Читать интересную книгу Аулет (СИ) - Вельямет Каталина

Вспоминая лицо девушки после нападения, в душе и разуме мужчины не было ни единого сомнения. Такой испуг не сыграть, да и вряд ли бы девушка так быстро отошла от потрясения. Черех луну-две, может быть. Но не через пару дней.

— Скажи мне девушка, кто ещё этой ночью мог покинуть дом?

— Покинуть дом?

— Да, покинуть дом. Женщина, не заставляй меня это повторять ещё раз! — начал тепрение Тимель.

— Надо подумать. — протянула девушка погрузившись в свои мысли. Слуги не следили друг за другом, слишком много работы по дому было возложено на них. Но они всё равно многое видели и знали. — Не могу быть уверенна, но кажется мне или Тоя не спала той ночью.

— Тоя? — Тимель старался познакомиться со всеми слугами, но из постоянных было только четверо, остальные сменялись.

— Одна рабыня, в доме из трое. Тоя, Лана и Абир, они часто ложаться поздно, может и сейчас так было. — пожала плечами служанка искренне не понимая откуда появился этот интерес.

— Где сейчас эта рабыня? — нетерпеливо спросил Тимель даже не заметив повышения тона.

— В тряпичной, господин Тимель.

— Спасибо. — услышав это мужчина бросился в сторону той комнаты о которой говорила служанка. Звук открывшейся двери не заставил девушку даже вздрогнуть. Жизнь рабыни намного страшнее громких звуков. Окинув девушку взглядом Тимель тяжело вздохнул попытавшись успокоится. Тоя как раз проглаживала простыни, складывая их в небольшие стопки по 3–5 штук. Учитывая небольшое пространство комнаты, жар углей в утюге и испарения, не передать словами как было жарко. Даже у мужчины на пару секунд стало мутно перед глазами.

— Тоя, ты же умная девушка, правильно? — начал издалека Тимель, прервав сильно затянувшуюся паузу.

— Господин, нам не позволено учиться. — коротко произнесла рабыня, не отрываясь от своего занятия.

— А я не про образование, я про тот ум коим наделён каждый человек. Ты не сильна в науках, не обладаешь магией и даже свобода не в твоих руках. Но такие как ты много видят и знают.

— Простите, мне нужно работать. Я не знаю о чём с вами говорить. — Тоя принялась усилиннее проглаживать ряд небольших заломов на простыне.

— Скажи, куда ты ходила той ночью когда Аулет задержали. — девушка вздрогнула под суровым взглядом Тимеля. Она старалась не смотреть в его сторону даже когда он стоял совсем рядом.

— Я не знаю где была Госпожа, я работала всю ночь. — стараясь придать голосу максимальную холодность, ответила она.

— НЕ ВРИ МНЕ! — воскликнул Тимель тряхнув девушку за плечи. От этого резкого движения, рука соскользнула вниз и случайно прикоснулась к раскалённой части утюга.

— Я ничего не знаю! Вы делаете мне больно! — воскликнула Тоя. Несмотря на страх, голос её звучал совсем тихо.

— Не заставляй меня применять силу. Не будь глупой, мне плевать на твои секреты, я хочу освободить Аулет. Или мне отвести к стражникам тебя?

— Я ничего не знаю Господин, сжальтесь. — слёзы буквально хлынули волной, она упала на колени и схватившись за ноги Тимеля принялась причитать. Мужчина даже слегка оторопел от такого поведения, но это замешательство длилось всего пару секунд.

— Можешь плакать сколько угодно, посмотрим как ты заговоришь под железом когда тебя начнут пытать. — схватив девушку за руку Тимель потащил её к выходу.

— Я всё скажу, всё! — захлёбываясь от слёз согласилась она и в этот момент Тимель выпустил её запясть из своей руки.

— А теперь, я хочу знать всё. — присев на корточки произнёс он, глядя прямо в глаза девушке.

***

Ярость от догадок разрывающих душу, клокотала подобно лесному пожару. Мужчина злился на себя, прежде всего на свою глупость и невнимательность. "Как можно было не заметить, не сопоставить?" думал он приближаясь к родовому гнезду. Он мчался на всех парах что бы успеть застать отца, в это время он должен был заниматься ежедневной сверкой отчётов в своём кабинете. Несмотря на свою ярость, в самой глубине души теплилась надежда на то, что отец не причастен и может оказать помощь в освобождении Аулет.

Проведя столько времени рядом с девушкой он чувствовал свою ответственность. "Если бы я был дома когда пришла стража, я бы не дал её увести!" повторял себе Ариан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Быстрыми шагами он пересёк галерею, сегодня ему было безразлично презрение его предков. Их взгляды которые заставляли чувствовать себя ничтожным. Чувствовать себя позором семьи как часто говорил сам отец. Сейчас ничего из этого не имело значения, с этими мыслями он распахнул двери кабинета.

Вильсериан Одрский действительно сидел за столом, выражение лица его было крайне смурным ведь финансовые отчёты не могли его радовать. Слишком большие потери понесла семья за последнее время.

— Изволь объяснить, по какому праву ты врываешь в мой кабинет так бесцеремонно? — вопросительно выгнув бровь произнёс мужчина, гляда на сына.

— Извольте объяснить любимый отец, почему вы вмешиваетесь в мои дела? Разве я недостаточно уважения проявлял, даже на эти приёмы согласился.

— Не понимаю о чём ты. — безразлично ответил Вильсериан обращая свой взор к одному из отчётов.

— Аулет. Хотите сказать что не приложили свою руку к её аресту?

— Как член совета основателей мне известно об этом. Есть обвинение, скоро будет приговор. Всё по закону и обсуждению не подлежит. А тебе бы лучше задуматься о женитьбе. — гляда на Ариана со всей строгостью произнёс он.

— Я не планирую связывать себя обязательствами ради вашей выгоды. — процедил сквозь зубы Ариан, кулаки его сами по себе сжались.

— А ради чего? Ты уже не в том возрасте что бы гулять с каждой юбкой.

— Уверен вы уже кого-то мне присмотрели, отец.

— Ты должен сделать предложение Элианории, чем скорее тем лучше. И ради Света приведи уже себя в порядок, а то выглядишь не как потомок великого рода, а как забултыга из подворотни нижнего города. — поморщился мужчина. Ариан действительно выглядел не лучшим образом, такая активность не могла пройти бесследно.

— Так вот в чём дело. Со старшим не вышло, значит и младший сгодится. — Ариана приводила в исступление сама мысль о том что кто-то решает за него.

— Мальчик моя, эта девушка идеальный вариант и она на всё готова ради тебя. Такая страсть, одержимость, это нам на руку. Она любит тебя, а тебе надо просто сделать её счастливой. Разве это так сложно? — вздохнул Вильсериан, после чего продолжил. — Ну если она тебе так противна, просто сделаешь ей ребёнка, по праздникам будешь навещать, а сам живи как знаешь. Дела дома тебя не касаются, ты не наследник и обязательств меньше. Да хоть половину нижнего города к себе пересели. Просто сделай хоть раз как я прошу.

— Меня и так всё устраивает. А если вам отец всё равно, почему Аулет попала в такую ситуацию? Не поверю что вы к этому не причастны.

— Можешь не верить, но я действительно не имею никакого отношения к этому.

— ЛЖЁШЬ! — выкрикнул Ариан не в силах сдержать свой гнев.

— Ты забываешься! Я твой отец и я глава дома, мне ничего не стоит лишить тебя имени рода и любого дохода. — жёсткий голос мужчины заставил Ариана похолодеть. Лишение дохода было не так страшно, как отречение, это означало что никто и руки не подаст. Отсекали от рода в случае самых страшных преступления, и Ариан просто не мог поверить что отец пойдёт на этот шаг просто из прихоти.

— Не посмеете. — в изумлении прошептал он.

— Посмею. Ты не наследник и коль ты никакой пользы семье принести не можешь, то и надобности в тебе нет! Поскольку внять доводам разума ты не способен, буду говорить на твоём языке.

— То есть либо предложение Элианории, либо стать отверженым. — горько усмехнулся Ариан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— У тебя есть время подумать, до второго приёма в Изумрудном Дворце. — уже более спокойно произнёс Вильсериан.

— Я понял вас, ОТЕЦ.

***

Небольшая комната куда даже лучик солнечного света не имел доступа. Из-за чего понятие времени совершенно стиралось. Расстояние два на три шага, жёсткая деревянная кушетка и ведро для нужды. Еду приносили редко, порции слишком скудные как по размеру, так и по вкусу. Каша доведённая до состояния клейстера, абсолютно безвкусная к которой полагался кусок чёрствого хлеба и кувшин воды. Первые дни девушка даже не притрагивалась к еде, кричала, пыталась добиться встречи. Но даже те кто заходил в камеру были крайне угрюмыми и сохраняли молчание.