Милосердные боги! Спасибо вам, что вы так быстро отняли жизнь у несчастной женщины. Странно только, что сохранили жизнь князю. Может, он вовсе не любил свою Ханаю? Хотя нет, ведь он так и не женился. Очевидно, по каким-то соображениям, ведомым одним лишь высшим силам, было решено оставить Люжтена в живых. Скорее всего, чтобы он рассказал обо всём сыну. Либо мужское сердце просто крепче женского. В этом Пеменхат имел несчастье убедиться на собственном опыте.
Силипа!..
— Суп, — охнул Карсидар, бросаясь к костру.
Пеменхат всплеснул руками и, сбросив одеяло, тоже поспешил к котелку. К счастью, не вся вода ещё выкипела. Просто долить чуть-чуть, поварить немного, и можно приниматься за еду. Ничего страшного.
— Я же сказал, помешай, — проворчал он, обращаясь к Читрадриве.
Нельзя допустить, чтобы парень впадал в отчаяние. Нужно расшевелить его, и как можно быстрее.
— А кто у нас повар? — возразил из-под одеяла Читрадрива.
— Но я же просил тебя помочь.
— А мальчишка на что?
В самом деле, почему Сол не следил за супом? Совсем разболтался в походе мальчишка, какой из него помощник будет, когда они вернутся…
Стоп! Возвращаться-то куда?
Пеменхат смущённо кашлянул и посмотрел исподлобья на Сола. Оказалось, что тот спал, привалившись спиной к тюку с вещами. Умаялся паренёк, вот что.
— Да, здесь нет его вины. Дорога становится трудной для мальчика, — сказал Карсидар, но тут же смущённо умолк, зная, насколько неприятна старику его пробуждающаяся способность к чтению чужих мыслей.
— Ладно, пусть спит, — мягко согласился Пеменхат.
— А ты не спишь, — продолжил Карсидар. — И раз уж я… извини… верно догадался, о чём ты думаешь, то ответь мне, почтенный Пем: что ты будешь делать дальше? Пойдёшь с нами в Ральярг или нет? Доведёшь ли до входа или оставишь сейчас? Мы близко, поэтому давай будем решать, как быть дальше.
Дальше! Легко сказать. А сделать? И что сделать, самое главное…
— Так пойдёшь или нет?
— Да не пойдёт он, чего ты пристал к человеку, — простонал из-под одеяла Читрадрива, точно говоря: хватит, замолчи, ни слова больше; у меня голова раскалывается от боли, каждый звук камнем падает на душу. Так что замолчи…
А Пеменхату страшно не нравилось, когда решали за него. Пусть даже Читрадрива говорит чистейшую правду, всё равно он вмешался напрасно. Не следует ему так себя вести.
Но что же теперь делать? Протестовать? Уверять Карсидара, что он пойдёт в проклятый Ральярг?
В проклятый ли?.. Тот ещё вопрос!
Тем не менее, скреплять печатью согласия собственный смертный приговор Пеменхат вовсе не собирался, поэтому ответил как можно твёрже:
— Ты совершенно прав, Читрадрива. Я не пойду с вами… через границу.
За последние несколько дней старик успел изменить своё мнение насчёт Ральярга и его обитателей, однако по-прежнему предпочитал не упоминать названия этой страны из чистейшего суеверия (не накликать бы беду!).
— Что такое? В чём дело? — в голосе Карсидара чувствовалось плохо скрываемое настойчивое желание переубедить спутника. Да уж, при их знакомстве в трактире на Нарбикской дороге он сыграл гораздо лучше, чем теперь!
— Дело в том же, про что я говорил и прежде, — отвечал лениво Пеменхат. — Я как считал, так и продолжаю считать: в Ральярге живут проклятые колдуны, и соваться туда почтенному человеку…
Карсидар тихонько, но явственно хихикнул.
— …совершенно незачем, — мужественно докончил Пеменхат, чем вызвал у Карсидара новый смешок, уже более громкий.
— Эй, почтенный, но ведь на самом деле ты так не думаешь, — слабым голосом проговорил Читрадрива, высовывая из-под края одеяла верхнюю часть лица.
Проклятый колдун! Придержал бы лучше язык.
— Ну, не думаю, — нехотя начал Пеменхат и тут же поспешил уточнить:
— То есть, не совсем так думаю.
— То есть, совсем не так, — перебил его Карсидар.
Читрадрива пробормотал что-то на своём тарабарском языке и вновь натянул на голову одеяло.
— Ну, ладно уж. Чего там. — Пеменхат окончательно смутился. — Вижу, колдуны такие же люди, как и все прочие. Вон даже ты, Карсидар. Черти б вытянули из брюха мои потроха, лучший из сегодняшних мастеров оказался урождённым колдуном! А заправский колдун, — ты уж прости меня за недоброе слово, Читрадрива! — сыном родовитого вельможи. Ну, как такое укладывается в моей седой башке?! Я же думал, оно как? Гандзаки эти и прочие всякие — вроде заразы, что ли. Чума, и та лучше. У них всё не так, как у людей. У них нету всего… этого…
Старик замялся, нелепо жестикулируя и пытаясь подобрать нужные слова. Карсидар уткнулся подбородком в сложенные на коленях руки и тихонько сопел, чтобы не расхохотаться.
— И что же у нас не так? — донеслось из-под одеяла.
— Ну… семья и прочее, — неуверенно сказал Пеменхат.
— Ты что, почтенный, наших ялхэдем никогда не видел?
— Чего-чего?
— Это ты про детей, что ли? — неуверенно спросил Карсидар.
— Про детей, про детей, — подтвердил Читрадрива. — Раз есть взрослые гандзаки, должны же они откуда-то появляться, чтобы губить честный люд. А тут, гляньте-ка — бегают голопузые ялхэдем! Самое время заподозрить неладное и понять, что у этих колдунов тоже есть семьи и всё такое прочее.
Хоть Читрадрива рассуждал с явным неудовольствием и из-под одеяла не высовывался, радовало то, что он хотя бы заговорил. И даже пытался передразнить Пеменхата.
— Так-то оно так, — согласился старик, однако подумав, выложил ещё одно соображение, которое, правду сказать, очень его смущало:
— Да только поговаривают, что вы… того… детей едите.
Карсидар поперхнулся очередным смешком и долго молча смотрел на Пеменхата. Лицо его при этом всё больше вытягивалось.
— Так что, я пытался сожрать Сола? — вполне серьёзно спросил Читрадрива.
— Нет, но…
— Или я чем-то обидел его?
— Нет, вы как-то сразу поладили, — начал оправдываться Пеменхат. — Но это и выглядело подозрительно.
— О боги, до чего суеверным идиотом ты оказался! — процедил сквозь зубы Карсидар.
— Это не я, — защищался Пеменхат. — Все так говорят.
— Выжившие из ума старухи! — злился Карсидар.
— Да не думал я, что среди нас людоед! — воскликнул Пеменхат. — Не думал! И в мыслях не держал. Просто я не доверял Читрадриве. Станешь тут недоверчивым, когда болтают такое…
— Ладно, успокойтесь оба, — примирительно сказал Читрадрива. — В конце концов, это не более чем забота о сохранении потомства. Так поступают даже животные, даже последняя неразумная тварь, не то что порядочные люди. И откуда старому гохи знать, что наши законы запрещают есть человечину!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});