Я пытаюсь увернуться, но не успеваю, взвизгиваю от холода и неожиданности, мокрое платье и палантин мгновенно облепляют плечи и грудь.
— Боги, Кори! — Кристем вскакивает и подбегает ко мне, чуть не споткнувшись, так как трость осталась лежать в беседке. — Прости, случайно вышло, я не хотел… Да как так-то! — его рука стряхивает капли с моего лица и вдруг замирает на полпути.
Стоит с протянутой рукой, молчит и смотрит на меня каким-то совершенно новым взглядом, тёмным, глубоким… голодным. Рука скользит по щеке, шее, осторожно касается мокрого, прилипшего к коже тонкого палантина, призванного скрывать голые плечи. Только сейчас мокрая ткань не скрывает почти ничего — запоздало приходит смущение. Почти горячий смерчик закручивается вокруг, сушит ткань. Не отрывая взгляд, Кристем тянется ко мне, а я слегка отступаю, кладу ладонь ему на губы.
— Нет?
Разочарование в его голосе вызывает невольную улыбку — слишком уж по-детски звучит.
— Удиви меня, — говорю я, кивая на успокоившееся, уснувшее озерцо. — Удиви меня и будет тебе награда.
…Он старше меня, как минимум на пару лет, а может, и больше — ни своего возраста, ни точного возраста хозяина я не знаю, но он, очевидно, старше. Тем не менее, иногда единственный наследник второго замка кажется мне ребёнком. Слишком уж легко ведётся на любое подначивание, провокацию, поддаётся моей игре — из любви к игре, не ко мне, разумеется. Вот и сейчас устоять не в силах. Кристем меня, конечно же, удивляет — вода легко отзывается, словно все эти годы только и ждала — и хозяин получает заслуженный поцелуй. И не один.
…Не знаю, почему мне так хочется примирить его с водной стихией, примирить со страхами из собственного прошлого. Возможно, в моём прошлом тоже были такие страхи.
Глава 41.
Воспользовавшись благодушным настроением хозяина, я без лишних вопросов получила от него законное разрешение отправиться назавтра с утра в библиотеку, в также выдать ключ от оной — о своей способности открывать любые двери я так ему и не сказала, просто к слову не пришлось. Загадочное слово «торико», явно имеющее ко мне отношение, не давало покоя, но искать его среди множества книг было всё равно, что искать каплю вина в море воды. И, тем не менее, я собиралась пойти, то ли попытать удачу, то ли успокоить совесть иллюзией какого-то действия. Сказать по правде, я была бы не против, если бы сегодняшний день длился целую вечность, и наличие крыла в нём, и отсутствие памяти, и моя погибшая прошлая жизнь волновало бы меня менее всего.
Хозяина ждал очередной уходящий в ночь семейный ужин, очевидно, в компании заботливой матери и любящей официальной невесты. Останется ли он ночевать с леди-будущей супругой, как в прошлый раз, или нет, спрашивать я не стала. Во-первых, потому, что это было не моё дело, и я была не вправе требовать отчёта, как сам Кристем недвусмысленно мне намекнул. Во-вторых, потому, что знание ничего не меняло. Что бы Кристем ни сказал мне, в искренности и правдивости его слов я уверена быть не могла, как и поменять ситуацию на ту, что устроила бы меня. Если он действительно хотел остаться со своей круглолицей Мартиной, он останется с ней, независимо от того, чего буду хотеть я. Всё просто.
Грустно, но просто.
И, как мне казалось, хозяин чувствовал передо мной вину — на поход в библиотеку в ущерб своему законному праву на моё время и присутствие он согласился не просто так, он согласился весьма и весьма охотно. Чуть-чуть преувеличенно. Улавливать и замечать эти нюансы было… неприятно. Больно.
— Можно я скажу Роду пару слов? — попросила я перед возвращением в замок, и Кристем возражать не стал. Я ожидала, что он оставит меня и пойдёт к себе, но хозяин безапелляционно направился следом. Маловероятно, что в такое позднее время — ужин у слуг уже закончился — Род был ещё здесь. По правде говоря, мне просто хотелось побыть одной, а ещё прикормить по возможности Шоколадку отложенным в кармане с завтрака кусочком сахара, если другие кони не устроят бунт по поводу моего захода в загон.
Но Родерик, к моему удивлению, всё-таки обнаружился на своём рабочем месте — на этот раз не у конюшни, а на поле для выгула, верхом на статной лошади чубарой масти. Длинные ноги коняжки были словно обуты в чёрные лоснящиеся гольфы. Стройный, изящный, он выглядел даже большим аристократом, чем Кристем. Хозяин чуть отстал от меня — подозреваю, для того, чтобы посмотреть, как Род ведёт себя со мной наедине.
Ревновать ко вчерашнему ребёнку… Вполне в духе хозяина.
— Кори! — мальчишка узнал меня и торопливо соскочил с лошадки, отправил её погулять к остальным — несколько гривастых соплеменниц бродило вдоль забора, выискивая в земле первую пробивающуюся себе на погибель траву. Лошадь покосилась на меня недовольно, но без особой злости, впрочем, мы друг друга уже видели прежде и чуть-чуть успели привыкнуть. Самую малость.
— Ты ко мне или к Ладке? — Род неуверенно улыбнулся. Он действительно был рад меня видеть, как мне казалось, и вовсе не из-за меня собой, а из-за того, что в моём обществе он чувствовал себя, как раньше. В своей среде. На своём месте.
Может быть, стоит меньше анализировать и просто принимать всё, как должное?
— К вам обоим! — громко отвечаю я, а затем, гораздо тише, добавляю. — Я не одна. Род. Ответь мне, пожалуйста, прямо сейчас ответь, а то потом будет поздно. Ты раньше жил в седьмом замке, верно?
Глаза у парня забегали, а лицо приняло выражение одновременно несчастное и испуганное.
— Как ты…
— У тебя на шее висит медальон из бирюзы. Если не ошибаюсь, это фамильный камень Артевилей. Мне слуги сказали. Это было тогда, когда… — я неожиданно спотыкаюсь на полуслове. Вспоминать сейчас о своём давешнем самоубийственном, точнее, крылоотрубательном порыве было стыдно и неловко.
— Да, — Род кивнул. — Ну вот, теперь все знают. Отец… отец дал. Не то что бы это память о нём, он нехороший человек, не хочу я о нём помнить нисколечко, но… память о прошлой жизни. Обо мне — прошлом. О маме. Ну и потом, он говорил, что это важная вещь, очень ценная, связанная с силой всего их рода, что её хранить надо и никому не показывать, и всё такое… Не пытаться продать ни при каких условиях. Вообще-то, я подозреваю, что он рассчитывал только дать мне его на время поносить, не такой он был человек, чтобы безвозмездно подарки делать. Может быть, спрятать хотел — я же незаконнорожденный, обо мне почти никто и не знал, кроме самого близкого круга. Но в итоге, оказалось, что навсегда. Он мёртв, а его жена избавилась от меня довольно быстро. И категорично. Не просто прогнала — продала. Чтобы навсегда.
— Лорд Артевиль — твой отец? Сам лорд Артевиль?!
— Тише! — нервно сказал мальчишка. — Это совсем не то, о чём стоит говорить и совсем не то, чем стоит гордиться. Тем более, что… Боги, я не хотел, чтобы ты знала, Кори. В конце концов, он… так или иначе… причастен к тому, что приключилось с тобой. Если даже и не сам, то кто-то… такой же, как он.
— Род! — я едва удержалась от того, чтобы потрепать парнишку по голове. Но делать это в присутствии хозяина не решилась. — Мы оба пострадали от него, в том или ином смысле. От него или его приятеля…
— Всё осталось в прошлом. Матери нет, лорда Иримуса нет, путь в замок мне закрыт. Осталось только это, — Родерик сжал медальон-артефакт под рубашкой. — Просто память. Не знаю, зачем он нужен. Я-то не маг, и в Академии не учился, лорду это было не нужно — он сам очень одарённый был, на остальных, у кого способностей его нет, плевал с высокой башни. Правда, после смерти матери не бросил, в замок взял, гувернёра нанял, учителей — почти как своим, законным наследникам. За общий стол не сажал, конечно, но… — Родерик сдавленно всхлипнул и отвернулся.
— Как ты сумел его сохранить? — запоздало удивилась я. — Пройдя через работорговцев, через целителей…
— Это магическая штука, — пожимает парень плечами. — Магия крови, лорд говорил. Прикасаться может только тот, в ком есть кровь Артевилей, вроде, даже жена его трогать не могла. Целители, вероятно, это чувствовали. А работорговцы… пробовали снять, конечно. Одного так оглушило, что чуть ли к богам не отправился, а он и коснулся-то едва-едва. Ну, они меня побили… немного, чтобы вид товарный не испортить, да и оставили. Им эти проблемы с магией были ни к чему… Доброго вечера, господин!