Постоянные порезы — новые и уже заживающие — приносили массу дискомфорта, а сниженная чувствительность кожи и подергивающиеся мышцы ухудшали качество тренировок и мешали при бытовых занятиях. Про ощущения, сопровождающие всё это, я вообще молчу.
Сейчас Люцифэ всерьёз занимался моими руками, но подходящий момент для лечения был уже упущен. Заживающая кожа огрубела и на данный момент, несмотря на все старания Часовщика, мои ладони представляли сплошную мешанину загрубевших бугрящихся рубцов. Приходилось по несколько боев в день уделять разработке пальцев и ладоней, чтобы “руки не превратились в грабли”, как выразился Люцифэ. По хорошему, мне стоило на время полностью отказаться от тренировок, но я просто не могла на это пойти.
Взявший нас с собою магистр Арион строго-настрого запретил покидать комнату в его отсутсвие, а в четырёх стенах с Шараканом особо не разомнёшься. Этот факт являлся ещё одним поводом для недовольства меча, который, как оказалось, ещё и разговаривать умеет связно.
Рядом с первым порезом появился второй, поменьше. Я только глаза закатила. Шаракан крайне ревниво относится к любым мыслям, касающимся его особы. И не только его… С такими темпами я скоро буду ходить замотанная в бинты, как какая-нибудь мумия, прихрамывая и охая на каждом шагу. Появившаяся в мозгу картинка вызвала улыбку на губах и тихий смех Шаракана в мозгу. Я любовно погладила чёрный браслет. Нет, я никогда и ни за что не поменяю свой меч. Что до наших тёрок… сживёмся.
Сдвинув браслет чуть вверх, я предоставила новый порез в распоряжение ловких и чутких пальцев Люцифэ. Наблюдая за его работой, я задала уже давно интересовавший меня вопрос:
— А как зовут твоего баенкуна?
— У меня его нет, — не поднимая головы спокойно отозвался Люцифэ.
— То есть как?
— Найти свою половинку души — это большая редкость. Раньше я расстраивался по данному поводу, но, понаблюдав за тобой, подумал, что так даже к лучшему. Я бы не стал ни под кого подстраиваться, но и баенкуны не особо любят ущемлять себя. Вряд ли бы мы ужились. Насколько я знаю, среди нас только у Чёрного Рыцаря есть баенкун. Раньше я надеялся, что и у меня когда-либо появится собственная половинка. Теперь понял, что просто не хочу. Предпочитаю сам создавать оружие и управлять им, а не подчиняться. Не в обиду сказано.
Мы с Шараканом синхронно фыркнули: я вслух, а он у меня в голове. Однако меня больше интересовало мнение не о наших с Шараканом отношениях в глазах Люцифэ.
— Ты так много знаешь о баенкун. Честно говоря, я был уверен, что ты это вынес из собственного опыта.
— Нет. Баенкун очень мало, но мне с детства рассказывали разную информацию, в том числе и про них. Можно их считать даже не классом оружия, а в какой-то степени определённой расой, обладающей определённым набором схожих характеристик. Также и про ритуал вызова: он един для всех.
— А откуда вообще пошли баенкуны?
— Более-менее массовое создание относится к периоду установления Грани.
— М-да, — протянула я и, не удержавшись, подколола Шаракана:
Так ты у нас настоящий раритет!
Ответом мне был очередной порез. Похоже, будущее в качестве мумии надвигается на меня с неуклонной неизбежностью.
Люцифэ провёл пальцами по выступающим из-под браслета капелькам крови и недоумённо посмотрел на меня. Выжав жалкую улыбку, я подвинула не широкий ободок на обмотанное чистыми кусками ткани запястье. Люцифэ вздохнул и вновь принялся за обработку, продолжив:
— Созданы они были искусственно для усиления воинов порядка. Однако, ваши взаимоотношения натолкнули меня на мысль, что изначально основой для создания баенкунов использовали расы демонов. Уж больно капризны, жестоки и своенравны все известные мне баенкуны.
Люцифэ отдёрнул руку, на пальцах у него набухал кровью порез.
— Это были просто размышления вслух, — произнёс Часовщик и усилил регенерацию, отчего его порезы затягивались прямо на глазах. Вот бы и мне так! — Я слышал про Шэри-О-Кана. Он был баенкуном одного выдающегося мечника, а после гибели последнего не соглашался ни с кем сотрудничать. Утверждал, что уровень претендентов недостаточный. Потом всякое упоминание о нём исчезло на тысячи сианов. Я был в отчаянии, когда понял, что ты его вызвала. И не в меньшем отчаянии, когда понял, что ты, ослеплённая обидой, не желаешь его принимать.
Пальцы Люцифэ скользнули по моей щеке, заставляя чуть повернуть голову, чтобы встретиться с его внимательными глазами.
— Я очень рад, что вы смогли сойтись и ты выжила. Я не смел даже на это надеяться, зная предысторию Шэри-О-Кана. То, что ваш бой проходил вне Города ещё больше усугубляло проблему. Баенкуны питаются через ауру своего владельца, то есть теперь твоя энергия тратится на двоих. В Городе они могут существовать более-менее автономно, а вот вне его в окружающем пространстве просто нет достаточного количества энергии, чтобы поддерживать полноценное функционирование баенкунов, такое, как изменение формы или иные характеристики и возможности, присущие только им. По факту, вне Города без сильного носителя баенкун превращается в простой меч, не факт, что имеющий даже возможность общаться со своим хозяином. Как-то так.
— Меч величайшего воина!
Я, преисполненная восхищения и благодарности, нежно погладила браслет.
— Я постараюсь быть ему достойной парой.
— Мне кажется, тебе не стоит безоговорочно идти у него на поводу. У него наступило состояние безудержной и безответственной эйфории после долгого вынужденного периода бездействия. С его текущими замашками он очень быстро подвёдет тебя на погребальный костёр. Ты лучше знаешь свой уровень и возможности. Его безрассудство, которым он тебя заражает, может быть чревато серьёзными последствиями. Если он не хочет в самом скором времени остаться забытым и заброшенным, пусть поумерит свой пыл. Шэри-О-Кан фактически бессмертен, но ты-то нет. Пусть не забывает об этом ни на десятину стигны.
— Он постарается. Правда, Шаракан?
Мы проболтали с Люцифэ до вечера. Часовщик подробно описывал известные ему характеристики баенкунов и некоторые специфические возможности Шаракана, рассказывал известную ему информацию о том, что чувствует оставшийся в живых при гибели своего баенкуна, о том, что может навредить Шаракану. Я лишь в очередной раз поражалась тому, насколько много Люцифэ знал.
Пришедший уже затемно магистр Арион объявил, что завтра с рассветом мы отправляемся к одной из четырнадцати нуждающихся в осмотре точек. Мы с Шараканом было обрадовались, но оказалось, что все пункты находятся в такой глуши! Там даже особо-то и деревень рядом нет, не то, что городов.
Зато оказалось, что там шикарные рассветы и закаты. Семь точек находились в горах, где мы с Люцифэ оказались впервые в жизни, парочка в жутких болотах, три в пустынях, одна среди