– В глубине души ты знаешь, что поступаешь дурно.
Строгий, чуть хрипловатый голос Джунипер заставил Софи вздрогнуть. Боже, тетя раскладывает карты! Если она начнет зажигать свечи и молиться, Софи точно сойдет с ума.
Ей хотелось отругать тетушку, но она сделала глубокий вдох, приказывая себе сдержаться. Джунипер любила ее и Джошуа. Конечно, она не разделяла одержимости Софи, но спорить с ней было бесполезно.
Шлеп, шлеп, шлеп. Джунипер методично выкладывала карты, и этот звук нервировал Софи. Карты ложились на стол кельтским крестом, и это значило, что тетушка гадает на Софи. Господи! Она не желала знать, что говорят карты. Она не желала слушать свою тетю.
Джунипер метнула на стол пикового туза, и Софи отвернулась. «Только ничего не говори, – мысленно молила она тетушку. – Молчи!»
Сегодня она чувствовала себя как никогда уязвимой. Если Джунипер скажет хотя бы словечко, она, Софи, развалится на тысячу мелких кусочков!
Софи скрестила руки на животе и обняла себя. Что же случилось с такой ласковой и тихой Джунипер?
Но Софи знала ответ: всему виной она сама. В ней кипели ненависть, злость и решимость. Одно только ее присутствие нарушало спокойную атмосферу, которую умела создавать вокруг себя тетушка Джунипер.
Что ж, отлично. Софи знала, что Дмитрий приедет в Сан-Франциско к вечеру. Нет смысла сидеть и ждать его в гостинице. Чтобы избавить себя и Джунипер от ненужных волнений, она должна… сходить прогуляться.
– Я ухожу, Джунипер.
Джунипер молча нахмурилась. Она впервые не ответила Софи своей обычной улыбкой.
Софи схватила легкий летний плащ и накинула его на плечи – знаменитые туманы Сан-Франциско даже днем нагоняли прохладу, – потом надела простую соломенную шляпку и, зная, что ей придется много ходить, сменила обувь.
Перед уходом она открыла сумочку и достала оттуда свой револьвер. Подняв глаза, она наткнулась на внимательный взгляд Джунипер. Губы тетушки были плотно сжаты.
Вскинув подбородок, Софи объяснила:
– Я хочу быть готовой к любым неожиданностям.
Джунипер секунду молчала, зажав в пальцах червового валета и пиковую даму, затем сказала:
– Нет, дело не в этом. Ты хочешь убить человека.
Это было уже чересчур. Софи вспыхнула, точно пороховая бочка, в которую бросили спичку.
– Ты не права! – гневно обрушилась она на Джунипер. – Я собираюсь отомстить за смерть Джошуа и тем самым восстановить справедливость.
– Можешь лгать себе сколько угодно, Софи, но я-то знаю правду. Ты просто обезумела, и Джошуа здесь ни при чем.
– Мне плевать на твое мнение.
Она убедилась в том, что револьвер заряжен, и бережно спрятала его в сумку, потом взяла в руки свой блокнот и нашла страничку с сан-францисским адресом Иво Хардвика.
– Я знаю, что тебе плевать на мое мнение, Софи. – В голосе Джунипер сквозила горечь. – Твоим сердцем безраздельно владеет ненависть.
– Вздор!
Она захлопнула блокнот, поправила шляпку и направилась к двери. С силой – чуть не выдернув ручку – она распахнула дверь, собираясь ускользнуть от неприятного разговора с тетей Джунипер.
Но в последний момент ее остановило раскаяние. Она обернулась и увидела слезы, стоявшие в глазах тети Джунипер. Софи облизнула губы. На душе у нее было прескверно.
– Послушай, Джунипер, я не хочу с тобой ссориться. Дай мне, пожалуйста, свое благословение.
Джунипер вытерла глаза.
– Я… не могу, Софи. Я могла бы пожелать тебе любви, счастья и душевного спокойствия, но мне претит то, что ты собираешься сделать. Ты поступаешь нехорошо.
Насколько помнила Софи, милая и добрая Джунипер всегда благословляла своих родных. Такое упрямство она проявила впервые. Сердце Софи пылало огнем, но она сумела скрыть от тети свое волнение. Собравшись с силами, она улыбнулась:
– Ну ладно. Тогда хотя бы пожелай мне всего хорошего.
– Конечно. Я всегда желаю тебе всего хорошего, Софи.
Боясь расплакаться, Софи поспешно сказала «спасибо» и ушла. Глаза ей застилали слезы. Ничего не видя вокруг, она прошагала почти милю пешком, точно солдат, который идет на войну. На улицах Сан-Франциско пахло печеным хлебом, ладаном, рыбой, соленой водой и шоколадом.
Софи шла к пристани мимо стоявших на якоре кораблей, на палубах которых вялилась на веревках рыба, беспорядочно набросанных мотков веревок, испачканных креозотом, торговцев крабами, рыбой и устрицами.
Она вспоминала Джошуа. Он любил ходить на пристань, есть крабов и смотреть на птиц. Пеликаны и морские чайки носились в воздухе, сидели на возвышениях и ныряли в воду. Однажды они видели даже альбатроса. Софи казалось, что она слышит радостные крики Джошуа.
Она не хотела думать о сыне. Эти мысли приходили сами собой. Почему нельзя умереть, если разбито сердце и дальнейшая жизнь становится невыносимой?
Странно, но сегодня мысль об убийстве Иво Хардвика не успокаивала ее так, как раньше.
А все из-за Джунипер. Софи попыталась убедить себя в том, что это всего лишь ухаб на дороге, который ничего не стоит преодолеть.
Она вспомнила Габриэля Кэйна – мужчину, которого она любила. Именно он, и никто другой, мог усмирить ее боль от утраты Джошуа. Но этот человек вряд ли теперь захочет с ней разговаривать и будет совершенно прав. Она своими руками загубила их совместное будущее!
Вдруг обессилев, Софи привалилась к перилам и уставилась на воды залива. Габриэль… Она потеряла его так же, как потеряла Джошуа. Но на этот раз все случилось из-за нее. Иво Хардвик был здесь ни при чем.
В нескольких шагах от нее на перила взлетел пеликан. Птица посмотрела на Софи, словно пытаясь определить, покормит ли ее эта женщина. К сожалению, у Софи под рукой не было рыбы.
– Ты разрушила все, Софи, – сказала она сама себе вслух, – а могла совершить хотя бы один хороший поступок.
Сумочка оттягивала руку. Когда она покончит с Иво Хардвиком, ей больше не придется носить повсюду револьвер. Может быть, она вернется сюда и швырнет его в залив. Софи отошла от причала. Ноги сами понесли ее в Китайский квартал.
Глава 20
Габриэль постучал в дверь гостиничного номера. Он весь дрожал от нетерпения. Наконец дверь открылась, и в поле зрения появилась знакомая седая голова мисс Джунипер.
– О! Мистер Кэйн!
Услышав ее возглас, выскочил Тибальт и кинулся к ногам Габриэля, выражая свою радость заливистым лаем. Собака производила столько шума, что Габриэль, понимая, что она заглушит все его слова, молча поклонился.
Получив свою порцию ласки, Тибальт ушел в глубь комнаты, гордо подняв свой куцый хвостик. Габриэль взглянул на Джунипер.
Он не мог понять, рада она или нет.
– Здравствуйте, мисс Джунипер, – сказал он, сняв шляпу. – Я рад, что нашел вас.