Я быстро отвернулся от нее, сел в ролс и завел его. Я не оборачивался до тех пор, пока дом вампиров не остался пятью милями позади нас.
* * *
Анастасия позволила проехать мне большую часть дороги, прежде чем посмотрела на меня и сказала:
— Гарри?
— М-м-м? — спросил я.
Управлять ролсом все равно, что управлять танком. Машина с задним приводом и без всяких усилителей руля и тормозов. Этот автомобиль требовал, чтобы я обратил свое внимание на законы физики и обдумывал свои действия наперед, а не ехал как обычно.
— Есть что-нибудь, что ты хотел сказать мне? — спросила она.
— Черт возьми, — пробормотал я.
Она смотрела на меня глазами, которые выглядели много мудрее, чем ее лицо.
— Ты надеялся, что я не слышала Жюстину.
— Да.
— Но я слышала.
Я проехал еще минуту или две, прежде чем спросить:
— Ты уверена?
Она обдумывала это мгновение, затем спросила более мягко:
— Ты уверен, что нет ничего, что бы ты хотел сказать мне?
— Нет ничего, чтобы я хотел рассказать Капитану Люччио, — сказал я.
Это было труднее, чем я предполагал.
Она протянула и положила свою левую руку на мою правую, которая находилась на рычаге переключения передач.
— А что на счет Анастасии? — спросила она.
Я почувствовал, что мои челюсти сжались. Мне потребовалось время, чтобы расслабить их и после этого я спросил:
— У тебя была какая-нибудь семья?
— Да, — ответила она. — Технически.
— Технически?
— Мужчины и женщины, с которыми я росла, которых я знала? Они мертвы на протяжении многих поколений. Их потомки живут по всей Италии, в Греции, и есть некоторые в Алжире, но это не то же самое, что пригласить свою пра-пра-пра-прабабушку на семейное празднование Рождества. Они чужие.
Я хмурился, обдумывая это, и посмотрел на нее.
— Чужие.
Она кивнула.
— Большинство людей не готовы принять такой факт, как продолжительность жизни нашего вида, Гарри. Есть несколько семей — Марта Либерти, например, она живет со своей праправнучкой и ее детьми. Но, в большинстве случаев, это заканчивается ужасно, когда чародеи пытаются оставаться слишком близко к своей родне. — Она склонила голову, изучая повязку. — Я смотрю на них каждые пять или шесть лет, не зная их. Слежу за любым из детей, у которых мог бы развиваться талант.
— Но когда-то у тебя была настоящая семья, — проговорил я.
Вздохнув, она посмотрела в окно.
— О, да. Это было давным-давно.
— Я чуть-чуть помню своего отца. Но я рос сиротой.
Ее передернуло.
— О Боже, Гарри. — Ее пальцы сжали мои. — У тебя никогда не было родных?
— Если бы я нашел кого-нибудь, — сказал я, чувствуя, как ком подкатил к горлу: — Я бы сделал все возможное, чтобы защитить его. Все!
Анастасия выглянула в окно, выпустив гневное шипение.
— Маргарет. Эгоистичная сука.
Я моргнул и посмотрел на нее, чуть не убив нас обоих, практически столкнувшись с проезжающим автомобилем, я кое-как сумел остановить этот монстр ролс вовремя.
— Ты… знала мою мать?
— Все Стражи знали ее, — прошептала Анастасия.
— Она была Стражем?
Немного помолчав, Анастасия покачала головой.
— Ее рассматривали как угрозу Законам Магии.
— Что это значит?
— Это значит, что она делала вещи, балансирующие на грани нарушения Законов, когда только появлялся шанс, — ответила Анастасия. — Она занималась этим все годы ее участия в Совете и агитировала за изменения.
Я сосредоточился на дороге. Это гораздо больше всего, что я когда-либо слышал от любого в Совете про загадочную фигуру той, что дала мне жизнь. Мои ладони вспотели и сердце учащенно билось.
— Какого рода изменения?
— Она была в ярости от того, что Законы магии не имеют ничего общего с добром и злом. Она показала как чародеи могут использовать свои способности для перекачивания денег у людей, чтобы запугать и манипулировать ими, чтобы украсть богатство и имущество, или уничтожить его раз и навсегда, и делать это до тех пор, пока Законам не будут повиноваться. Совет не сделал бы ничего, чтобы остановило их или препятствовало другим следовать примеру. Она хотела реформировать законы Совета, включив в него понятия справедливости и конкретные ограничения по использованию магии.
Я нахмурился.
— Вау. Ну и монстр.
Она медленно выдохнула.
— Можешь представить, что было бы, если бы она воплотила идеи в жизнь?
— Стражи годами несправедливо преследовали бы меня?
Губы Анастасии сжались в линию.
— Стоило Совету применить свод законов о правосудии, как это бы стало бы шагом к использованию этого свода для вмешательства Совета в события, происходящие во внешнем мире.
— Черт возьми, да, — сказал я. — Ты права. Кучка чародеев, пытающихся творить добро в мире, это было бы ужасно.
— Для кого добро? — спросила Анастасия спокойно. — Никто не считает себя несправедливым злодеем. Даже худшие из них. Некоторые из жесточайших тиранов истории были движимы благородными идеалами, или делали выбор, которые они назвали бы — трудный, но необходимый шаг для пользы их народа. Все мы герои своей собственной истории.
— Да. Именно поэтому так трудно сказать, кто является хорошими, а кто плохими парнями во второй мировой войне.
Она закатила глаза.
— Ты читал историю, написанную победителями этой войны, Гарри. Как тот, кто пережил ее, я могу сказать тебе, что во время войны уверенности было гораздо меньше. Ходили рассказы о зверствах в Германии, но на каждую правдивую историю приходится пять или шесть, таковыми не являющимися. Как можно выявить разницу между правдивыми историями, пропагандой, и простыми фальсификациями и мифами, созданными людьми тех стран, на которые напала Германия?
— Было бы немного легче, если бы там было несколько чародеев, готовых помочь, — сказал я.
Она покосилась на меня.
— Тогда, прибегая к твоим аргументам, Белый Совет разрушил бы Соединенные Штаты.
— Что?
— У твоего правительство руки запачканы кровью невинных жертв, — ответила она все еще спокойно. — Если ты не думаешь, что племена индейцев, которым принадлежат эти земли, были главными злодеями.
Я нахмурился сильнее.
— Мы далеко отошли от моей матери.
— Да. И нет. То, что она предлагала, неизбежно затянуло бы Совет в конфликты смертных, и таким образом в политику смертных. Скажи мне правду — если бы Совет, сегодня, объявил войну Америке за ее прошлые преступления и текущий идиотизм, подчинился бы ты приказу атаковать?
— Блин-тарарам, нет, — сказал я. — США не идеальное место, но это лучшее, что людям здесь удалось придумать. И мой посох здесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});