— Не волнуйся, — сказала в ответ Элинор. — Нам будет достаточно и этих пяти минут, чтобы отдышаться, — добавила она, воинственно взмахнув коротким мечом, который был деталью ее костюма.
Элинор решила присутствовать на маскараде — в роли Жанны д'Арк. Роль эта подходила ее по-юношески худощавой фигуре и одухотворенному лицу. Она собрала волосы на затылке и надела обманчиво простую, ничем не украшенную рубаху из тончайшего белого муслина. Когда Эмили заметила, что у нее не слишком воинственный вид, Элинор объяснила, что она изображает Жанну после того, как ее схватила католическая церковь, то есть как жертвенную девственницу, а не как деву-воительницу. Хотя у нее был маленький серебряный меч, она утверждала, что это вовсе не уступка боевому аспекту истории, а просто орудие защиты от разгоряченных толп, которым она воспользуется, если кто-то будет стоять между нею и открытым окном.
— При таком длинном списке гостей никто не уйдет до рассвета, — заверила Лидию Эмили. Эмили наконец согласилась внять мольбам Лидии и, выйдя из добровольного заточения, присоединилась сегодня к ним. — И даже если время, проведенное на балу, окажется слишком коротким, каждому будет о чем вспомнить еще долгое время после бала.
Эмили была для нее самым близким человеком. Попавшая к ней по чистой случайности, она превратилась в бесценного друга и хранительницу ее тайн. Даже если она потеряет все остальное, у нее останется Эмили. И никакие изменения обстоятельств, связанных с положением в обществе, богатством или репутацией, не могли бы повлиять на лояльность Эмили. «Мне следовало бы быть таким же хорошим другом для Сары», — подумала Лидия.
Эмили была одета в костюм Матушки Гусыни: платье из старомодного черного бомбазина и простой, отделанный кружевом платок, накинутый на полные плечи. На голове у нее был белый парик и огромный чепец, на бедре красовался гусь из папье-маше, который болтался, если его не придерживать рукой. Лидия надеялась, что он не полый внутри, чтобы не нужно было, уходя с бала, освобождать его бумажное чрево от предметов, которые Эмили могла незаметно засунуть внутрь.
— Чайлд Смит по крайней мере останется на балу до последней минуты, — промурлыкала Элинор из своего уголка экипажа.
Да, Чайлд будет ждать ее. Сегодня утром она получила от него подарок — веер из золотого кружева, у которого даже складывающиеся ребрышки были золотыми. Это была дорогостоящая безделушка, предполагающая более теплые отношения, чем простая дружба, хотя ничто в его поведении об этом не говорило. Она никогда еще не видела, чтобы Чайлд смотрел на нее с такой же теплотой, как Нед…
Она молила Бога, чтобы Нед присутствовал сегодня на маскараде.
И молила, чтобы он не присутствовал.
Нед, конечно, никогда не допустит, чтобы она заметила охлаждение его интереса. Он будет обмениваться с ней любезностями. Как-никак они были очень хорошими друзьями. Но она будет знать, что не является больше центром его внимания. Это место займет другая женщина. Будет ли она моложе? Или красивее? Возможно. Но она наверняка будет богаче.
«Боже милостивый, — молилась она, — сделай так, чтобы его там не было».
— Говорят, его дедушка быстро угасает, — медленно произнесла Элинор.
Лидия в замешательстве взглянула на нее, не сразу сообразив, что они говорят о Чайлде. Необычные условия завещания старого Смита были на устах у всего бомонда.
— Да, — согласилась Лидия. — Кажется, положение там серьезное.
— До меня дошел один слух, — продолжала Элинор, пристально наблюдая за Лидией, — будто мистер Смит постоянно носит при себе специальное разрешение, позволяющее ему жениться без соблюдения положенных формальностей. Его выдал архиепископ Кентерберийский — крестный отец сэра Чайлда, поэтому, как только ему сообщат, что дедушка находится при последнем издыхании, он может внезапно появиться с какой-нибудь женщиной и поставить мат старику на его смертном одре. — Она фыркнула. — Повезло мистеру Смиту, что у него есть крестный, обладающий такими полномочиями.
— Почему бы ему просто не жениться и не покончить со всем этим? — спросила Эмили, водворяя на место съезжающий чепец.
Взгляд Элинор скользнул к Лидии.
— Кто знает? Может быть, просто со злости, а может быть, из-за какого-то юношеского сопротивления тому, что его жизнью распоряжается другой человек. Откровенно говоря, я не думаю, что человек в возрасте мистера Смита может быть настолько упрям. Всем нам в конечном счете приходится подчиняться воле других — поодиночке или коллективно.
— Я слышала, что он не вступает в брак потому, что его любовница грозится бросить его, если он женится, — вставила свое слово Эмили.
Значит, Эмили слышала гораздо больше, чем она, подумала очень удивленная Лидия.
— Любовница? — недоверчиво переспросила Лидия. Она впервые слышала о любовнице.
Она взглянула на Элинор, которая знала все. Элинор сердито посмотрела на Эмили. Эмили окинула взглядом экипаж с выражением притворной невинности на лице.
— У Чайлда Смита есть любовница? — спросила Лидия.
Эмили кивнула.
— Она у него почти десять лет.
Лидия округлила глаза от удивления. Она повернулась к Элинор.
Элинор досадливо заерзала на сиденье.
— Разумеется, он содержит любовниц. У многих мужчин есть любовницы. То, что ты не знаешь о ней, говорит лишь в пользу Чайлда. Он не болтлив. В отличие от некоторых, чьих имен мы называть не будем.
Ее сердитый взгляд ничуть не смутил Эмили, которая, произведя этот словесный залп, вернулась на свое место в уголке экипажа, сложила руки на круглом животике и закрыла глаза.
— Кто она такая? — спросила Лидия, скорее заинтригованная, чем оскорбленная тем, что Чайлд Смит содержит любовницу. — Что она за женщина?
— Этого никто не знает, — ответила Элинор. — Никто никогда ее не видит. Он держит ее вдали от общества, в ее собственном доме, с ее собственными слугами. Одни говорят, что она испанская леди благородного происхождения, другие — что она французская эмигрантка.
— Он, должно быть, очень ее любит?
Элинор махнула рукой.
— Полно тебе, Лидия. Чайлд известен своей привередливостью. Такой будет содержать любовницу только ради удобства и в качестве гарантии от заражения какой-нибудь неприятной болезнью.
Лидия почувствовала, как к щекам поднялась волна жара, но хотела, чтобы ей ответили.
— Если между ними не существует взаимного чувства, то почему она угрожает оставить его в случае его женитьбы?
Элинор пожала плечами.
— Это игра, Лидия. Она задумала найти нового покровителя. Оставив Чайлда до того, как он бросит ее, она сможет представить дело, как будто не он ее бросил. Какие бы предположения ни высказывала на этот счет Эмили, — сказала Элинор, бросив сердитый взгляд в сторону Эмили. — То, что Чайлд не женится, не имеет отношения к любовнице, как не имеет отношения к Неду Локтону то, что ты не выходишь замуж, если не считать, что ты потеряла с ним уйму драгоценного времени, которое было бы разумнее потратить на знакомство с другими джентльменами. — Элинор встретила новость о бедности Неда с возмущением, которого не испытывала Лидия. Она проклинала его за обман, беззастенчиво игнорируя тот факт, что Лидия тоже обманывала.