там, в хижине. Там хоть был мой сон. Теперь я вообще ничего не понимаю.
Кашель то усиливался, то стихал, то вновь накрывал кого-то неведомого мне. Кроме него и треска ближайшего факела я ничего не слышала. Нечто холодное капнуло мне на плечо, заставив пискнуть и отпрыгнуть подальше.
— Кто здесь? — услышала я вопрос, заданный слабым, охрипшим голосом. Далее последовал шорох, и со стороны, откуда шел кашель, я услышала стук металла о камень. Приглядевшись, я заметила решетку, за которую схватилась чья-то рука.
Неведовая сила потянула меня туда. Ноги будто не слушалась, хотя разум кричал “не надо”.
— Гелла? — изумленно спросил некто. Приглядевшись, я узнала серо-зеленые глаза, но просто не могла поверить, что этот истощенный больной человек в рваном сером балахоне передо мной — Эмиль. Что с ним случилось? Что вообще надо делать с человеком, чтобы он выглядел так?
В груди все сжалось от боли. Я хотела помочь, но вдруг вспомнила, что сама нахожусь без одежды, и кто бы мне подсобил…
— Ты теперь тоже здесь? — продолжал он. — Что же, хоть одна хорошая новость.
Его губы искривились в злобной ухмылке.
Сама того не желая, я приблизилась вплотную к решетке, и если бы Эмиль хотел, то мог бы расцарапать мне лицо или вцепиться в шею, но он продолжал стоять и смотреть. В его глазах я прочла искреннее желание сделать вышесказанное, но это же “нечто” сдерживало и его.
— Любовь моя. Боль моя.
Эти слова были адресованы не мне. Они никак не откликнулись в моей душе.
И тут меня осенило. Будучи в моем сне, Эмиль рассказал о своем. О том, что я, вернее, Гелла ему снилась один раз. Как раз там вроде было про тюрьму и… так. Надеюсь, моя память сплоховала, ведь я вспомнила о том, что она во сне вырвала ему сердце. Нет, я точно не сделаю этого. Я не хочу делать ему больно…
Решетка сама собой отворилась, и меня будто потоком воздуха втянуло внутрь. Моя рука, но по ощущения, чужая — потянулась к балахону, подняла его, и меня затрясло от ужаса. В груди торчало сердце. Ледяное сердце… Уставившись на него, я больше не могла отвести взор, хотя очень хотела. Другая рука потянула к органу, который должен биться не переставая, и обхватила его. От ужаса мое сердце сжалось так, как ладонь на чужом. Потянув со всей силы, я услышала крик, но стук в ушах заглушал и его.
Взгляд перебрался на лицо Эмиля, искаженное болью и таким же нечеловеческим ужасом. Он, словно покорная кукла, стоял и ничего не делал, будто мог только кричать. Мне стало так больно, невыносимо больно видеть его таким, что из груди вырвался отчаянный шепот:
— Я подарю тебе свое.
Вспышка яркого света ослепила меня. Получив полный контроль над телом, я зажмурилась и закрыла глаза руками. Одно мгновение — и вновь тьма.
Теперь я оказалась в лесу. И вновь он казался мне настолько знакомым, что уже даже не смешно. Как в том сне с Геллой, которая была в моем теле, и которая обернулась мелкой собачкой. Черт, надеюсь, в круговорот снов меня отправила ведьма, а не мой внезапно открывшийся из-за стрессовой ситуации магический дар. Когда же это все, наконец, закончится?!
Вновь я прошла по дорожке и вышла в поле, посреди которого стояла темная фигура. Почему-то мне не было страшно подходить к ней, даже чувствуя, что Гелла может быть опасна.
— Наконец-то… — прошептала она, посмотрев на меня через плечо. Я заметила злорадную улыбку, но все еще не боялась. Страх будто исчез из моей души, оставляя место для железного спокойствия. — Наконец-то я расправлюсь с тобой!
Гелла повернулась всем телом, и я в который раз поняла, что яркий макияж в темных оттенках мне не идет.
— Правда, что ли? — усмехнулась я. — И как же?
Гелла насупилась, не ожидая подобной реакции, а я решила ее добивать хотя б словесно.
— Здесь у тебя нет власти. Это же мои сны, ведь так? Это все — иллюзия моего воображения? — не знала точно, но решила идти ва-банк. Если я права, то выиграть она могла лишь задавив меня морально, что я не позволю ей сделать.
— Как ты догадалась?.. — ошарашенно спросила она. — Впрочем, не важно. Моя ошибка в том, что когда ты мне приснилась в первый раз на этом же поле, я решила, что это просто ночной кошмар. Ведь ты уже должна быть при смерти. И к твоему сожалению, у тебя не будет возможности как следует разобраться с этим и научиться обращаться с магией иллюзии как положено. Потому что…
Гелла подбежала ко мне, сбила с ног и вновь сомкнула руки на моей шее. Было больно, а потому я закрыла глаза и представила, что вместо ладоней мою шею обвивают две нежнейшие шелковые полоски ткани, после чего я услышала истошный крик. Гелла слезла с меня и ошарашенно уставилась на свои руки, которые теперь были шелковой тканью.
— Убери! Убери это! — крикнула она. — Ненавижу кошмары!
Знала бы она, что я тоже. Однако никакой жалости Гелла во мне не вызывала. Да и вообще никаких эмоций. Сейчас, после всех снов, мне хотелось лишь лечь и уснуть, чтоб разгрузить голову, но намного сильнее я желала бы вновь оказаться в своем теле. И вроде бы понятно, как это можно сделать во сне — я зажмурилась и представила себя в родном теле, а Геллу — лежащей замертво. Открыв глаза, увидела напротив себя фигуру с внешностью Геллы. Лицо ее побледнело — я с удивлением наблюдала, как она растворяется прямо передо мной, словно ненужный мазок на картине. В страхе она начинает шептать заклинание на незнакомом мне языке, успевает произнести его целиком, после чего исчезает насовсем.
Получилось? Вот только надолго ли? Нужно как-то расправиться с ней и в реальности, однако резкое пробуждение не дало этого сделать.
Запах сухого сена ударил в нос. Я опять в реальности! Открыв глаза, убрала руку от лица и увидела, что Эмиль настиг меня и повалил на землю. Шар, который ведьма держала в руках, теперь валялся среди сена в виде жалких осколков. Что произошло, пока я побывала во снах? И, главное, почему Эмиль, бежавший к ведьме, сейчас пытается скрутить меня? До меня сразу дошло, что Гелла, испугавшись смерти, вновь произнесла заклинание на обмен телами, только в этот раз без перемещения в другой мир. Странно, мы же были во сне. Если происходящее во сне переносится на реальность, то почему