Читать интересную книгу Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

Я спросил Акатпиджина, старейшину одной из деревень: «Что будет, если ты застанешь свою жену за половым сношением с другим мужчиной?»

«О! — ответил он, — я отколочу ее!»

«А что будет, — продолжал я, — если ты застанешь своего мбаи за половым сношением с другим мужчиной?»

О! — сказал Акапиджин, — я отколочу этого другого мужчину!»

«А не своего мбаи?» — хитро спросил я.

«Ну нет! Он же мой мбаи!» — отвечал он, шокированный, что я мог подумать иначе.

Хотя мужчина может иметь серьезные любовные приключения с другими женщинами, он не должен иметь такие же с другими мужчинами. Правда, он может иметь сексуальные контакты с другими мужчинами и часто их имеет. Мужчины могут мастурбировать вместе, даже на глазах мбаи одного из них или обоих. В редких случаях мбаи даже могут принимать участие в этом. Неродственные мужчины могут сосать друг другу пенисы, но никогда не должны доводить дело до оргазма. Фелляция и содомия вплоть до оргазма оставляются для мбаи. <…> Отношения между этими двумя мужчинами всегда сбалансированы: когда один мбаи совершает фелляцию или содомию другому, сразу же после оргазма роли меняются.» (Schneebaum 1987: 97–98).

У сибирских чукчей было по нескольку жен, одной из которых мог быть мужчина. Впрочем, это не мешало этому мужчине иметь собственную жену (Bogoraz 1909).

В ряде культур гомосексуалы занимают особое положение в обществе, получают особый статус, близкий к женскому. У североамериканских индейцев широко распространен институт бердачей — мужежен. Когда индейцы замечали, что мальчик родился женственным, слабым, похожим на девочку, ему на всю жизнь предписывали женскую роль — ему давали женское имя, воспитывали его как девочку, одевали в женские одежды, и он должен был вести себя, как женщина: варить пищу, заниматься домашним хозяйством и вступать с мужчинами в половые сношения. Обычные мужчины, однако, видели всё-таки в таких людях не женщин, а нечто совсем другое. Так, когда ухажер лез такой якобы женщине под платье, можно было услышать такие скабрезные реплики: «У, какая у тебя отличная здоровенная… смотри-ка, а она становится еще больше!»

Институт бердачей был широко распространен по всей полосе расселения первобытного человека из Азии в Америку (разумеется во всех этих местах он называется по-разному) — у народов нашего Севера (чукчей, алеутов и др.), у североамериканских индейцев. Но встречается он и южнее — у индонезийских даяков и в Африке у баконго (Hill 1935; Lurie 1953; Devereux 1963; Tripp 1976: 65–66; Callender and Kochems 1983; Herdt 1994).

Описывая скифов, Геродот рассказывает об одной типичной для них болезни: мужчины становятся женственными по характеру, надевают женское платье и занимаются женскими работами. Они называются «энареями». Для объяснения этой «скифской болезни» Геродот приводит миф о том, что эту болезнь наслала на скифов Венера за то, что они разрушили ее храм в Аскалоне. Гиппократ же считал, что просто скифские лекари лечили больных, отворяя вену около уха, а это якобы ведет к импотенции. Врачи XIX века считали, что атрофия половых органов развивалась просто от неумеренной верховой езды и приводили в подтверждение аналогичную напасть у татарских конников. Само слово «энареи» специалисты по иранским языкам объясняют словопроизводством от корня «нар» (муж-): «энареи» должно означать «не-муж», «обезмужественный».

Однако у сибирских народов статус гомосексуалов не ниже мужского, а выше. Предполагается, что умение изменять свой пол свидетельствует об особой способности и колдовской силе человека и присуще именно шаманам (Bleibtreu-Ehrenberg 1984). После того, как стали лучше известны феминизированные мужчины индейцев и шаманизм сибирских народов с его обычной переменой пола у шамана, объяснение «скифской болезни» стали связывать с культовым использованием гомосексуальности (Hammond 1882).

У индейцев пуэбло в штате Нью Мексике Хаммонд наблюдал обычай специального превращения некоторых мужчин в такого рода культовые фигуры, которых называют «мухерадо». На такую роль выбирают сильного мужчину. Его усиленно мастурбируют и заставляют много ездить верхом. От этого у него половые органы атрофируются, склонности и характер становятся женскими. Он теряет положение мужчины, перенимает женские манеры и одежды, начинает жить в их обществе. Такой мухерадо окружается почетом и во время весенних религиозных церемоний используется для культовой педерастии. Хэммонд обследовал двух мухерадо 35–36 лет. Они обладали тучным телом, напоминали голосом женщин, половые органы были маленькими и сморщенными.

Европейцам представляется просто невероятным, чтобы гомосексуальность преобладала в обществе, но и это встречается. Исследования Хэвлока Эллиса и Кинзи показали, что у североафриканских арабов, где верность женщин и целомудренность девушек охраняются чрезвычайно строго, гомосексуальная активность мужчин превышает их гетеросексуальную практику. Еще более яркий пример представляет лесное племя амаракаире в Восточном Перу, обследованное Тобиасом Шнеебаумом. У амарака гетеросексуальные контакты (мужчин с женщинами) сокращены до двух — трех церемониальных оказий в году, когда они следуют за длительным пиром и совершаются в опьянении и без всякого аффекта. Обычно же мужчины спят навалом по 6–7 человек в мужской части длинного дома и регулярно совершают друг с другом ночные сношения. Это делается с большим чувством, парами, которые каждый раз могут складываться по-новому. Соединяются мужчины и днем, но тогда укромно, в кустах. При сношении всегда старший играет активную роль, младший — пассивную, даже если он младше ненамного (Schneebaum 1969).

Любовь древних греков к мальчикам столь известна, что педерастию давно уже стали называть «греческой любовью» (Eglinton 1964). У древних греков любовь к мальчикам — педерастия — была так же освящена обычаем, как и у первобытных племен Австралии и Новой Зеландии (Bornemann 1977), и точно так же ей приписывалось педагогическое значение (Bethe 1907; Dover 1978; Burriere 1980; Cartledge 1981; Patzer 1982; Percy 1996; на русск. яз. см. соответствующие главы в: Сосновский 1992; Тэннэхилл 1996; Кон 1998: 116–143).

Но примитивная вера в благотворное воздействие воспринимаемой спермы уступает здесь место убежденности в том, что возлюбленному передаются душевные качества воина и его опыт. Принято было дарить избраннику небольшие подарки (Koch-Harnack 1983). Родители мальчика одобрительно относились к ухаживанию воина за ним и гордились, что выбор пал на сына. На многих античных изображениях можно видеть бородатого воина, одной рукой треплющего мальчика за подбородок (типичный ласкательный жест древних греков), а другой ласкающего его гениталии. Обычно ласки завершались не анальным сношением, а сношением между бедер. Мальчик должен был, конечно, играть пассивную роль. Выросши, он сам найдет себе мальчика.

Судя по изображениям, избирался мальчик, еще не достигший половой зрелости. Но известнейшему географу Страбону принадлежит такое суждение:

«Цвет юности двенадцатилетнего мальчика поистине желанен, но в тринадцать лет он еще более восхитителен. Еще слаще цветок любви, расцветающий в четырнадцать лет, а к пятнадцати годам его очарование возрастает. Шестнадцать лет — это божественный возраст» (Strabo, XII, 4 — Antologia Palatinus).

Страбон явно предпочитает более мужественных любовников.

Ницше (1990: 377) так оценивал эту особенность античной греческой цивилизации:

«Эротическое отношение мужчин к юношам было в недоступной нашему пониманию степени необходимой, единственной предпосылкой всего мужского воспитания <…>, весь идеализм силы греческой натуры был направлен на это отношение, и, вероятно, никогда уже молодые люди не получали столько внимания и любви, такого культивирования их лучших качеств, как в шестом и пятом веках…».

Однополая же любовь взрослых мужчин считалась приемлемой в обществе, ее не стеснялись, если речь шла об исполнении мужской роли. К мужчине в женской роли относились с более или менее заметным презрением. Эта роль отводилась мужским проституткам, рабам или очень развратным юношам.

Вообще об однополой любви спорили, поскольку одним она нравилась, другим нет.

Философ Платон («Пир») в уста одного из своих героев (Аристофана) влагал такие рассуждения:

«…каждый из нас — это половинка человека, рассеченного на две камбалоподобные части, — и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину». Если это были двуполые существа, то половинки ищут половинку другого пола: мужчины — женщин. «Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему мужскому: уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят мужчин, им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Это самые лучшие из мальчиков и юношей, ибо они самые мужественные.

Некоторые, правда, называют их бесстыдными, но это заблуждение: ведут себя они так не по своему бесстыдству, а по своей смелости, мужеству и храбрости, из пристрастия к своему подобию. Тому есть убедительное доказательство: в зрелые годы такие мужчины обращаются к государственной деятельности. Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к деторождению и браку: к тому и другому их принуждает обычай, а сами они вполне довольствовались бы сожительством друг с другом без жен. Питая всегда пристрастие к родственному, такой человек непременно становится любителем юношей и другом влюбленных».