Читать интересную книгу Хаосовершенство - Вадим Панов

— О шкуре своей думай, — ворчит Тимоха. И вновь вызывает брата: — Митроха, ты где?

— Уже на Пушкареве, — отзывается повеселевший страдалец. — Скоро увидимся.

Старший Бобры выслал двадцать канторщиков, которые сумели отыскать Митроху на Тверской-Ямской и теперь сопровождали обратно, на соединение с основными, так сказать, силами. От которых осталась едва ли треть.

Автоматная очередь. За ней еще четыре. И два взрыва. Засевшие в захваченных банках мародеры стреляют по всем, кто оказывается в пределах досягаемости. А сзади накатывают тритоны, которых гонят на запад бандиты Тагиева. А в каждом дворе сидит народ и палит во всех подряд. День Оружия, мать его! Праздник веселых выстрелов.

— Нужно прорываться дальше!

Николай Николаевич поправляет очки и ухмыляется.

— Я знаю, брат, но как?

В черном комбинезоне из кевлайкры и с «дрелью» в руках субтильный Николай Николаевич выглядит и непривычно, и дико, однако с оружием младший Бобры обращается умело — сказывается бурная юность.

— Ребят в грузовик посадим и под его прикрытием пойдем.

Тимоха кивает на чудом уцелевший мобиль, который бойцы выкатывают из ближайшего переулка. Пятачок простреливается на пять с плюсом, и пластиковый грузовичок не кажется надежным укрытием. Поэтому Николай Николаевич с сомнением качает головой:

— А они согласятся?

— А куда они денутся?

Канторщики не разбегаются, не прячутся по углам, потому что верят в силу и удачу Тимохи. Но старший Бобры не дурак, понимает, что рано или поздно вера даст трещину, а потому не стесняется отправлять людей на опасные задания. Пусть рядовые думают, что в прорыв идет вся кантора, в действительности же ценность для Тимохи представляют исключительно братья.

Позади, где-то в районе Покровки, грохочут шесть взрывов подряд.

— Тритоны тоже разозлились, — комментирует никогда не унывающий Петруха. — Или мы уходим, или…

Пули визжат, канторщики неуверенно смотрят на Тимоху, но тот уже все решил:

— Заводите мобиль! Другого пути у нас нет!

— Все живы?

— Да.

— Не знаю…

— Быстрее!

Озверевшие защитники баррикады не стали праздновать удачный выстрел, а сразу же бросились к подбитой «Тайге», намереваясь растерзать наглых пассажиров внедорожника.

— Быстрее!

Патриция не помогает, а отстреливается, укрывшись за перевернувшейся «Тайгой», поэтому Матильда извлекает оглушенную Дашу самостоятельно.

— Бегите к домам! Я прикрою!

— Пэт!

— Беги, дура!

Древние руны наполняют Патрицию силой. Или же это она вливает мощь в пляшущие на руках черные символы? Кто знает… Главное — результат. А он такой: ни одна пуля не пролетает мимо цели. Патриция установила штурмовую винтовку на одиночную, но стреляет девушка с такой скоростью и такой точностью, что заставляет нападавших в панике вернуться к баррикаде.

Это дает ей возможность нагнать спутниц…

— Не пройдем!

— А на скорости?

— Тоже!

— Черт!

Как и предсказывал Олово, выкатившие на перекресток байкеры немедленно получили порцию внимания от всех заинтересованных сторон. Автоматные очереди и гранатометные разрывы заставили парней сбросить скорость, развернуться и искать укрытия за ближайшими домами. После чего перейти, как выразились бы военные, к попытке позиционного наступления. Которое тоже провалилось. На многоярусной развязке Сущевского Вала было жарко и непонятно. Все четыре уровня Сущевки и три уровня Новослободской прочно стояли, заполненные разбитыми и подожженными мобилями. Бензоколонка «МосТех Energy» — крупный комплекс, ухитрявшийся обслуживать все семь дорог развязки, — весело горит, сигналя безразличным небесам клубами черного дыма. Емкости с горючим взорвались чуть раньше, эту часть шоу парни пропустили. Зато сполна насладились тем, что предшествовало взрыву и продолжилось после него, — перестрелками.

— Черные справа!

— Слева тоже!

— Они же?

— Стреляй, баран, потом разберемся!

— Мы тоже черные, парни, так что не бухтите. Просто стреляйте во всех, кто появится!

Москва оделась в черное, в одинаковые комбинезоны из кевлайкры, которые в обыкновенные дни таскали исключительно работяги да спецназовцы. Удобные и прочные, они валялись в гаражах и шкафах «на всякий случай», который наконец представился.

— А если с ними поговорить?

— О чем?

— Скажем, что нам нужно проехать.

— Иди, говори.

Выстрелы, выстрелы, выстрелы.

Рус готов завыть.

— Надо обходить! — Как?

— Через Масловку!

— Поздно!

Рев двигателей, скрежет и грохот падающих с четвертого уровня мобилей заглушают даже выстрелы и взрывы. Байкеры оборачиваются и почти все и почти одновременно ругаются: со стороны Ленинградки к развязке медленно идет колонна, возглавляемая тремя здоровенными бульдозерами.

— Похоже, парни, у нас новые гости…

— Я не могу высунуться!

— Я знаю!

— Патриция! Справа!!

Мамаша Даша, как и Матильда, не стреляет, но по крайней мере смотрит по сторонам, вовремя предупреждая об опасности. Витринные проемы большие, враги могут подойти откуда угодно. К счастью, стекол давно нет, и ничто не мешает целиться.

— Справа!!

Пэт резко разворачивается и нажимает на спусковой крючок, предсмертный вскрик остается за пределами восприятия, теряясь в царящем вокруг шуме.

— Слева!!

Когда врагов слишком много, не спасают даже сверхспособности. Точнее, спасают, но и только.

Забаррикадировавшиеся в маленьком магазинчике беглянки давно не помышляют о продвижении вперед — отбиться бы, но и это удается с большим трудом.

— Что им от нас надо? Что им надо? — рыдает прижавшаяся к стене Матильда. — Мы ведь им ничего не сделали! Что им от нас надо?

— Убить!

— Но почему?

— Потому что сегодня все убивают всех! День такой!

— Справа! Выстрел.

Патриция присаживается на корточки и вставляет в штурмовую винтовку последний магазин.

— Я убью еще тридцать ублюдков. Что будет дальше — не знаю.

— Рус… — шепчет Матильда.

— Ты можешь уйти, — тихо говорит Мамаша Даша. Гадалка знает, что Пэт прорвется. Одна — прорвется обязательно. Побежит, перепрыгнет, угонит мотоцикл, убьет всех, кто встретится на пути, — прорвется. Мамаша с Матильдой стали гирями на ногах Избранной.

— Не собираюсь.

— Ты должна!

— Привыкай к тому, что решения принимаю я! — Пэт высовывается из-за прилавка, тут же возвращается обратно и грубо, по-мужски, ругается.

— Что?

— Секунд через десять они протаранят витрину бульдозером.

Матильда всхлипывает и снова зовет Руса. Мамаша Даша бледнеет и поправляет шляпку. Потом спрашивает:

— Почему они хотят добраться именно до нас? Она действительно не понимает.

— Мы слишком хорошо защищаемся, они озверели, — объясняет Патриция.

— Уходи!

— Я…

Закончить Пэт не успевает — на улице ревет мотор, Матильда закрывает лицо руками, Мамаша Даша охает. А в следующий миг раздается оглушительный взрыв, и в витринный проем влетают несколько железяк — части разлетевшегося бульдозера…

Олово отбрасывает в сторону трубку реактивного гранатомета и трусцой бежит резать оставшихся в живых бандитов.

— Не подпускайте их слишком близко!

— Дайте патроны!

— У кого есть патроны?!

Стволы раскалились, но еще держатся, а вот с патронами беда. Взятый из бюро запас давно закончился, и приходится снимать оружие и боеприпасы с убитых. Но эти поставщики крайне ненадежны.

— Черт! Рус! Надо уходить!

Продвинуться к Болоту так и не удалось — увязли. А после того как в беспорядках решила поучаствовать якудза, стало совсем хреново.

Обитатели Сашими долго выжидали, опасаясь жестокой реакции Кауфмана, а когда поняли, что Мертвый не торопится тушить пожар, пошли на Болото, планируя урвать кусок пирога. Немногочисленная, но отлично организованная колонна врезалась в Болото, после чего разбилась на мобильные отряды и потекла дальше, торопясь к наиболее богатым районам. На одну из таких групп и нарвались байкеры.

— Они нас не пустят! — кричит Филя.

Таратута лежит рядом с Лакри, ухитряясь одновременно прижимать к груди и оставленный Олово кейс, и свой потрепанный портфель, и клетку с орущим котом.

— А если подмогу вызовут, то мы вообще не уйдем!

— Знаю! — Рус с ненавистью смотрит на толстяка. На перемазанное черным лицо, на ссадину на лбу, на

разорванный пиджак. С ненавистью, потому что знает — Таратута прав. Трое убитых, пятеро раненых, а Мата двадцать минут не выходит на связь. Что делать?

Пули визжат приговором: «Дальше нельзя». Взрывы. Пороховой дым. Раскаленные стволы «дрелей». Все они сговорились, и все подтверждают приговор пуль.