то, что они не занимаются сексом" (Стивенс-Давидовиц, с. 16).
Психотерапевт Эстер Перель едко подмечает: "Медиа регулярно сообщают, что семейные пары перестают заниматься сексом, и я думаю, что, возможно, сексом-то они занимаются, но только не друг с другом" (2015, с. 201). Права она или нет, но есть подозрение, что тот вялый секс, что сохраняется в супружеской паре годы спустя, является не очень желанным и скорее вынужденным — за неимением иной возможности. И неправильным будет подумать, будто эти снизившиеся с годами брака сексуальные показатели устраивают супругов, ведь именно эта причина одна из основных, приводящая клиентов к семейным психотерапевтам. Супруги недовольны уменьшением секса. Но ничего поделать с этим не могут. Секс превращается в рутину. В "супружеский долг".
Но как могло сложиться так, что, считающаяся естественной, моногамия человека приводит к таким последствиям? Не говорит ли эффект Кулиджа, наблюдаемый в браке, что образование долгих отношений с сексуальной эксклюзивностью внутри пары как раз не является чем-то естественным?
"История эволюции показывает, что моногамная система — это сравнительно недавнее изобретение, которое последовательно нарушается, и, как показывает наше современное поведение, вообще может оказаться несостоятельным", рассуждают приматологи, отталкиваясь от анализа сексуального поведения обезьян (Смолл, 2015, с. 18). "Если вы ждёте ключа к возрождения Эроса в ваших отношениях, сохраняя моногамию, я боюсь, что у меня нет для вас простых ответов", подытоживает психотерапевт Мэттью Джонсон (Johnson, 2016, p. 12).
В общем, для романтических натур всё очень грустно.
Эффект Кулиджа лежит в основе ещё двух известных явлений: "табу инцеста" и эффекта Вестермарка. Более ста лет назад Фрейд предположил, что детей сексуально влечёт к их родителям, а также друг к другу, но человек научился бороть эти импульсы, которые могли бы стать разрушительными для всех общественных иерархий. Чуть позже Фрейда дополнил антрополог Леви-Строс, предположив даже, что именно с запрета инцеста (сексуальных отношений между кровными родственниками) и началась человеческая цивилизация, культура (Levi-Strauss, 1969). Якобы именно запретом инцеста человек выделился из животного мира. Но фантазии Фрейда и незнание Леви-Стросом зоологии в итоге разбились о факты (Bischof, 1975).
По этому поводу изучавший шимпанзе Франс де Вааль даже воскликнет: "как же ошибался Леви-Строс!" Время показало, что избегание кровнородственных спариваний "хорошо развито у многих живых существ, начиная от плодовых мушек и грызунов и кончая приматами. Это почти обязательное требование у любого вида, размножающегося половым путём. У бонобо сексуальные отношения между отцом и дочерью невозможны, потому что самки в период созревания покидают стаю, чтобы присоединиться к одному из соседних сообществ. Секс между матерью и сыном тоже полностью отсутствует, несмотря на тот факт, что сыновья держатся рядом и часто кочуют вместе с матерями. Практически это единственные комбинации партнёров, между которыми в стае бонобо никогда не бывает сексуальных отношений. И без всяких табу" (де Вааль, 2014, с. 107).
Действительно, случаи инцеста у обезьян очень редки. На фоне всей сексуальной активности кровосмесительные контакты занимают очень малый процент (Файнберг, Бутовская, с. 79; Гудолл, 1992, с. 479; Смолл, 2015, с. 190), который, кстати, очень близок к показателям в человеческой популяции (Дерягин, 2005). Самки спариваются почти со всеми самцами, за исключением собственных сыновей и братьев. Причём у обезьян это, разумеется, не выглядит каким-то осознанным запретом, а скорее просто отсутствием сексуального интереса к своим родственникам противоположного пола.
Что интересно, даже в условиях гомосексуальных контактов (которые характерны в основном для самок) обнаруживается та же картина: в гомосексуальные партнёры никогда не выбирают близких родственниц (Chapais, Mignault, 1991; Wolfe, 1984). Этот факт служит дополнительным свидетельством того, что избегание инцеста основано не на каком-то биологическом механизме (избегание кровосмешения) или же каком-то "культурном запрете" (у обезьян о такой вещи говорить вряд ли возможно), а на некоем психологическом механизме. Этот механизм впервые был описан Эдвардом Вестермарком ещё в конце XIX века, почему и был позже назван в его честь. Суть эффекта Вестермарка в том, что особи, выросшие вместе, не испытывают сексуальной тяги друг к другу вне зависимости от степени генетического родства. То есть детям даже от совершенно разных родителей достаточно просто провести вместе много времени в раннем детстве и впоследствии они никак не смогут рассматривать друг друга в качестве сексуальных партнёров. Влияние эффекта Вестермарка было зафиксировано в разных человеческих популяциях, где описанная ситуация имела предсказанный эффект — чем больше дети воспитываются как брат и сестра, тем меньше шансов на сексуальное влечение между ними (Wolf, 1995; Inbreeding, Incest, and the Incest Taboo, 2004).
Антропологи указывают, поскольку эффект Вестермарка имеет место, то у человечества не было необходимости специально устанавливать запрет инцеста (Файнберг, Бутовская, с. 82). Если вдуматься, никакого запрета ведь реально и не существует. Часто принято говорить о табу или запрете инцеста, но в чём он реально выражен? Никакого "запрета инцеста" и нет. Люди просто не занимаются сексом с близкими родственниками, и всё. Это происходит само по себе. "Нет причин, по которым эти молодые люди не могут влюбиться друг в друга. Просто они не влюбляются" (Смолл, 2015, с. 193).
Почему же тогда люди могут эмоционально реагировать, если узнают о случаях инцеста? Согласно изложенной в первой главе концепции о переходе описаний в предписания, поскольку люди растут в обществе, где никаких романтических и сексуальных связей между роднёй (как правило) не бывает, то такое положение вещей автоматически понимается ими как естественный порядок. И если они вдруг узнают о каком-либо факте инцеста, это вызывает у них недоумение, возмущение или даже отвращение, но не больше. То есть такая реакция — это просто реакция на нарушение некоего общего правила, считавшегося незыблемым "законом природы". Эта ситуация аналогична с ношением юбок мужчинами: не носят, потому что просто не принято, а если вдруг кто-то осмелится, то шокирует многих. Инцест в этом плане ничем не отличается. Как нет никакого реального запрета на ношение юбок мужчинами, так нет и никакого собственно "табу инцеста".
При всём этом "отсутствие половых связей между совместно выросшими людьми автоматически приводит к экзогамии коллектива" (Файнберг, Бутовская, с. 82), то есть к тенденции поиска сексуального партнёра вне привычной группы. Выше говорилось, что это наблюдается уже у шимпанзе, где самцов и самок больше всего привлекают особи из соседних групп, а не из своей собственной. Поэтому и все старые концепции возникновения экзогамии, так популярные у советских авторов, сейчас могут представлять лишь исторический интерес.
Исходя из всего описанного, в самом общем виде эффект Кулиджа можно сформулировать так: хорошо знакомая персона теряет сексуальную привлекательность. В случае совместного