— Идет боец Леонов. Из госпиталя я. Пароля не знаю, кто там мне его скажет?
— Стоять на месте!
— Стою. Разводящего вызови, неохота мне тут мокнуть…
Разводящим оказался смутно знакомый боец из третьего взвода. Увидев меня, он раскрыл рот.
— Ты?! Живой?!
— Нет, поп с причетом. Неужто не видишь?
— Откуда?
— Сейчас — из госпиталя. А если вообще… тут долго рассказывать нужно. Мне бы к ротному. Доложусь, а уж потом…
— Пошли, об чем вопрос-то? Чапай за мной, покажу…
Капитан отыскался в небольшом домике. Стекол в окнах не было, неподалеку была воронка от мелкой бомбы. Видать, стекла взрывной волной вынесло. Окна были частично забраны досками.
Разводящий постучал в дверь и, дождавшись ответа, толкнул ее вперед.
— Товарищ капитан! Разрешите доложить? Боец Леонов…
— Ты?!
Отбросив в сторону стул, ротный шагнул ко мне и крепко обнял. Отодвинул меня на расстояние вытянутой руки и стал рассматривать.
— Похудел… отощал… откуда тебя к нам занесло?
— Долго рассказывать, товарищ капитан. Воевал я, не на печке сидел…
— Расскажешь! Вечером зайдешь! Сейчас в роту давай, будешь за старшину, его третьего дня убило.
— Так я же…
— Ненадолго ты у нас задержишься. Это уж к бабке не ходи… Представление на тебя ушло, правда, думал я, что ты того, погиб уже…
— Повезло…
— Рахимов, — повернулся к разводящему капитан. — Свободен! Можешь идти. А ты, Леонов, останься пока…
Разводящий козырнул и вышел за дверь.
— Садись! — Романов указал мне на лавку. Поднялся и, подойдя к висящему на стене вещмешку, вытащил из него флягу. Поднеся к уху, встряхнул, удовлетворенно кивнул головой и положил ее на стол. Достал оттуда же банку консервов и буханку хлеба. Пододвинул это ко мне.
— Открывай и хлеба нарежь.
Разлил по кружкам водку и присел напротив.
— Ну?
Мы чокнулись.
— Вообще, Леонов, я тебе обязан. Точнее — вся рота. Если бы не эта твоя придумка с дотом… Короче, спас ты многих, за что тебе и благодарность. После этого боя у нас человек тридцать вернули в войска. Как искупивших и заслуживших. Кого по ранению, а кого трибунал освободил. Так что за это и выпьем!
— Спасибо, товарищ капитан.
— Тут вот еще что есть… Опосля этого боя мне особист наш чуть душу не вынул! Все про тебя расспрашивал да выяснял. Что ты сказал, кому да в какой последовательности. Что-то не нравится мне этот интерес… Ты-то сам что про все это думаешь?
— Есть у них такой интерес. Даже и ориентировка на этот счет имеется.
— Во как?! А откуда же ты все это знаешь, позволь мне полюбопытствовать?
— Долгая история, товарищ капитан…
— А я никуда не тороплюсь. Да и ты, насколько я в курсе, тоже вроде бы не опаздываешь, а? Или я еще чего-то не знаю?
Не вдаваясь в излишние подробности, я рассказал ему о моих приключениях в немецком тылу. Только вот про встречу с Котенком поведал в самых общих чертах. Не хотелось мне никому про нее рассказывать…
— Да… — ошарашенно покачал головою Романов, разливая очередную дозу по кружкам. — Помотало тебя… Так сразу и не соображу, теперь-то что будет? По совокупности тебе тут как минимум орден полагается. А то — и не один. А вот как оно все в реальности повернется…
— А по-всякому может быть, товарищ капитан. В том, что они меня отыщут и здесь, не сомневаюсь ни секунды. Вот тогда и посмотрим, что им от меня нужно. Я удивился, что в госпиталь никто из них не пришел.
— Ну ты там и был-то пару дней всего. Да и не до тебя им, откровенно-то говоря. Тут такая каша за это время завертелась…
— А в чем дело, товарищ капитан?
— Отрезали нас от своих. В пяти километрах отсюда немцы прорвали фронт и отрезали нас от основных сил.
— А чего ж тогда тихо так?
— Так между нами и немцами река протекает. Они по одному берегу идут, а мы на другом стоим. Мы им не мешаем, вот они и не стреляют особо. Так, кинут пару-тройку снарядов, чтобы не расслаблялись, и все… Приказа на отход никто не давал. Да и не дадут, как я думаю. Вот и сидим тут, как в мышеловке. У меня в роте сто четырнадцать человек осталось, если с тобой считать.
— Но ведь есть и другие части?
— Есть, как не быть. Только утром связной приезжал, передал приказ занять завтра с утра оборону вместо того батальона, что сейчас там стоит. Их, как я понимаю, кинут на прорыв. Сейчас там, — ткнул он рукой вверх, — спешно ударный кулак формируют. Из всего, что еще уцелело. А уцелело не так уж и много… Нас тут ТАК бомбили последнее время… А ты говоришь — особист… Где он сейчас, хотел бы я знать…
— Разрешите войти, товарищ полковник!
— Заходи, капитан. Что довольный такой?
— Леонов отыскался, товарищ полковник!
— Иди ты… И где же?
— У нас, товарищ полковник. Прибыл в свою часть.
— Откуда?!
— Как сообщили — из госпиталя. Пешком пришел.
— Ну ни фига ж себе! Мы его во вражеском тылу ищем, а он… это точные сведения?
— Да, товарищ полковник. Информатор видел его и разговаривал с ним.
— А что же командир роты не доложил?
— Доложил. Час назад его рапорт зафиксирован в штабе.
— А твои информаторы, стало быть, быстрее оказались?
— Так точно, быстрее. Я получил сообщение два часа назад и сразу же выехал к вам. Информацию о рапорте капитана Романова получил уже здесь, передали вашему дежурному.
— Ну а чего ты тогда ко мне поехал? Ехал бы уж сразу за Леоновым.
— Нет такой возможности, товарищ полковник. Без вашей помощи не смогу.
— Это еще почему?!
— Фронт немцами прорван, и участок, на котором вышел к нам Леонов, позавчера отрезан от основных сил. В окружение попало до двух дивизий, и другие подразделения есть… Связь с ними имеется, а вот сообщения нету уже. Нужен самолет, иначе туда не попасть.
— А аэродром там есть?
— Есть, товарищ полковник, даже два. Туда сейчас боеприпасы подвозят понемногу. Вся авиация занята, без вашего вмешательства самолета не дадут. Я уже разговаривал с летчиками, но… — Лихов виновато улыбнулся. — Моих полномочий тут явно недостаточно…
— Так! Будет тебе самолет! Жди в приемной!
Обождав, пока за капитаном закроется дверь, полковник Чернов поднял телефонную трубку.
— Шестьдесят второго мне. Жду… Гальченко? Поднимай своих! Всех, кто под рукой! Срочно выдвигайся на аэродром, приказ получишь там! Что? Значит, нужно, раз я так говорю! Клиент объявился! Да, тот, кого ты в последний раз искал…
— Охренеть… — Романов рассматривал лежащую перед нами местность. — И все это я должен удержать сотней бойцов?!
Командиры взводов подавленно молчали.
Да и было отчего…
Уходящий батальон оставил нам свой участок обороны. Окопы там были, было даже два пулеметных дзота. Но на этом все ништяки заканчивались. Ни проволоки, ни мин — ничего.
— Красота! — Капитан прошелся перед нами. — Если я всех бойцов сейчас в окопы посажу, то как раз на каждый десяток метров по одному и выйдет. И то в лучшем случае. Что молчите, будто воды в рот набрали? Городня! Твой взвод здесь сидеть будет. Как воевать собираешься?
— Ну… будем стоять до последнего…
— Долго этого ждать не надобно! Такими темпами всех тут подметут еще до вечера.
— Рокотов! Что у нас с вооружением?
Незнакомый мне лейтенант прокашлялся.
— Два станкача, два ручных пулемета. Одиннадцать автоматов. Около шестидесяти гранат. Правда, бутылок с КС много. И свои есть, да и батальон, когда уходил, оставил штук сто. Патронов полтора боекомплекта. К пулеметам по два.
— Станкачи в дзоты, ручные пулеметы на фланги. Оставить полсотни бутылок и двадцать гранат на КП, остальное все раздать бойцам. Патроны тоже. Вопросы есть? Нет? Все, разошлись все по местам. Леонов, останься.
Когда командиры разошлись, капитан повернулся ко мне.
— Ну? Что скажешь? Голова у тебя есть, сам успел в этом убедиться, так что — валяй, не стесняйся!
— Хм… пушек, как я понимаю, у нас нет?
— Минометов тоже.
— Мины?
— Где ж я тебе их найду?
— Соседи слева и справа?
— Слева река, от нее до нашего фланга болото. Не пройти. За рекой уже немцы. Отсюда мы их не видим, правда, и они нас тоже. Справа сидит рота майора Карпова, человек сто.
— Майора?
— Позавчера это полк был. Все, что осталось, свели в роту. У них есть пара сорокапяток.
— Не дадут одну?
— Шутишь? Ты бы дал?
— Ну…
— Вот и он не глупее некоторых.
— Там, на выезде из деревни, подбитый танк стоит. И какие-то еще машины есть. Может… пороемся там?
— Добро. Возьми десяток бойцов. Проведи ревизию. Еще что скажешь?
— Немцев когда ждать? Есть прикидки какие-то?
— Сейчас четыре утра. Немец раньше десяти не пойдет.
— Перед окопами всякая техника побитая есть. Может, сгоняю я и туда тоже? Пока фрицы спят да жрут?