Мать хотела было двинуться вслед за ним, но поняла, что преодолеть столь страшную толпу вместе с ребёнком едва ли возможно.
«Так, спокойно! — сама себе сказала она. — Ничего пока не произошло. Эти звуки могут быть чем угодно. Здесь мы не пройдём… Надо возвращаться домой. Как только я могла послушать этого старого сумасшедшего. Идиотка!»
— Мы возвращаемся. Ничего с нами не случится! — нагнувшись к девочке, твёрдо сказала мать и уже хотела было пойти к арке, как вдруг толпа заревела, звуки, внушавшие так много страха, стали громче, и полная женщина невольно остановилась. Она оглянулась, сначала ничего не поняла, но позже, посмотрев на небо, совершенно обомлела. Там, во мраке, среди туч и облаков стремительно носились чёрные точки. Она были едва различимы, но их выдавал невыносимый скрежет, тотчас заставивший людей в панике разбежаться.
— Грядёт конец света! — взвизгнул какой-то мужчина и без сознания рухнул на тротуаре. Его накрыло нахлынувшей волной людей, и он больше не вставал. Тысячи ног прошлись по его телу, раздробили кости, продавили грудную клетку, превратили человеческую оболочку в фарш, и камни, которыми была вымощена площадь, обагрились кровью.
Крики толпы стали невыносимы. Полная женщина едва успела взять ребёнка на руки и подбежать к арке, как вдруг звуки в небе усилились, слились в единую инфернальную мелодию, в которой различались птичьи крики и электрический вой сирены, и нечто невидимое ударилось в башню, стоявшую у правого края площади. Люди в панике шарахнулись прочь, но громадная постройка из серого булыжника уже накренилась, её металлические части погнулись, завыли, и после роковой минуты строение обрушилось и погребло под собой несколько сотен человек.
Девочка пронзительно закричала, но мать больше не позволила ей смотреть на то, что происходило вокруг. Она бросилась прочь, а чёрные точки продолжали носиться в небе и кричать, кричать, кричать…
«Умоляю, кто-нибудь помогите. Я должна спасти её…»
Женщина слышала, как за ней несётся испуганная толпа, и изо всех сил перебирала ногами. Девочка на руках стала невероятно тяжёлой, и мать поняла, что виной тому усталость.
Тем временем, нечто, кружившее меж облаков, снова приготовилось атаковать. Мгновение, нарастание вибрации, ещё мгновение и удар. На этот раз волна врезалась в массивное здание банка. В воздух взвился столб дыма, что-то загудело, и здание провалилось куда-то вниз. Лишь белая каменная крыша, изуродованная множественными трещинами, торчала над уровнем земли.
«Это конец», — мелькнуло в сознании матери пред тем как она, не заметив выбоины на дороге, упала и инстинктивно отпихнула от себя дочь. Девочка покатилась к обочине и замерла, уткнувшись лицом в пыль. От пережитого она потеряла сознание.
Ощущая дыхание и вибрацию, производимую множественными шагами, женщина вскрикнула, повернула голову, чтобы посмотреть на дочь и тут же ощутила, как в её спину врезается чей-то каблук. Мать закричала ещё громче, но люди не останавливались. Их гнал страх, и жизнь постороннего человека теперь для них ничего не значила. Кровь горячими струями хлынула по коже, женщина попыталась встать, но на неё наступали снова и снова, чьи-то ноги давили и плющили, ломали и рвали, так что вскоре она замерла и больше не двигалась. Искалеченная правая рука, наполовину оторванная от плеча, лежала в грязи, и пальцы на ней в предсмертном порыве были направлены в ту сторону, куда мать отбросила дочку. Та до сих пор лежала ничком и, к счастью, не видела и не слышала того, что происходило перед ней.
— Вот видите, Найкри: никто не пострадал, город вскоре будет уничтожен, слаженного сопротивления нет, и всё за одну ночь, — Инстернис стоял на вершине земляной насыпи и смотрел на клокочущий в низине Этрин. Город сверкал тысячами огней. Крики, звучавшие за могучими стенами, оглушали, и Бертрам со страхом смотрел на специального офицера. Граус выглядел спокойным, слегка улыбался и внимательно следил за птицами, сеющими смерть по его приказу.
— Это ужасно… — едва шевеля губами, прошептал старик.
— Солдаты смотрят? — поинтересовался Инстернис.
— Конечно…
— Хорошо. Они должны видеть, как много может их страна. Надеюсь, они гордятся. Ещё бы… В мировой истории это впервые, когда целый город превращается в прах без единой потери со стороны нападающих, — Граус ухмыльнулся. — На рассвете всё будет кончено…
— Вы полагаете?
— А что может случиться? Ну же, скажите, что, по-вашему, способно помешать нам?
— Что если они мобилизуются, соберутся… — нехотя проговорил Найкри.
— Пусть собираются, — Инстернис пожал плечами. — С кем они будут сражаться? С птицами? Со своими же обезумившими людьми? Может быть, с нами, защищёнными и как никогда сильными? Нет, Бертрам, нам никто не помешает, и сегодня же утром мы пошлём в столицу послание: Этрин взят!
ⅩⅤ
Ворон вернулся ночью, когда Евгений, замёрзший, обессилевший, но сытый, пытался уснуть, растянувшись на влажной траве. Рядом с ним, на земле, сидели две птицы, готовые в любой момент защитить создателя. Третья, самая большая, покинула Раапхорста вечером, ощутив волнение черноволосого мужчины. Сам того не осознавая, он тревожился о судьбе освобождённой им девушки и двоих воинов, бывших рядом с ней. Птица заметила это и, не подав никаких знаков, унеслась вслед за недавними противниками Евгения. Теперь она должна была о чём-то рассказать.
Раапхорст не спал. Ощущая собственное неровное сердцебиение, он мысленно пролистывал события прошедших месяцев и надеялся, что это поможет ему расслабиться. Но сон не приходил, и черноволосый мужчина начинал нервничать. Появление птицы, привело Евгения в чувство. Эовин поднялся с травяного ложа, отряхнулся и поднял руку, приглашая ворона сесть. Птица издала приветственный крик, снизилась и несильно вцепилась когтями в запястье Раапхорста. Мужчина посмотрел в глаза ворона и мысленно спросил: «Где ты был?»
В сознании возник образ пустошей и три тёмных фигуры, шатающиеся, слабые, растерянные.
— Они до сих пор идут? Неужели они явились сюда пешком? Едва ли… Возможно, они заблудились, — Евгений тотчас понял, зачем птица показывает ему его бывших врагов и мысленно поблагодарил ворона.
За предположением Раапхорста последовал гортанный звук, изданный птицей, и новый образ — ужасающий, невероятный. Одной секунды Евгению хватило, чтобы решиться.
— Мы идём к ним! Они далеко? Проклятье! Тогда летите вперёд и помогите им. Во что бы то ни стало сделайте это, — воскликнул эовин и взмахнул рукой, тем самым призывая птиц поторопиться. Вороны повиновались. Они взмахнули крыльями и понеслись вверх.
«Зачем я это делаю? — сам себя спросил Раапхорст. — Неужели я настолько боюсь одиночества?»
Мужчина нахмурился, но тотчас оставил эти мысли и изо всех сил бросился бежать за воронами. Силы его давно иссякли, болели мускулы, болело сердце, но Евгению было всё равно. Он