— Бедный малыш… — вздохнула она. — Если Натасик выгонит его из дома, ребенку некуда будет деться. Моя мамаша знать его не захочет.
— Не надо было тащить парня в форт, — сказал Крокодил, накручивая на палец цепочку от медальона Джокера.
— Что было делать? Закопать его под кустом?
— Этот бы выбрался.
— А если нет?
— Что с тобой, графиня? Боишься смерти? Не бойся. Мы все давно мертвецы.
— Один знакомый Ангел сказал, что человек никогда не боится смерти. Он боится потерять Вселенную, которая внутри него. А если внутри больше нет Вселенной. Она сжалась в маленькое сверхтвердое тело и закатилась под кровать, а я который год не могу ее там найти. Я нахожу под кроватью все, что теряю, даже старую косметичку, которую утащил Эрни. Пространство под кроватью — мое универсальное бюро находок. Но куда девалась моя Вселенная — до сих пор понять не могу. Вроде была, а теперь осталось одно желание — пушечным ядром долететь до могилы и забыть к чертям весь маразм, который называется «жизнь». — Медальон сорвался с пальца Собека и шлепнулся в темноту. Собек пошарил рукой под корнями сосны. — Зато я поняла, почему тебя не любят женщины, друг мой, — заметила Мирослава. — Ты на редкость неромантичная личность. И вместо Вселенной у тебя внутри не переваренная рыбья чешуя. Ты даже сны никогда не видишь. Не потому что тебе не показывают снов, а потому что ты их не смотришь. Если ты пригласишь в кино девушку, то уснешь, как только в зале выключат свет, спорим?
Собек поднял с земли медальон и прищурился, стараясь разобрать выгравированный текст.
— Читай… — он поднес медальон к глазам графини.
— Что?
— Написано по-русски, читай…
— Посвети, — попросила графиня и дождалась, пока Собек скрутит новый факел из остатков тряпья, пропитанного смолой.
— «Мирка…» — прочла она, и волосы встали дыбом на макушке ее сиятельства.
— Что?..
— «Мирка, прокали магнит», — здесь написано. Все… — графиня повертела в руках медальон. — А ну-ка… — она поднялась на усталые ноги. — Ветки, палки, бревна… все, что горит! В пещеру. Нет! Хворост сама натаскаю. Бери топор и руби дрова! Дров понадобится много! Очень много!
К рассвету под металлическим шаром плотным слоем лежала поленница. Пара массивных бревен была запихана непосредственно под объект. Сухие ветки были утрамбованы под бревна. Последний раз графиня топила печку в детстве на даче, и не была уверена в своих способностях, поэтому среди бревен для верности натолкала смолу, засохшую на сосновой коре.
— Уходим, — скомандовал Собек и кинул факел на сухие ветки.
Графиня выбралась из пещеры. Крокодил поднялся вслед за ней с первой струйкой дыма. Вскоре дым повалил густыми столбами со всех сторон. Из всех щелей вокруг, из-под корней деревьев, из-под коряг и кочек. Еще немного и задымилась сама земля. Дышать стало нечем. Туман прижался к земле и пропитался гарью. Сначала графине казалось, что она спит и ей снится Солнце. Светило поднималось из-за гор, покрытых шапками ледника. Бледное небо наполнялось ослепительной синевой. Сквозь сон Мира слышала плеск воды. То ближе, то дальше. Брызги попали ей на лицо, но графиня понимала, что это сон и не питала иллюзий, пока ледяная вода не потекла ей за шиворот. «Какая глупость, — подумала графиня, — верить сказкам, что придумали для человека Ангелы. Разве уважающая себя Вселенная согласится жить внутри бестолкового тела? И какая она после этого Вселенная, если страшно открыть глаза. Картинка внутри вечно не соответствует картинке снаружи. Внутри человека Вселенной делать нечего, это факт». Следующая струя потекла за шиворот ее сиятельству и достигла спины. Мокрый до нитки Собек стоял над ней, и струи воды стекали с его одежды.
— Крокодил… — произнесла графиня, с трудом превозмогая себя. — Какого черта ты всегда лезешь в воду, не снимая одежды? Я пить хочу.
Собек приподнял ее сиятельство за шиворот, дал в руки лист лопуха, наполненный водой, но Мира не удержала емкость, все пролила. Зато увидела Солнце и реку, берег, где лимы прощались с ними навек. Плот, привязанный к коряге, тоже присутствовал.
— Неужели орех размагнитился?
— Ненадолго. Скоро он наберет прежнюю силу. Я решил не ждать, пока ты проснешься.
— Ты тоже мастер поспать, где попало, в неподходящий момент… — графиня закашлялась и гарь, накопившаяся в легких, ударила в нос.
— Вот, что я тебе скажу, графиня Мирослава… Я скажу, а ты слушай и делай вывод. Мне давно не нравится работа, которую дает тебе форт. Это не работа для воина, а ловушки для психа, у которого счеты с жизнью. Пока ты не сведешь эти счеты, хинея от тебя не отстанет.
— Да… — согласилась Мирослава, откашлявшись.
— Но у тебя хороший Ангел-Хранитель.
— Он не Ангел, Собек, он Демон-Хранитель. И я боюсь его пуще всякой хинеи.
Глава 4
Девицы играли в теннис среди травы над берегом речки, несущей свои воды по Сибирской равнине. Элис высоко подкидывала мячик, а Ниночка старалась подхватить его детской ракеткой Эрнеста. Чаще промахивалась. Если попадала, ракетка вываливалась из слабых рук, а Ниночка начинала истошно хрюкать, пародируя человеческий смех. Мячик терялся в зарослях, и кто-нибудь из девиц время от времени наступал на него. Вечером, когда обе закрывались в доме абрека, Оскар собирал мячи, снимал их с деревьев и крыши, спускался к запруде и доставал из воды те, что не унесло течением. К утру мячи высыхали, и день начинался сначала.
Физик устроил лабораторию в сарае, разложил на полу бумаги и запретил девицам переступать порог. Девицы в отместку занавесили окна тряпками, запретили Оскару вторгаться в девичье царство и критиковать хозяек за беспорядок. Им так понравилось устанавливать запреты, что однажды, проснувшись после ночной работы, Оскар увидел вокруг дома забор, возведенный из палок. Конструкция была ему по колено и имела существенные прорехи, но девицы ею гордились. Просто раздувались от гордости до тех пор, пока не лишились шоколадного торта. Оскар оставил угощение во дворе на нейтральной территории, а какой-то волосатый уродец, проползая мимо, проверил его на вкус и унес в зубах.
— Можешь приносить еду в дом, — разрешила Элизабет. В этот день они не пошли играть, потому что боялись уродцев. — Слышишь? Можешь заносить прямо в комнату. — Элис уважительно отступила от порога лаборатории, но Оскар точил перо и не поднял головы. — Если хочешь, то можешь переселиться к нам. Если хочешь, можешь спать рядом с нами. Физик закончил работу, обмакнул в чернильницу инструмент и попробовал рисовать на бумаге, прежде чем портить Книгу. Результат не удовлетворил. Молодой человек вытер перо и снова взялся за ножик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});