Читать интересную книгу Чародейский рок. Чародей и сын - Кристофер Сташеф

Брат Дориан начал постепенно убавлять громкость. Сияющие силуэты, окружавшие его, потускнели и померкли. Затем он перестал аккомпанировать себе аккордами, осталась только мелодическая линия. Один за другим юные Гэллоуглассы закончили игру на своих инструментах, и вот мелодия брата Дориана наконец встретилась с финальным аккордом. Все стихло. Брат Дориан запрокинул голову. Он, конечно, ужасно устал, но волнение еще не покинуло его.

— Это было чудесно, — тихо вымолвила Корделия.

— Если так, то это чудо сотворили вы сами, — прозвучал в ответ еле слышный голос брата Дориана.

— Нет, брат мой, — возразил отец Телониус. — Чудеса творит только Господь, мы же можем только надеяться, что станем свидетелями этих чудес, что Господь изберет нас своими орудиями.

Но голос брата Дориана по-прежнему звучал не от мира сего.

— Тогда чудес на свете больше, чем мы о том думаем. Они окружают нас со всех сторон и совсем не обязательно эти чудеса велики и могущественны. Благодать нисходит к тем, кто открыт для таких чудес, а чудеса скрыты в местах, далеких от славы. Лишь немногим удается удивить и восхитить людей.

— А вот вы сегодня восхитили меня, — признался Джеффри, и его слова несказанно удивили Рода.

— Теперь, когда я побывала частичкой созвучия душ, — проговорила Корделия, — я крепче поверила в Бога. А можно ли нам будет еще разок в таком поучаствовать?

— Может быть, такое и случится, — ответил брат Дориан, наконец вернувшись с небес на землю и встретившись взглядом с детьми. — Вам надо только научиться самим создавать музыку и пробовать играть вместе. И тогда время от времени, когда все будет сыграно верно и красиво, к вам будет возвращаться чувство, испытанное сегодня. Пусть оно будет не таким сильным — это великая редкость, чтобы в едином порыве слилось сразу столько душ, — но вам хватит, хватит.

— Я буду ждать такого мгновения, — прошептал Магнус.

Гвен обратилась к отцу Телониусу:

— Что же это была за месса? В ней соединились все виды искусства, и так много людей стали проводниками всеобщей красоты и великолепия!

— Каждый из нас стал средоточием доброты, хранящейся в сердцах других людей, — ответил отец Телониус. — На время мы сумели отрешиться от наших забот, ревности, голода, желаний. На краткий миг к нам пришло осознание того, что хорошее в нас важнее дурного.

На взгляд Рода, ответ получился не исчерпывающим, но ярким.

— А как вы? — взволнованно спросил отец Телониус. — Как чувствуете себя вы после того, как приняли на себя основную тяжесть сражения со Злом?

Дети, услышав напоминание о только что миновавшей беде, обернулись.

— Ой, мамочка! — воскликнула Корделия и бросилась в объятия Гвен. Мальчики выстроились кругом возле родителей.

— Нет-нет, детки, со мной все хорошо, — успокоила их Гвен и пригладила волосы Корделии. — Честно говоря, туговато пришлось, но теперь все позади, и хотя нам с вашим папой довелось испытать боль, сейчас мы целы и невредимы.

— Боль? Вам было больно? — воскликнул Магнус, но Гвен утихомирила его:

— Тс-с-с! Боль длилась одно мгновение, а потом исчезла.

— Прошу простить меня, ведь вы так устали, — извинился отец Телониус, который и сам явно пребывал не в лучшей форме. — Но мне обязательно нужен ответ, поэтому если можете, скажите… Удалось ли вам узнать больше о том, откуда взялось это богохульство? Если это будет в моих силах, я обязан сделать так, чтобы такое больше не повторялось.

Род брезгливо поежился.

— Боюсь, мы слишком хорошо знаем ответ на этот вопрос, святой отец.

Гвен кивнула, глядя прямо в глаза Телониуса.

— В тот миг, когда колдунья умирала, ее воспоминания вихрем пронеслись по нашим сознаниям. Мы знаем о ней более, нежели хотели бы.

— Ну так скажите, что она была за человек?

— Всего лишь простая крестьянка, наделенная даром магии, — объяснила Гвен. — Отчасти из-за этого, а отчасти из-за того, что она была необыкновенно дурна собой, ее ровесники избегали ее и потешались над ней, мужчины сторонились ее. В конце концов людское презрение прожгло рану в ее груди, и у нее зародилась вера в то, что она лучше всех своих обидчиков и вообще — лучше всех на свете, вот только ее прекрасные качества скрыты, прячутся под спудом. Однако она уверилась в том, что в один прекрасный день они вырвутся наружу, явятся миру и принесут ей власть и славу, а также возможность отомстить за былые обиды.

Отец Телониус печально кивнул.

— Старая грустная история, пересказанная бог знает сколько раз. Единственное спасение для таких людей — обретение благодати через веру и проявление милосердия. Но будучи лишенной всего этого, несчастная женщина стала легкой добычей для тех, кто превратил ее в свое орудие.

Род кивнул.

— Все правильно. Не псионная сила держала торнадо на месте. Это было силовое поле, созданное электронными устройствами и поддерживаемое энергией ядерного реактора.

— Ах вот оно что! — Отец Телониус запрокинул голову. — Змеем-искусителем для Убу Маре стал инопланетный агент.

— Так оно и было, — подтвердила Гвен, — хотя сама она об этом не знала. Он явился к ней в обличье дьявола, молил ее о сочувствии и предложил ей в награду все, чего бы она ни пожелала. «Если будешь поклоняться мне, — так он ей сказал, — получишь власть, сумеешь уничтожить все, что только захочешь!» Тем самым он дал ей задание — довести страну Грамерай до полной анархии — и рассказал, как это сделать. Он поведал ей о крестьянине, который умел творить музыкальные камни из ведьмина мха, и подучил, как сделать так, чтобы уговорить его изготавливать такие камни, благодаря которым колдунье покорится весь простой народ, лишенный колдовского дара. А потом он сказал ей, что как только люди ей поклонятся, она сумеет с помощью музыки высосать из них, как соки, даже самые малые толики колдовского дара, дабы подпитать свое могущество. Затем Убу Маре собрала вокруг себя «свиту» из таких же несчастных, заблудших смертных, которые, как и она сама, почитали себя непризнанными гениями. Она обещала им награду от дьявола, который являлся ей, да еще и заморочила им головы, заявив, что они обладают могущественным магическим талантом.

— А на самом деле у них никакого таланта не было? — спросил отец Телониус.

— Никакого, кроме, пожалуй, великого легковерия. Наверное, эта наивность была бы им на пользу, если бы они не истребили ее в себе под действием яда, пролитого в их души колдуньей. Некоторых из своих приспешников Убу Маре затем посылала к кудеснику, дабы они платили ему золотом и говорили, какую музыку должны играть новые камни. Других она отправляла, чтобы они разбросали самые первые камни и привели к ней новых последователей.

— Вот почему музыка приобрела такой неприятный оттенок, — объяснил Род.

— Да, — согласился отец Телониус. — Чувствовалось, что за всем этим стоит извращенный, отравленный ум. Но что за странные создания сопровождали распространение этой музыки?

Род покачал головой.

— Тут никто ни при чем. Музыка сама по себе начала творить странные вещи. По моему великому убеждению, они появились точно так же, как здесь возникли, к примеру, эльфы, — благодаря яркому воображению людей, не подозревавших о своем гипнотическом даре. Вот только на этот раз побудительным началом для преображения ведьмина мха были не бабушкины сказки, а музыка.

Отец Телониус кивнул.

— А этот агент в обличье дьявола внушил Убу Маре мысль о том, что она должна поклоняться ему?

— Некоторым мужчинам такое очень нравится, — вздохнул Род. Магнус бросил на него резкий взгляд.

— Именно так, — согласилась Гвен. — Это он выстроил для нее алтарь, под которым было скрыто его хитроумное устройство, это он подсказал ей, как сотворить кладовую, куда стекались бы людские силы. Он не был эспером и потому не мог объяснить ей, как пользоваться этими накоплениями. Это она поняла сама и открыла канал, который затем не смогла перекрыть. Сила потекла из смерча прямо в ее разум.

— И ее разум разрушился? — спросил монах.

Гвен кивнула.

— По мере того как музыка собирала вокруг колдуньи все больше и больше одурманенных людей, по мере того как они отдавали ей то немногое, чем были богаты, в «кладовой» скопилось намного больше псионных сил, нежели мог вместить разум Убу Маре. Она уже не могла сдерживать эту чудовищную бурю. Жуткие звуки, ею же созданные, беспощадно били по ее сознанию и вынуждали творить все более и более жестокую музыку. Она запечатлевала эти звуки в разуме своих слуг, а они переносили этот «заказ» к кудеснику, и в итоге на свет появлялись все более и более шумные камни.

— В конце концов образовался порочный круг, — пояснил Род. — Более громкая и резкая музыка вызывала у людей соответствующие эмоции, эти эмоции попадали в смерч-«кладовую», оттуда — в разум Убу Маре и так далее…