Где бы мы ни воевали — в Азии, Африке, Европе или на более далеких полях сражений, — с точностью можно сказать одно. Для каждого живущего сейчас человека — мужчины или женщины — однажды наступает время вести сражение внутри себя. Слишком часто мы в нашей жизни носим маски. По сути дела, мы должны их надевать потому, что именно они позволяют нам достичь того, к чему мы стремимся.
Любить — значит не изменяться в своих чувствах, если увидишь того, кого любишь, без маски».
Элли откинулась назад. Это не тот текст, который она собиралась послать в газету.
Она внимательно посмотрела на то, что напечатала, и стала вырывать лист из машинки, чтобы смять и выбросить.
Но вдруг замерла: ей внезапно пришла в голову новая мысль.
Противники монархии уверены, что в убийствах виновны монархисты.
А монархисты уверены в том, что в них виновны противники монархии. Элли сама помогла увековечить на бумаге это предположение.
Но…
Миром обычно правят чувства, а не логика. В политике царят страсти большого масштаба.
Что, если они все ошибаются?
Что, если убийства были совершены не по политическим причинам, а из-за личной страсти? Раньше она не знала, как велика может быть сила чувств или любовного вожделения. Не знала потому, что сама никогда не испытывала таких сильных чувств, пока в ее жизни не появился Марк.
Элли вдруг стала понимать, что такое ненависть и гнев, которые переплелись с любовью и тоской, и как сильна бывает боль, которую вызывают глубокие чувства.
Элли немного помедлила, а потом ее пальцы взлетели.
Может быть, она ошибается сейчас, а может быть, ошиблась в первый раз. Это не важно, она излагает свои мнения и не настаивает на том, что права. Она предлагает свои мысли на обсуждение, чтобы другие могли сами раскинуть умом.
Права она или нет, она намерена заставить людей думать.
В этот вечер лорд Ферроу вернулся домой раньше своего сына. Элли была рада этому. Она радушно поздоровалась с лордом, но сказала ему, что должна уехать домой.
— Там опасно, — запротестовал он.
Элли улыбнулась.
— Я уверена, что Марк поставил либо друга, либо полицейского сторожить наш дом по ночам, — сказала она и по выражению лица лорда поняла, что права. — И у нас есть собаки, которых вы нам дали. Они отличные защитники. Я буду в безопасности, и мои тети тоже. Я должна уехать домой.
— Но… через несколько дней ваш дом будет здесь. — Лорд нахмурился и немного помолчал. — Или вы решили не выходить замуж за моего сына?
— Я с радостью выйду за него, если он примет меня такую, какая я есть. Но сегодня мне нужно вернуться домой.
Лорд Ферроу был далеко не рад ее отъезду, и Элли было ясно, что он не понял ее.
— Мы побываем у ваших тетушек завтра.
— Я не могу оставаться здесь, — настаивала она.
— Мы поговорим об этом утром, — заявил он.
Этой ночью Элли долго ворочалась в постели. Она поняла, что лорд Ферроу твердо решил оберегать ее от опасностей и ни за что не разрешит ей жить в ее родном доме.
Утром, когда она проснулась, Марк еще не вернулся.
Дом, где жил перед своей гибелью Хадсон Портер, близкий друг и в прошлом товарищ по армии лорда Лайонела Витбурга, был примерно на милю ближе к Лондону, чем деревня. Как заверил Марка Йен, экономка по-прежнему работала в этом доме каждый день, ожидая родственников Портера, которые должны были прибыть из Бостона. Другой родни у убитого не было. Марк приехал рано утром.
— Здравствуйте, миссис Баркер, — поздоровался он со встретившей его в дверях экономкой.
Та кивнула в ответ. Она знала, кто именно должен прийти, и немного наклонилась в знак приветствия, словно не была уверена, надо или нет встречать его поклоном.
— Подать вам чаю, сэр… милорд… ваша милость?
— Нет, спасибо. Лучше просто посидим и поговорим.
Может быть, ему было бы лучше согласиться выпить чаю.
Эта женщина, такая же худая и костлявая, как Хетти, экономка Брендонов, показалась ему похожей на пчелу, готовую взлететь.
— Вы живете в этом доме? — спросил он.
Она кивнула и посмотрела в сторону окна.
— А почему вас не было здесь в ту ночь, когда Хадсон Портер был убит?
— Здесь уже были полицейские, — пробормотала экономка.
— Да, я это знаю.
— Он отпустил меня на тот вечер. — И она развела руками.
— Почему?
— Он… хотел поработать. И не желал, чтобы его беспокоили.
— И как вы провели эту ночь?
— Я… ночевала у подруги.
— И кто эта подруга?
— Линда Гуд.
— А где она живет?
— Возле деревни. — Экономка скользнула взглядом по его лицу и снова стала смотреть в сторону. — Я… сэр, ваша милость, милорд… уже очень много раз рассказывала про это. Я пришла домой и обнаружила мистера Портера наверху с перерезанным горлом. Это было ужасно. Я… у меня нет сил повторять это еще раз. Теперь он уже в могиле. Мы должны оставить его в покое.
Эта женщина явно нервничала. Марк не мог понять, почему она так волнуется. Йен Дуглас, несомненно, проверил ее алиби, и оно подтвердилось.
И все же…
— Где вы храните свои ключи? — спросил он.
Экономка показала на крюк у двери. Ключи обычно висели на нем — так же, как в доме Брендонов.
— Не покажете ли вы мне, где произошло убийство?
Миссис Баркер кивнула. Кажется, она была рада, что ей в конце концов есть что делать. Затем она отвела его вверх по лестнице.
Комната, где был убит хозяин дома, была поразительно похожа на ту, в которой погиб Жиль Брендон: полки с книгами по всей площади стен и письменный стол точно в центре. Дверь всего одна. Единственный вход, и он же — единственный выход.
— Спасибо. Больше я вас не задерживаю, — сказал он.
Но экономка по-прежнему стояла у двери.
— Все хорошо! — Подчеркивая голосом каждое слово, Марк пристально посмотрел на нее.
Миссис Баркер неохотно ушла.
Марк начал осматривать стол, хотя знал, что полицейские уже делали это. Сначала он ничего не находил. Но потом увидел календарь Портера, раскрытый на странице с датой того дня, когда тот был убит. Там была запись, которая показалась Марку странной.
«Отпустить миссис Баркер?»
Если Портер сам решил отпустить экономку, почему он поставил знак вопроса?
Марк пристально посмотрел на календарь и подумал, что у этой странности должно быть какое-то разумное объяснение.
Потом его мысли спутались. Он очень устал. Почти всю ночь он провел на коне — скакал без цели, чтобы заглушить внутреннюю тревогу.
Элли покорила его уже в первую встречу. Ее улыбка, быстрый ум, ее смех, запах ее духов словно околдовали его. И самым невероятным чудом в мире оказалось то, что эта женщина, в которой все прекрасно, предназначена ему в жены. Даже их игра в «знает — не знает», когда они манили и дразнили друг друга, нравилась ему.