Говорится ли что-то о правильности пути, на котором должен быть уничтожен гнет процентного рабства? Есть и фальшивые пророчества. Есть и пророчества неудачные.
Никогда не будет успеха в том случае, если знание о предмете минует их, открываясь лишь научному знанию, а не процессу, находящемуся в зависимости от причин и действия. Но что делать, если область финансов и финансовая теория оказываются слишком сложными и непостижимыми для научных специалистов? Именно так обстоит дело на сегодняшний день. И в этой ситуации только национал-социализм выступает со своим призывом и, насколько возможно, подводит под этот призыв теоретическую базу. Для этого он использует так называемую теорию количества, которая проистекает из соответствия массы товаров денежной массе. Считается, что деньги можно сотворить в любое время, если производить соответствующие реальные ценности. Готфрид Федер говорит об освобождении народа и государства от процентной задолженности крупному капиталу: «Государство не должно делать долгов, поскольку в этом нет необходимости. Государство нельзя отождествлять с частным лицом, взявшим кредит и вынужденным влезть в долги. Это экономически неверно. Государство – это средоточие высшей власти, оно может то, чего не может частное лицо, – делать деньги! Государство это делало совершенно глупо во время инфляции. Оно делало это также с использованием инфляционной марки и имперской марки, после того как предоставило своей высшей властью свободу Имперскому банку. Это высшее право на создание денег государство, вполне вероятно, может реализовывать и более эффективно, избегая опасности инфляции. Правда, только в том случае, если оно будет осуществлять большие общественные задачи (строительство гидроэлектростанций, дорог), избегая залезать в долги, посредством выпуска беспроцентных ценных бумаг при отсутствии наличных денег. Другими словами, ситуация, когда с легкостью изготавливают бумажные денежные знаки, означает – и мы все это пережили – инфляцию. Но есть логичное решение: выпуск государственных ценных бумаг не вызывает инфляцию в том случае, когда производятся новые ценности. То, что сегодня воплощение значимых в народно-хозяйственном плане задач осуществляется через займы, по меньшей мере странно. Именно здесь, как уже говорилось выше, был бы простор для осуществления законного права государства на выпуск денег».[124]
Спросят, благо национал-социализм сам дает к тому основания, только ли область финансов нуждается в свободном руководстве. Этот вопрос шире, чем вопрос, может ли вообще государство производить любое количество ценностей. Оно так же подпадает под действие закона спроса и предложения. Все эти вопросы, и самые важные в большей степени, находятся в противоречии с программой Федера. «За» и «против» не смолкают. Тот, кто хочет серьезно подойти к делу формирования собственного мнения, не ограничится теми или иными краткими указаниями. Решающий вопрос здесь: является предложенный путь оправданным риском или просто утопией? В любом случае первая и важнейшая предпосылка разрушения цензового рабства состоит в создании сильного государства. Вторая – в осуществлении высшей власти государства над экономикой. Третья – в национальной свободе данного государства.
С этим третьим предположением мы встречаемся, поскольку оно составляет жизненную волю национал-социализма. Разрушение процентного рабства мыслимо лишь при одновременном разрушении ярма поборов благодаря национальной свободной воле. В своей социалистической составляющей национал-социализм отходит от капитализма гражданских партий и приближается к Немецкой национальной партии. В своей национальной жизненной воле он отходит от марксизма любых оттенков, благодаря чьей внешней политике немецкая экономика попала в руки интернационального капитала. Первое предварительное условие снижения процентов состоит в ограничении груза поборов. До тех пор пока представители американского и еврейского капитала могут разыгрывать из себя хозяев Германии, мы тщетно ожидаем того дня, когда будет сказана правда: «Германия – родина немцев». Мы потеряли наше военное управление, потеряли управление финансами. Рейх уже больше не является родиной для нас и наших детей, государством свободы и родиной безопасности. С каждым годом все сильнее сжимаются тиски репарационных выплат. Они душат наше социальное обеспечение, они подрывают жилищное строительство: больше миллиона немцев живут на чердаках и в подвалах в более ужасных условиях, чем скот. Они помогают убивать еще не рожденных детей. К тому же погибает культура. Во что превратились немецкие школы? В предприятия массового производства, в которых учителя едва ли знают, как помочь делу. Все блага, предоставленные именно нам милостью Божьей, зачахли в бедности: образование, наука и искусство. Поэтому борьба национал-социализма против процентного рабства и интернационального капитала ведется как внутри Германии, так и вовне.
Здесь возникает проблема государства. Здесь нельзя пройти мимо еврейского вопроса: будет он решен через монархию или республику – все равно. Пять или двадцать пять федеральных государств – не имеет значения «в том случае, если в них объединятся только все немецкие племена, объединенные сильной централизованной властью, противостоящие загранице подобно железной скале, в которых радостно и в довольствии могли бы жить немецкие граждане».[125] Воля, вырастающая из этого взгляда на сложившееся положение, уменьшится до борьбы за замкнутое государство, объединяющее все немецкие племена. «Мы не отречемся ни от одного немца», ни в Австрии, ни в Польше, ни в Эльзасе и Лотарингии, и при этом можно было бы продолжить в духе Федера: «Но мы отречемся от каждого иностранца». Речь идет о выдворении евреев и всех не немцев со всех значимых постов в общественной жизни.[126]
Неважно, насколько эти требования обоснованы логически в отдельных пунктах. В этом отношении программа содержит постулаты, находящиеся в противоречии с прежними утверждениями национал-социализма. Она возвращается обратно к демократической идеологии, самоопределению народов, политическому равноправию наций. Тактика побеждает логику. Тем не менее выражение народной воли в целом следует правовым нормам. Оно зародилось из-за обделенности немецкого народа. Нам не были даны: кровь, страна, язык, поскольку мы их выкинули на свалку, подобно хламу и нечистотам. Кровь, язык, страна – это первое, что мы получаем, еще до того, как учимся самостоятельно жить и мыслить, это божественное творческое начало. Но этот дар обязывает. И эта ответственность требует со всей серьезностью отнестись к формированию полученной нами собственности. Это имеет политические последствия для народа и государства. И это устанавливает границы между людьми и явлениями других народов. Конечно, государственно-политические требования национал-социализма, касающиеся решения еврейского вопроса, являются достаточно сложными. Их глубинный смысл недосягаем. Разумеется, то, что их начнут выполнять, поднимая борьбу за очищение расы из сферы народно-политической и государственно-политической целесообразности в сферу мировоззренческую, выглядит более чем сомнительно. Это будет проверено с беспощадной прямотой. Но здесь речь вначале пойдет о политических требованиях национал-социализма – нет, об инстинкте, лежащем в основе этих требований. Имеем ли мы право разом покончить с этим инстинктом? Не является ли нашей обязанностью, напротив, восхищаться этим инстинктом как голосом природы, направленным против того, что общественное мнение, право и экономику нашего народа захватили люди и власти, которые сами вообще не могут понять, чем мы, немецкий народ, наделены. Конечно, это во многом зависит от того, как такая борьба с еврейством будет осуществляться. И кроме того, мы имеем все основания вспомнить о том, что «голос природы» не обязательно является голосом правды. Да, так как мы знаем об ответственности перед Творцом, мы должны решительно противостоять любому притязанию на исключительность какой-то одной расы. Но вера в Божественный творческий замысел подразумевает, с другой стороны, народную ответственность.[127] Эта ответственность в нашем народе давно потеряла силу. В прошедшем столетии уже звучали голоса, воскрешавшие ее. Мы подразумеваем двух пророков евангелической церкви, которым мы благодарны до сих пор: Эрнст Мориц Арнд и Адольф Штекер. Сегодня эта ответственность пробуждается вновь. Я, как христианин, не могу сказать ей «нет».
Анализ национал-социалистического движения выявил в качестве его глубинных корней жизненную волю, которая развивалась как национальная и социальная свободная воля. Национал-социализм проявился в качестве элементарной мощи природного насилия. Он еще не сформирован, и его политические проявления в частных вопросах являются спорными. Но он – надежда многих, единственная надежда для миллионов представителей нашего народа. Он сам выступает с этим притязанием – быть единственной надеждой. Пыл его страсти отличает религиозная глубина: «я – избавление от рабства».