– Я снимаю свой вопрос. Можете идти, преподобный.
В зале поднялся шум, и судья вновь призвал присутствующих к порядку. Затем он объявил, что на сегодня разбирательство закончено. Пруденс облегченно вздохнула. В эту минуту она хотела только одного – скорее оказаться дома, подальше от недружелюбных косых взглядов. Однако завтра все повторится, и она мысленно помолилась Богу, чтобы он дал ей силы пережить это испытание.
Собравшись вечером за столом, все молчали. Каждый был погружен в свои мысли. Наконец Моуди решился нарушить тишину:
– Думаю, Брок, сегодняшний день был удачным Ты хорошо справился с его преподобием.
– Я тоже так считаю, – добавила Сара. – Я смотрела на женщин-присяжных – поведение священника им не понравилось.
Брок заметил, как помрачнела Пруденс. Напоминание об унижениях этого дня вконец испортило ей настроение.
Брок, пригубив бордо, обратился к ней:
– Как ты себя чувствуешь, Рыжая? Ты была очень тихой весь вечер.
Она чуть улыбнулась:
– Со мной все в порядке. Я только немного устала. Никогда не подозревала, что судебное разбирательство отнимает столько сил. Все эти люди, взгляды, замечания... А репортеры... – Она покачала головой. – Я никогда не знала...
– Коровья лепешка – это рай для навозных мух, – высказался Шорти, отрезая кусок жареного мяса. – Суд то же самое. Людям просто нужна пища для сплетен. Вам не следует обращать на них внимания, мисс Пру, ни в коем случае.
– Мне тоже хотелось присутствовать сегодня в суде, – объявила Мэри. – Очень жаль, что мы с Уиллом не были на сегодняшнем заседании. – По виду Уилла, увлеченно накладывающего мясо в тарелку, не было заметно, что он о чем-то сожалеет.
– Ты еще побываешь в суде, Мэри, – произнес Брок. – Все женщины с ранчо дадут показания.
От этих слов Пруденс поперхнулась и закашлялась, и Слим легонько похлопал ее по спине.
– Ты сошел с ума! Ты хочешь, чтобы там выступили все женщины? – вспылила Пруденс.
– О, это так интересно! – хлопнула в ладоши Элиза и получила в ответ суровый взгляд Пруденс.
– Я этого не позволю! Кроме Мэри, все женщины беременны! Выступление в суде может отразиться на их здоровье. И слышать об этом не хочу!
– Боюсь, что этого не избежать. Как твой адвокат, я утверждаю, что так будет лучше.
– Но их там закидают камнями!
Он заметил страх в ее глазах и уступил:
– Если они сами этого не захотят, я, конечно, не буду настаивать.
Пруденс выдохнула с облегчением, но радоваться ей пришлось недолго. Сара тут же заявила:
– Конечно, я дам показания. Это – мой дом. И я не собираюсь сдавать его без боя.
– Я тоже так думаю, – немедленно добавила Элиза, и Шорти гордо приосанился.
– Тогда считайте, что и я в этом участвую, – присоединилась к единому фронту Мэри. – Я не чувствую никакой любви к этому городку и ненавижу жалкого Энтвистла. Я хочу сказать все, что думаю, этой старой облезлой вороне прямо в глаза.
Не высказалась только Лорел, да и то потому, что была немой. Во время разговора она нервно складывала на коленях и опять разворачивала салфетку, а когда подняла глаза, то увидела, что все взгляды устремлены на нее. Догадавшись, что от нее ожидают ответа, Лорел вдруг выскочила из-за стола и выбежала из комнаты.
– Вот, смотри, что ты наделал, – обвинила Брока Пруденс.
Но едва закончился ужин и Пруденс собралась заняться своими обычными делами, Лорел внезапно появилась в комнате снова. В ее глазах горели огоньки. Она протянула Броку лист бумаги.
Он глянул на лист, и его лицо расплылось в улыбке – на листке было написано «Я тоже хочу помочь».
После этого все взгляды обратились к Пруденс, которая с мрачным видом откинулась на спинку стула.
– Ладно, – наконец согласилась она. – Мы все поедем в суд.
Когда следующим утром фургон с ранчо подъезжал к зданию суда, Пруденс не смогла сдержать возгласа изумления. Перед строением из красного кирпича с транспарантами в руках стояли Арабелла Поттс и несколько ее подруг.
Среди них была и владелица швейной мастерской Берта Уилкис, Каролина Таунсенд и Маргарет Лауэри. Особенно Пруденс удивило присутствие последних двух дам, поскольку их подписи стояли под петицией священника. Брок хмыкнул:
– Никогда бы не поверил в это, если бы не увидел собственными глазами. – Он остановил лошадей прямо перед демонстрантами. – Доброе утро, леди. Как вы себя чувствуете в такой прекрасный день?
На лице Каролины было написано явное недружелюбие, но одного взгляда в сторону Арабеллы было достаточно, чтобы она продолжила маршировать по кругу с высоко поднятым транспарантом.
– Доброе утро, мисс Даниелс, – приветливо произнесла Арабелла. – Мы здесь для того, чтобы выразить вам нашу поддержку. Верно, леди? – Все дамы поспешили закивать головами.
– Спасибо. Нам это сейчас крайне необходимо.
– Бог мой, тише, – вдруг произнесла Арабелла, глядя Пруденс через плечо. – Сюда идет Джекоб Морган.
Пруденс обернулась и, увидев Джекоба, одарила его ледяным взглядом.
Умело скрывая свою злость под маской любезности, Джекоб приподнял шляпу, приветствуя участниц пикета.
– Что это значит, Арабелла? Если ты стараешься меня унизить, тебе это удалось. А теперь прекрати вести себя как ребенок и отзови своих демонстрантов. Что это за балаган?
– Если это балаган, то он мне очень нравится. Я не получала такого удовольствия уже много лет. Наверное, я стану лидером движения суфражисток. – Она повысила голос, чтобы ее слышали остальные пикетчицы. – Мужчины правили слишком долго. Пора их согнать с насеста. Верно, дамы?
– Да, – последовал дружный ответ. Разъяренный Морган в бессильной ярости сунул кулаки в карманы.
– Ну, ладно, – зло выдохнул он и стремительно пошагал по Мэйн-стрит к гостинице.
Когда пятнадцатью минутами позже Джекоб вернулся в сопровождении Уильяма Таунсенда и Сета Лауэри, маленькая группка Арабеллы увеличилась до пяти человек. Мюриел Фокс, чей муж был владельцем мясной лавки, и жена Томаса Рида Аманда тоже несли плакаты.
– Смотрите, – показал пальцем Джекоб. – Я говорил вам, что ваши жены сошли с ума.
– Каролина, – удивленно развел руки Уильям, заставив ее смутиться. – Положи плакат и немедленно возвращайся домой. У тебя там куча дел.
Каролина, которая ни разу за всю их совместную жизнь не возразила своему мужу, решительно замотала головой, отчего Уильям в изумлении разинул рот.
– Мужчины слишком долго сидели на насесте. Пора выслушать и женщин, – и она посмотрела на Арабеллу, ища в ее глазах одобрение, которое тут же и получила.
– Тебе тоже лучше вернуться домой, Сет, – сказала Маргарет Лауэри. – Мы делаем очень важное для всех женщин дело.