— Не хочу, — ответила я и заставила Второго Великого Герцога завыть, скрючившись на полу, — он убил маму и лишил меня всего. Почему я должна прощать?
— Потому что ты не такая, как он, — вместо него ответил Константин Делатур.
— У нас одна кровь, может, я именно такая? — я хмыкнула, — не тебе говорить мне о том, какая я.
Эмоции распирали изнутри, и я выпустила их, зал затопило беспроглядной тьмой, нельзя было увидеть ничего, дальше своего носа. Я захохотала, чувствуя ужас и страх всех присутствующих, осознавая их беспомощность передо мной. И даже король ничего не мог с этим поделать. Он оказался в той же ловушке, что и все остальные.
— Ты говорил мне, что не прощаешь предательства, — произнесла я, освобождая от тьмы небольшой участок, чтобы видеть Делатура, — ты говорил, мы похожи. Мы правда похожи. Я тоже не прощаю предательств.
— Да, мы похожи! — выкрикнул он, — поэтому ты не поддашься этой тьме внутри себя. Ты не позволишь причинить кому-либо боль. В тебе слишком много добра и любви.
— Нет! — я топнула ногой, сбивая его с ног волной энергии, — во мне нет ни добра, ни любви. У меня отобрали всё с самого рождения. Я не хочу никого прощать. Никто не заслуживает прощения. Виноваты все.
— Ты не права и знаешь это, — Делатур медленно поднялся и сделал шаг ко мне, — вопреки всему ты стала очень хорошей и справедливой, тебе не чужды милосердие и сострадание. Тебя волнуют чужие беды.
— Не подходи! — я снова сбила его волной.
Он упал на четвереньки, но тут же поднялся, делая шаг за шагом. Он противостоял моей силе и протискивался через заслоны. Вся моя энергия покинула весь бальный зал, отпустила всех, окружив только нас тёмной завесой, сосредоточившись на том, чтобы не подпустить Делатура ко мне. Потому что я знала, что если он дойдёт до меня, всё будет кончено.
— Азарелия Траум, я правда люблю тебя, — он был на расстоянии вытянутой руки.
Герцог едва держался на ногах, дунь, и он упадёт. Бледный, измотанный, но решительно настроенный дойти до конца. Его глаза сверкали как два клинка из лигурийской стали, вышибая голубую искру, отражая темноту вокруг, отпугивая её.
— Прошу, вернись ко мне, — он протянул ко мне дрожащую руку, — без тебя мне нет смысла продолжать.
Пространство из темноты сузилось, чернильно-чёрная завеса задрожала, щупальцами устремляясь к нему, врезаясь в него стрелами, впитываясь в его тело. Делатур сжал зубы, сдерживая стоны каждый раз, как энергия входила в него, оставляя отметины из чёрных вен, наполняя тьмой его глаза.
Он пошатнулся, когда тёмная волна прошла через него насквозь. Моё замершее, обледеневшее сердце дрогнуло. Ксан начал заваливаться, и новая волна набросилась на него как хищный зверь, желая поглотить, смять, уничтожить.
Игла из зла в моём сердце закипела и растворилась. Я закричала, понимая, что произошло. Барьер из тьмы вокруг нас начал растворяться, тёмная сторона дара отступила и покорилась. Я бросилась к Ксан, он лежал, весь изуродованный тёмными венами, смертельно бледный.
Меня не волновали вернувшиеся звуки и свет в зале, не волновали взволнованные и испуганные люди. Новообретённые родственники и король. Кажется, я слышала, как его величество начал отдавать приказы, заметила, как нас окружили солдаты, закрывая плащами от всех гостей.
Но мне было плевать. Ведь сердце Ксана замерло. Оно перестало биться. Случилось то, чего я боялась больше всего. Я навредила Ксану. Я его убила, своей силой. Я. Предсказание Тори и предчувствия Клюшки сбылись. Я — чудовище.
Светлая Святая! Я знаю, что ты присматривала за мной, оберегала и направляла. Неужели вот моя судьба? Молю, позволь мне всё исправить! Я хочу вернуть его, только он мне и нужен. Несмотря на его игры и манипуляторство, на то какой он наглый и хитрый. Я люблю его!
— Не уходи, пожалуйста, — прошептала я, захлёбываясь слезами, и уткнулась ему в грудь, — я люблю тебя. Пожалуйста…
— Доченька, — головы коснулась чья-то рука.
Я испуганно подняла заплаканное лицо и икнула от удивления. Кругом был свет, очень много света. Наверху купол идеально голубого неба, и мы на ромашковом поле. Я, Ксан и крылатая женщина в свободных одеяниях. Я огляделась и зажмурилась от ослепительного света солнца, вернулась взглядом к женщине, она показалась мне знакомой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Кто вы? Где мы? — прошептала я.
— Я — Фелити, — она хрустально рассмеялась и села рядом со мной, вытерла слёзы с моих щёк, — я всегда приглядывала за тобой, моя маленькая птичка.
— Мама… — мне даже рыдать расхотелось, — но как?
— Светлая Святая сделала меня Крылатой посланницей, и сейчас я должна выполнить её поручение, — она улыбнулась и взяла меня за руку, — мы в Небесных Палатах богини и спасём твоего возлюбленного. Вместе.
Она положила мою руку на грудь Ксана.
— Но почему? — не понимала я, хотя была очень даже не против происходящего.
— Богиня благоволит влюблённым и героям, она оказалась тронута его жертвой и благодарна за твоё спасение, — мама улыбнулась, мы с ней были чем-то похожи, — а теперь подумай обо всём хорошем, как ты любишь его, обратись к свету и тьме в своём сердце, переплети их в одну алую нить. Ты не добро и не зло. Ты — жизнь.
— Я — жизнь, — пробормотала я и сосредоточилась, положив обе ладони ему на грудь.
Наша первая встреча, его предупреждение, что он вовсе не герой. Наши случайные или нет столкновения. Его подколы, его шутки, его нежность. Его любовь и желание защитить меня вопреки всему. Он отказался от всего, от всех своих планов. Он отказался даже от своей жизни. Ради меня.
Я распахнула глаза, глядя, как вены на его лице уменьшаются, как темнота впитывается обратно в мои ладони, как в ответ вливается свет, алая нить опоясывает замершее сердце, заставляя его снова биться. Удар, один. Всё замолкло. И сердце снова забилось в бешеном ритме, чтобы уже не остановиться.
Ксан распахнул глаза и резко вдохнул, а я бросилась ему на шею, не в силах сдержать слёзы.
— Будь счастлива, девочка моя. Месть не выход, отпусти, — раздался шёпот где-то в голове, — я благословляю вас.
Эпилог
— Суд принял во внимание все обстоятельства дела и готов вынести решение, — объявил безразличный голос судьи, — Азарелия Траум, дочь Первого Высокого Графа с даром грифона, вам предписывается полностью подчинить вашу силу. За нарушение общественного спокойствия и раскрытия своей силы перед большим скоплением людей вы будете наказаны пятилетней ссылкой из Алтонии.
Он ударил молотком и поднялся. Я выдохнула и опёрлась на руку Ксана. Он ободряюще мне улыбнулся. Ну да, не очень строгое наказание, если учесть, какого шороху я навела. Младшие судьи и наблюдатели тоже поднялись. Как только высший суд магократии удалился, поднялся галдёж среди друзей и родственников.
Они радовались, всё закончилось благополучно. Не для всех, правда. Сердце так называемого деда не выдержало радости от знакомства с внучкой, поэтому Второй Великий Герцог слёг и больше с кровати подняться не сможет. Остаток жизни он вынужден провести под неусыпным контролем лекарей.
Зато отцу Ксана повезло не в пример больше. Да, он по-прежнему умирал, но мы работали над этим. Время у будущего тестя ещё было, мы с Ксаном обязательно поставим его на ноги. Правда, он грозился отречься от титула Великого Герцога в пользу сына вот прям сейчас. Ксан отнекивался как мог.
Отец… Мы смогли с ним пообщаться и помириться. И я наконец познакомилась со своим старшим братом, Аверианом. Ксан был прав, братец оказался отличным парнем. Он любил мою маму и очень горевал, когда её не стало. Он подарил мне её кулон, который она когда-то отдала ему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Виттория… Тори была в шоке от нашего родства и очень красочно об этом отозвалась, ещё красочнее она описала, какая же я коза, раз наделала такого шума и испортила бал. А потом добавила, что теперь ей точно не стоит беспокоиться о том, что она отдала Ксана мне. Я только фыркнула на это заявление.