Подумав, она кивнула.
— Ты права. Только есть проблема — их найти.
Думаю, с этим я справлюсь. Но для начала надо обдумать один сомнительный момент, а не то очередная беспечность будет стоить огромных потерь.
— Как они тебя поймали?
— Ну… — Галя напрягла память. — Я не стала ждать прямого сквозняка на Остров и вышла в первый попавшийся. Оказалась в теплом таком местечке, с пальмами и солнышком, там и решила дожидаться. Он должен был случиться только через три дня, но мне не хотелось куда-то еще идти. Я переночевала в шалаше из пальмовых листьев, и все следующее утро бродила вдоль кромки джунглей, как вдруг хлоп! И оказалась запутанной в сеть. Потом ничего не помню, пока не очнулась в клетке.
— Они сразу стали спрашивать про Остров?
— Да. Они называли его узлом.
Почему? Дикие всех, на кого натыкаются, хватают и выспрашивают? Ох, боюсь, что нет. На Гале не написано, что она островитянка. Случайность? Возможно, но только отчасти. Я готова поверить в везение диких, но не больше, чем процентов на пятьдесят.
Мир Беспредел, Галя… Эти дороги ведут к Денису. Да и сама Мультиземля, если по честному. Дикие что, тоже, как кскривсы, могут получать информацию из крови? Они ведь ее много из Дениса высосали, почти всю… Но узнали далеко не всё. Словно только фрагменты.
Что же это значит? В нападении на Землю виноваты мы с Денисом?!
От этой мысли я заледенела. Однако тут же в мозг вонзилась другая: не мы, а глупый Жадный бог, замысловато проклявший Германа и придумавший такую жуткую комбинацию для исполнения проклятия! Бог-идиот!
III
С мистификациями пора было кончать, и я без лишних инсценировок вывела Галю прямо к Тиму. То есть, не совсем прямо: на всякий случай мы поблуждали по другим миркам, в которые я пробивала дырки, вызывая из памяти лица старых знакомых, но на базу островитян мы вышли, не скрываясь. Прятать от них способность свободно переходить из мира в мир все равно скоро станет невозможно, поэтому, вспомнив лицо Тима, я пробила дыру так, чтобы оказаться от него не дальше чем в трех шагах.
Ночью определить, где мы находимся, удалось не сразу. Небольшой керосиновый фонарь освещал лишь деревянное крыльцо и обитую облезлой клеенкой полуоткрытую дверь, но потом стало видно, что крыльцо принадлежит одноэтажному белому домику, а вокруг колосится поле… Странное место для базы маленькой, но все же армии.
— Тим! — постучав кулаком в дверь, крикнула я.
Внутри домика раздался слабый шум, и почти мгновенно дверь распахнулась. На пороге появился встревоженный Тим, босой, одетый в футболку и спортивные штаны. От неожиданности мы с Галей отступили на шаг назад.
— Супер, — оценив обстановку, произнес он.
— У нас новости о пришельцах, — сказала я.
— Заходите, — посторонился он, пропуская нас в дом. — Пять минут, хорошо? Сейчас позову парней.
Мы вошли. Сразу зажегся свет, и стало видно, что в единственной комнате домика, кроме Тима, обитает еще четыре человека: Виктор, Валерка, Рустам и Стас. Сидя на застеленных матрасами лавках, расставленных вдоль стен, они торопливо протирали глаза — то ли со сна, то ли пытаясь прогнать вторгшихся в их ночь призраков. Галя, недолго думая, уселась на ближайшую лавку.
Пять минут не успели истечь, как в комнату ворвались Герман, Юра, Алешка и еще несколько человек, которых было уже не разглядеть. Резко стало тесновато. Не в силах побороть любопытство, я посмотрела сквозь стену: у крыльца в ряд стояло штук пять авто имени Оуэна Брюса. Логично. То есть, стратегично: опасаясь в случае обнаружения неприятелем попасть всем вместе под один химический «колпак», они рассредоточились группами с разбросом километров в десять-пятнадцать друг от друга. Связываются по радио, а изобретенные Германом машины позволяют в случае необходимости перемещаться очень быстро. Наверное, так.
Все ждали, и в глазах читалось ожидание плохих новостей.
— Говорите, — приказал Тим.
Галя повторила рассказ, на этот раз сухо и спокойно, безразлично глядя куда-то в угол, как будто ее вновь гораздо больше занимала предстоящая свадьба любимого, чем какие-то инопланетяне и какая-то Земля. Ее выслушали, не дыша.
— Ася, что они с ней сделали? — после недолгого раздумья спросил Герман.
Я перечислила всё, что смогла обнаружить и обезвредить.
— Это должно быть очень болезненно, — проницательно заметил Тим.
Галя безразлично мотнула головой. Движение читалось как: «Ну да, было больно. Подумаешь…»
— Что у тебя с болевым порогом? — продолжал допытываться Тим.
Галя пожала плечами. Тим смотрел недоверчиво.
— Да просто ей было не до того, — не удержалась я, чем вызвала у нее, наконец, улыбку.
Герман кивнул своим мыслям и обратился к Гале:
— Ты согласишься обследоваться на «Тайне»?
— Да, — вздохнула она.
— Ася, я доверяю тебе… — почему-то начал оправдываться Герман, но я его оборвала:
— Всё правильно. Я сама ни в чем не уверена, поэтому выбрала путь через несколько миров. Тим, мне вести ее на Остров или оставить здесь?
Тим замер. На Галином лице появился интерес: она хотела услышать, что он скажет.
— Думаю, на Остров ей возвращаться рискованно…
— И что я тут буду делать? — мгновенно ощетинилась Галя.
Сейчас, гораздо сильнее, чем когда-либо раньше, ей требовалось с кем-нибудь повоевать, но Тим скорее на чердаке ее запрет, чем позволит взять оружие. Ох, молчала бы я на его месте…
Но он ответил, пристально глядя на ее макушку:
— Сидеть спокойно, дышать ровно. Как положено хорошей девочке.
— Иди к черту! — плюнула Галя сквозь зубы и вскочила со скамьи. Пытаясь удержать и успокоить, Рустам коснулся ее локтя, но она этого даже не заметила. — Где ты был, когда я была девочкой?! Пока я тут сижу, моего парня женят!
— Ты собираешься замуж? — оторопело спросил Сашка.
— Очень! — заявила Галя.
Тут я почувствовала, что она и мне отвела роль в стихийной интермедии и вставила первое, что пришло в голову:
— Ты с прежним мужем разведись сначала!
Подействовало. Лица парней вытянулись, Тим остолбенел.
— Я развелась, — насладившись эффектом, будто бы мне сообщила Галя.
Девочкой ее теперь никто не назовет. Привыкать к тому, что она выросла, кое-кто будет мучительно, но неизбежно. Она мудро не стала ждать мгновенных перемен, рассудив, что подброшенный яд даст результат через считанные дни, и, возвращаясь в свою апатию, уселась на лавку.
Но потом она вздрогнула, повернулась ко мне и посмотрела с таким выразительным, глубоким и бесконечным вопросом, что замолчать главное было уже невозможно.