромат для таких мест.
— Что ты предлагаешь? — спросила Саманта.
— Во-первых, нам нужно найти пристанище. Болотная сырость — самый главный враг для раненых. Так что будем двигаться в северном направлении, надеясь, что к вечеру выберемся от сюда. Там лес, даже какой-то детский лагерь. Будет неплохо, если он пустой.
— А во-вторых?
— Во-вторых, когда выполним первоочередную цель, я пойду на место встречи с Вилли.
— Думаешь, он выжил?
— Не знаю. Остаётся только ждать.
— И сколько ты намерен ждать?
— Пока не надоест.
— Пойдёшь один? Без меня?
— Мы не знаем, что творится в округе. Для тебя это слишком опасно. К тому же ты нужна раненым.
— Я понимаю.
— Сколько нас осталось?
— Пятьдесят один. Вернее пятьдесят.
— То есть?
— Рома в очень тяжёлом состоянии. Он не переживёт транспортацию.
— Что ты предлагаешь?
— Лёша, — Саманта запнулась. — В аптечках военных есть один препарат. Я не знаю, с какой целью его создали, но он останавливает мозговую деятельность и парализует нервную систему.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Я могу ввести Роме укол и он спокойно умрёт. Без мучений.
— Ромка, Ромка... — задумчиво протянул Алексей.
— Как только все начнут выдвигаться — я с ним останусь. Надеюсь, что потом успею вас догнать.
— Милая, ты действительно готова сделать это?
— Нет... Но так будет лучше.
— Хорошо, — вскоре ответил Алексей. — Не думал, что я буду выбирать для друзей какой будет их смерть.
— Прекрати. И так паршиво.
— Приступим, — Алексей поднялся, на миг прикоснулся губами к её нежной щеке и больше не оборачивался.
Анна, Вильгельм, Алиса. Теперь и Рома. Лёха потерял всех, кто связывал его с прошлым.
— Саманта? — Рому трясло, а от тела отдавало жаром. — А где же... все? Почему... почему мы одни?
— Они сейчас вернутся, — ответила Саманта, не смотря ему в глаза. Игла никак не хотела пробивать крышку ёмкости с препаратом. Руки слегка подрагивали.
— Что это... за лекарство?
— Тебе полегчает. Обещаю, — она с трудом выдавила улыбку.
— Тогда... хорошо. Знаешь, что мне... снилось? Как я с... Кенни леплю... песочные замки. Подумать только... я когда-то так жил.
— Ты бы хотел его увидеть?
— Всё бы отдал.
— Тогда закрой глаза и расслабь руку, — у Саманты подкатил ком к горлу. С огромным трудом она сдержала слёзы.
Холодная игла вонзилась в кожу. Смертельная жидкость перекочевала в вены. Саманта отбросила шприц и лишь тихо наблюдала за Ромой. Он ещё продолжал сопеть.
— Кенни? — спросил Рома, затем дёрнулся и полностью затих.
— Рома? — позвала его Саманта. — Рома...
Саманта дала волю эмоциям и тихо заплакала. Горькие капельки слёз обагрили весеннюю траву.
— Прощай, Рома, — Саманта поднялась, надевая медицинскую сумку. — Нам нужно идти дальше. Отдыхай.
***
— Мы можем остаться тут, — мечтательно протянула Алиса, завязывая волосы. — Никто нас здесь не найдёт. Вокруг такая красота. Вполне сгодится на наш маленький рай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я обещал Лёхе найти их. А учитывая, что болота придётся обходить, то будет очень не близкий путь.
— Что же, — Алиса стала серьёзной, — тогда мне нужно кое-что тебе показать.
— Что именно?
— На месте узнаешь.
Всю дорогу Вильгельма волновали в Алисе две странности: она отказалась показывать рану и так ничего не поела. Вильгельм оправдывал это истощением нервов, однако спокойнее от этого не становилось. Что-то было не так? Но что?
— Куда мы направляемся?
— В поместье, — ответила рыжая не оборачиваясь.
— Ты что-то там забыла?
— Да... Можно и так сказать.
— Ты можешь по-человечески сказать в чём дело? — Вильгельм постепенно начинал заводится.
Алиса обернулась. В глазах стояли капельки слёз.
— Лисёнок... Ты чего?
— Можешь заткнуться и идти за мной? Хоть сейчас?
— Хорошо. Как пожелаешь.
Земля вокруг ещё тлела. Зловоние долго будет оставаться спутником этих мест. Здания территории поместья полностью сгорели. От них остался лишь обгоревший фундамент.
Вильгельм нашел в куче пепла игрушечную корону. Она была как кусочек прошлого, напоминавшего, что он был когда-то счастлив.
«Может взять её? Тимка был бы рад. Хотя, зачем она ему сейчас?»
— Нам туда, — прервала Алиса его мысли, махнув в ту сторону, где у них находилось кладбище.
Вильгельм до последнего ожидал, что могилы покойников разворотили, в отместку за их сопротивление. Он ошибся. Могил наоборот стало больше. В основном они были общие. Хоронили как хартийцев, так и защитников поместья.
Вот могила танкистов. Вилли с минуту постоял рядом с ней.
«Андрюха. Славный был малый».
Могила Анны осталась неизменной. Даже к ёмкости для праха не притронулись. Эрвин Кнут знал толк в дисциплине.
Задумавшись, Вильгельм едва не врезался в Алису. Она смотрела на ещё одно пристанище покойника.
Деревянный крест. Небольшой холмик. Снайперская винтовка без обоймы. Табличка. На ней надпись: «Храбрая бестия, достойно ушедшая».
— Как приятно, — прошептала рыжая.
— Алиса? — Вильгельм не понимал, что происходит.
— Тебе придётся идти одному, Вилли, — сказала Алиса, тоскливо глядя ему в глаза. — Без меня.
— Что? Почему?
— Вспомни. Неужели ты забыл?
В тот момент. Когда снаряд упал рядом с ними. Алиса закрыла собой Вильгельма. Вилли вспомнил это. И теперь хотел забыть.
— Пора нам прощаться, Вилли.
— Не бросай меня. Я не хочу оставаться один.
— Ты не один. Ты первый, — она вложила ему в ладонь пистолет. — Стреляй в меня. Освободись от иллюзий. Докажи себе, что ты можешь двигаться дальше.
— Я не могу...
— Можешь, — Алиса отошла, раздвигая руки. Она грустно улыбалась. — Стреляй в меня.
— Я не могу! — сорвался на крик Вилли.
— Стреляй, тряпка!
Палец на курке дрогнул и прогремел выстрел. Алиса исчезла, как и пистолет.
Вильгельм завалился на землю и скрутился калачиком. Хотелось плакать. Очень. Но не получалось. Казалось, что с утратой Алисы он что-то потерял в себе. Что-то человеческое.
— Я убью его, — прошептал Вильгельм, поднимаясь. — Обещаю. Это будет не сегодня и не завтра. Но когда-то я его убью.
Вильгельм положил ладонь на крест и молча стоял. Очень долго. Он прощался. С прошлой жизнью. С погибшими ребятами. С Алисой. С самим собой.
Летавицы
— Никогда не видела чужаков со стороны болот, — прокомментировала Асэди, с нескрываемым интересом наблюдая за колонной из густых зарослей.
— Нужно сказать Эстер, — предложила Медига.
— Погоди, — Асэди положила ей руку на плечо. Рука, как и всё тело, покрылась зелёными красителями и узорами. — Не похожи они на бандитов. Одни дети и калеки.