целей, приказал экипажу отогнать самоходку в укрытие.
– Не забудьте хорошенько окопаться! – крикнул я им вдогонку.
В этот момент, как бы подтверждая справедливость моих слов, раздался вой, и невдалеке от двора дома разорвался одиночный артиллерийский снаряд. Не успел я прибыть на восточную окраину населенного пункта на позицию фельдфебеля Рихтера, как послышалось еще одно завывание, и второй снаряд, прилетевший от русских, угодил в кирпичный завод.
– Русские ведут пристрелку и вскоре обрушат сюда настоящий дождь из железных осколков, – заметил я и спросил: – Что вы можете мне доложить, Рихтер?
– Русские танки идут на Брайтенфельд[84]. Однако дорога отсюда просматривается плохо, и мне остается только ждать, когда иваны атакуют Эквертсхайде.
– Со стороны Фридевальде атаковать они уже пытались, но Рабе удалось их отогнать, – отозвался я. – Продолжайте обеспечивать наше прикрытие с восточной стороны. Впереди вас есть пехота?
– Впереди меня нет, но возле последних домов окопался целый взвод.
– Прямо как в кошмарном сне. Это же надо – самоходки прикрывают пехоту!
В этот момент послышался вой снарядов, и мы стремглав бросились в первое попавшееся углубление в земле. Весь Эквертсхайде заволокло дымом – разрыв следовал за разрывом. Земля буквально стонала, и кругом стоял дьявольский грохот, сквозь который различался дробный звук выстрелов неприятельских артиллерийских батарей. По селу вел огонь целый артдивизион, и во дворах, возле храма, а также на территории кирпичного завода стали поочередно вставать черные грибы. В воздухе летали осколки кирпича, комья земли, камни и даже бревна. Свистели осколки снарядов, и создавалось впечатление, что этот ад никогда не кончится. Так продолжалось минут десять, а затем внезапно наступила тишина.
Мы осторожно высунулись из укрытия, чтобы осмотреться. Кругом все горело, и в воздухе стоял удушливый смрад от пороховых газов и пожарищ, а призывы прислать санитаров становились все громче. В такой обстановке радовало лишь то, что самоходка Рихтера уцелела. Только вот заряжающий из ее экипажа был ранен.
– Ожидайте замену! – крикнул я и побежал в сторону центра населенного пункта, где оставил водителя мотоцикла с коляской.
Завидев меня, водитель мотоцикла выехал из укрытия, в котором прятался от артобстрела. Я уселся на заднее сиденье и сказал:
– Поехали посмотрим, что с остальными.
Не доезжая до храма, мы услышали звуки выстрелов наших пушек – самоходка Рабе вела огонь в направлении Фридевальде, а боевые машины лейтенанта Бекмана и Кюнцеля – Петерсхайде. Снаряд вылетал за снарядом, на что русские после такой убийственной артподготовки явно не рассчитывали, направив танки на Эквертсхайде. Почти одновременно с двух сторон послышались торжествующие крики – это экипаж самоходки Бекмана подбил ИС-122, а люди Кюнцеля, которыми сейчас командовал унтер-офицер Вагнер, подожгли Т-34.
Не отставал от них и взвод первой роты, ведя беглый огонь в западном направлении, где танки противника попытались продвинуться на юг. Потеряв Т-34-85, вспыхнувший как спичка, русские от своего намерения отказались.
– Парни! Вот уж не думал, что всего две наши самоходки смогут остановить большое наступление русских! Разве это не потрясающе? Однако не думаю, что так будет продолжаться вечно! – восклицал фельдфебель Руш.
Мне пришлось несколько охладить восторг своих людей.
– Бекман! – распорядился я. – У вас образовался излишек людей. Отправьте заряжающего к Рихтеру и скажите всем, чтобы улучшили свои укрытия! Следует ожидать более мощной атаки. Пфайль, езжайте в имение и передайте, чтобы все небронированные машины и «Фольксваген» перебрались в Райншдорф. Кроме того, найдите унтер-офицера Херредера и его грузовик с боеприпасами – нам необходимо пополнить боекомплект.
Пфайль умчался прочь, явно радуясь возможности покинуть это продуваемое всеми ветрами место. Мы пока держались, и Эквертсхайде превратился в настоящую преграду на пути продвижения русских полчищ. Однако мне было ясно, что наличными силами и средствами нам вряд ли удастся удержать свои позиции дольше чем до полудня.
Не успел я об этом подумать, как русские вновь начали артподготовку. На этот раз ее предваряли «сталинские органы». Огненные хвосты их ракет, монотонно завывая, взмыли в небо позади Фридевальде, и каждый бросился искать себе подходящее укрытие. При этом лейтенант Бекман и фельдфебель Руш вновь вместе нырнули на дно окопа возле дороги, где был оборудован наблюдательный пункт. Мне же удалось найти укрытие по другую сторону дороги, а экипажи самоходок попрятались в подвалах и под днищами своих машин. Пехотинцев тоже не было видно.
Прошло не более тридцати секунд, как послышался первый шелест неприятельских снарядов, а затем разверзся настоящий ад – кругом что-то трещало, громыхало и завывало. Казалось, что земля вот-вот провалится в тартарары. Люди же старались буквально вгрызться в мягкую болотистую почву и сделаться как можно меньше.
«А ведь наше командование ожидало большого наступления русских, – подумал я, уткнувшись носом в холодную землю. – Неужели это все, что оно смогло ему противопоставить? Нас просто бросили одних».
Огненный ураган пронесся над селом, поднимая вверх фонтаны земли. От ударов снарядов по стенам домов в воздухе летали кирпичи и камни. Свистели осколки, и ревело пламя пожарищ, от которых поднимался удушливый дым. Казалось, что хуже уже быть не может, но это только казалось. Вновь послышался монотонный звук, издававшийся трубами «сталинских органов», и вызванный ими смерч принялся уничтожать все живое, превращая лежавших на земле людей в комки обнаженных нервов. Каждый ожидал, что следующий снаряд окажется для него роковым, и не успевал порадоваться, когда осколки от разрыва пролетали совсем рядом.
От давления взрывных волн у меня в легких не хватало воздуха. Внезапно раздался оглушающий грохот от снаряда, разворотившего настил моего блиндажа, и на меня обрушились насыпанные на него камни и большой пласт земли.
«Конец», – последнее, что подумал я, теряя сознание.
Однако мое подсознание продолжало фиксировать окружающие звуки. «Так, так, так» – послышалось мне.
«Так это же пулемет», – подумал я и, почти задохнувшись, попытался напрячь все свое тело.
Из последних сил мне удалось распрямиться. С громким криком я предпринял еще одно усилие и понял, что выбрался из разрушенного блиндажа, чуть было не ставшего моей могилой. Сознание вновь приобрело способность адекватно воспринимать происходящее.
Русская пехота напирала со стороны Фридевальде, преодолев уже половину расстояния до наших позиций. Однако на этот раз наши пехотинцы, занимавшие окопы впереди нас, оказались на высоте. Несмотря на то что они сильно пострадали от огня русской артиллерии, оставшиеся в живых солдаты открыли по противникам стрельбу из всего имевшегося у них оружия. Необходимо было им помочь, и я, хромая, поспешил к окопу наблюдательного пункта. От увиденного у меня по телу пробежал озноб – от прямого попадания там было все разворочено, и шансов выжить у лейтенанта Бекмана и фельдфебеля