Он нарисовал на грязном стекле несколько овалов и объяснил географию:
– Таргия захватила Наршвейл, принадлежавший Джоалии. Таргианцы славятся на все Вейлы как местные забияки – вроде пруссаков в Европе или спартанцев в античной Греции. Никто в здравом уме не будет задирать таргианцев! Но Джоалии требовалось поддержать репутацию сильной метрополии, чтобы сохранить колонии в повиновении. Согласно изначальному плану, предполагалось пересечь Лемодвейл и напасть на сам Таргвейл, пока их войско занято в Наршвейле. Собственно, планировался обычный карательный рейд – пограбить, понасиловать, пожечь и сделать ноги. Конечно же, таргианцы нанесли бы ответный удар, не в том же году, так в следующем. Мне кажется, Джоалия рассчитывала на то, что основной удар примет на себя Нагвейл. Разве не для этого и существуют младшие союзники, не так ли? Самое обычное дело. Однако Тарион оставил нас почти без кавалерии, так что весь план рухнул. Без кавалерии речи не могло идти даже о коротком набеге. Каммамену надо было сделать что-то с теми войсками, что остались у него, – иначе по возвращении на родину ему грозила бы позорная отставка. Вместо этого он решил захватить Лемодвейл. Возможно, он надеялся обменять его потом у Тарга на Наршвейл. – Эдвард иронически улыбнулся. – На слух логично, не так ли?
– Но не на деле? Вроде как предложить бошам в обмен на Бельгию Юго-Западную Африку, да?
– Что-то вроде этого, – улыбнулся он. – В Лемодвейле от кавалерии мало толку – это его, возможно, и убедило, – но Джоалия еще ни разу раньше не покоряла Лемодвейл, и это могло бы насторожить его. Все вейлы отличаются друг от друга, а Лемодвейл – больше других. Во-первых, он весь холмистый. Там нет… наверное, «Лемодфлэт» будет подходящим нашим словом.
Он помолчал, вспоминая. Алиса смотрела, как телеграфные провода за окном ныряют вниз, взмывают, ныряют, взмывают… кликети-клик, кликети-клик…
– В языках вейлов роль наших суффиксов выполняют приставки, – устало продолжал он. – Примерно – очень приблизительно – это выглядит так: допустим, Нагвейл – это общее название, относящееся ко всей котловине. Окружающие ее горные хребты будут называться Нагволлом, холмы и горы пониже – Нагслоупом. Примерно так. Пригодная для земледелия часть долины будет Нагфлэтом, и в большинстве вейлов она действительно плоская. В Нагленде она, например, не просто плоская, а пустынная. Все, где могут обитать люди, называется Наглендом, а все бесполезные земли… Нагвастом, наверное. Столица будет Нагтауном или просто Нагом. Страна как политическое образование будет, мне кажется, называться просто Нагией. Есть и еще разные термины. Можно, например, сказать, что Наршслоуп – это только используемые холмы, а те, что выше, будут Нагмуром или чем-нибудь вроде этого. Не такая уж плохая система. В английском языке классификация выражена не так ярко.
– Ну да. Могу себе представить – словечки типа «отлив» или «прилив» озадачат нагианцев так же, как их термины озадачивают меня. Но какое это имеет отношение к войне?
– Только то, что Лемодфлэт не такой. В смысле, не ровный. Он весь изрезан водными потоками. Во всей стране не найти ровной площадки, годной для гольфа – даже на девять лунок. И у лемодианцев нет ферм, у них есть деревья. Это довольно странные деревья, но они собирают с них все, что необходимо для жизни. Что-то вроде хлебного дерева дает им крахмал, но у них есть и другие, дающие замену льну… или хлопку. Плоды, орехи, винные ягоды, штуковины вроде картофеля – все. Вся страна – это один огромный сад.
– В котором трудно сражаться?
– Там замечательно сражаться, – с горечью произнес Эдвард, – если только ты партизан.
Он вздохнул и повернулся, облокотившись на медный поручень под окном. Он сложил руки.
– Я мог бы догадаться, что случится. Мне стоило бы. Но, будь все проклято, Алиса, мне же тогда было всего восемнадцать! Я был чужой в их мире! Мне казалось, они знают, что делают, в этих своих блестящих доспехах и пышных шлемах.
До сих пор ей еще не приходилось видеть, чтобы он оправдывался.
– Но ты ведь все равно ничего не мог поделать, правда?
– Еще как мог! У меня оставалась мана, которую я набрал в храме Ольфаан. Конечно, по меркам их богов, это немного. Я знал, что волшебных замков я бы с ней не построил, но мне казалось, что удастся использовать ее для исцеления или чего-нибудь в этом роде, так что я берег ее. Но даже пользуясь одной харизмой пришельца, я мог бы наставить Каммамена на путь истинный, если бы я только вовремя увидел проблему. – Он скривился. – Единственный, кто умел думать из них, – Тарион, но тот смылся, пока все еще было в порядке.
Он снова повернулся к стеклу и подрисовал еще немного в своей карте.
– Лемодвейл напоминает змею, он очень длинный и узкий. Мы вступили в него вот здесь, на восточном конце. Лемод – столица – вот здесь, в западной части. Никто и не подумал поинтересоваться, есть ли там поблизости проходимые перевалы. Была осень. – Он хмуро посмотрел на нарисованную им карту, а может быть, на мелькавший за окном пейзаж.
Поезд начал сбавлять ход перед очередной станцией, но ей показалось, что он не смотрит, а просто колеблется, рассказывать ли ему дальше.
– Ты думаешь, Каммамену стоило лучше изучать географию, ведь так? – буркнул он. – Скорее уж историю. Он стал не первым джоалийским генералом, который погиб в Лемодвейле.
Мимо окна проплывали дома, медленнее и медленнее.
– К тому же он не стал и первым джоалийским генералом, которого убили собственные подчиненные. И когда Палата поняла, что я нахожусь в армии, нам пришлось сражаться уже с богами.
26
Через четыре дня после того, как войско спустилось в Лемодфлэт, Злабориб приобрел свой первый боевой опыт. Впрочем, сам бой оказался не так страшен, как его ожидание.
Он ненавидел Лемодвейл. Все нагианцы ненавидели Лемодвейл. Их земля была плоской, сухой, и редок был тот день, когда, глянув в любую сторону, ты не мог разглядеть вдалеке Нагволл. По ночам звезды и луны сияли над головой бесчисленным множеством светлячков в бездонном небе.
В Лемодвейле все было по-другому. Небо и горы исчезли; от всего мира остались только деревья, такие частые, что между ними с трудом находилось место для шатра, и ни единого ровного клочка земли. Лемодфлэт нельзя было назвать и настоящими джунглями, ибо деревья были высажены рядами, изгибавшимися вдоль склонов. Обыкновенно подлесок отсутствовал, но нижние ветви росли на уровне плеч, и люди, то и дело наклоняясь, превращались в горбунов. Открытых полей здесь не было вовсе, да и полян, на которые бы падало солнце, тоже немного. Изо дня в день видимость не превышала двадцати ярдов, да и то лишь в одном направлении. Он мог идти часами, и ничего не менялось. Это было все равно что оказаться взаперти, в лабиринте колонн, с постоянно протекающей крышей. Некоторые нагианцы едва не сошли с ума.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});