Дольмаэро заговорил.
— Есть тут человек, который получил травму. Не могли бы вы ускорить заживление, как вы сделали это с фениксом? Или же, по крайней мере, облегчить его страдания?
Кореана шагнула вперед, и Мок пошел за ней следом. Его огромные паучьи ноги медленно двигались вниз-вверх.
— Вынесите его, — сказала Кореана.
Дольмаэро сделал жест рукой, и минутой позже два человека вынесли импровизированные носилки. На них лежал надзиратель, чье лицо представляло собой одну сплошную рану, расходившуюся в стороны от его расплющенного носа. Касмин резко и судорожно вздохнул, но потом увидел Мока и поморщился от боли.
Кореана стояла над больным, а на лице ее было выражение отстраненного любопытства.
— Как это его угораздило? — спросила она.
— Упал, — быстро ответил Дольмаэро, прежде чем кто-то еще смог ответить, и Руиз вспомнил, что ему можно дышать.
— Упал? — она повернулась к Фломелю. — Насколько хорошо вы знаете этого человека?
— Воистину, очень хорошо, Леди. Он был продан нашей семье с тех пор, когда ему было всего лишь три года. Лояльный, верный слуга, который заслуживает вполне вашей помощи.
Фломель смотрел на Касмина, и, когда до него дошло, какие у того раны, лицо Фломеля исказилось изумлением.
— Опишите роль, которую этот человек играет в ваших представлениях.
Фломель стал защищаться.
— Ну, собственно говоря, Благородная Дама, он не играет никакой роли в наших постановках. Его услуги больше нужны моей особе. Он обеспечивает защиту от злобных посягательств, наставляет упрямых…
Теперь Кореана явно забавлялась за счет Фломеля.
— Иными словами, он выкручивает руки для твоей пользы?
Фломель сперва долго ей не отвечал, потом резко кивнул, лицо его по-прежнему было искажено подавленным раздражением.
— Значит, он больше не может выполнять своих существенных обязанностей, — сказала Кореана своим чистым ясным голосом. — Все же, я облегчу его страдания.
Она наклонилась над носилками. Возле кончика ее указательного пальца появилось мерцание переливчатого воздуха. Бульканье виброзвукового ножа ясно донеслось до ушей Руиза. Красивым резким жестом женщина вспорола горло Касмину, пронзив его до самого позвоночника, потом ловко отскочила, чтобы брызнувшая кровь не запятнала ее. Старшины бросились врассыпную, как перепуганные цыплята.
Она кивнула Моку. Тот нацелил на труп одно из своих средних щупальцев, хотя тело еще дергалось. Плазменная пика выстрелила белым огнем и зажгла останки сиянием. Большая часть труппы фокусников рванулась в хижину. Только Дольмаэро и Фломель остались, словно приросли к месту.
Когда не осталось ничего, кроме дымящегося пепла, Кореана ушла без церемоний, забрав с собой бледного Фломеля. Прежде чем она исчезла из поля зрения Руиза, Кореана посмотрела как раз туда, где Руиз прятался, но на лице ее не было никакого выражения.
Когда работорговцы ушли, фараонцы снова вышли из хижин и скопились на площади небольшими спорящими группками, избегая почерневшего пятна в центре. Дольмаэро вроде бы не принимал участия в общем обсуждении. Он уселся на низкую стену, не глядя ни на что в особенности, просто уставившись в пространство.
Руиз подождал подольше, прежде чем вышел из домика с ванной, и присоединился к Дольмаэро.
Дольмаэро посмотрел на Руиза ничего не говоря.
— Мне очень жаль твоего человека, — начал Руиз.
Дольмаэро отмахнулся.
— Не обращай внимания. Касмин всегда был шакалом. Когда над ним не было сдерживающего влияния его гильдии, немногого не хватало, чтобы он начал практиковать свои мерзкие приемы на совершенно невиновных людях. И как бы я стал управлять им?
— И все же… Я очень благодарен тебе за то, что ты не открыл источник его ран и их причину.
— Я не солгал, — веско сказал Дольмаэро.
— Нет, наверное, нет. Сказал ли тебе Мастер Фломель, что они собираются делать с Благородной Дамой?
Дольмаэро посмотрел на Руиза, и Руиз почувствовал, что он услышит плохие новости. Казалось, Дольмаэро не хотелось их объявлять.
— Да, — наконец сказал Дольмаэро, — он немного поговорил и об этом. Я не уверен, что тебе хотелось бы слышать, что он говорил.
— Скажи мне, — сказал Руиз.
— Ты помнишь, как я сказал, что наше решение прикончить феникса было ошибкой? Теперь я не уверен в этом. Это могло бы оказаться актом милосердия, не вмешайся ты. Мастер Фломель хотел бы использовать ее в будущем представлении.
— Представлении?
— Да, так он сказал. Похоже на то, что мы должны дать представление для таких могущественных людей, в сравнении с которыми женщина-богиня — просто их служанка. Я не понял подробности, но относительно наших услуг эти могущественные люди будут состязаться между собой, кто заплатит дороже.
«Умно со стороны женщины-богини», — подумал Руиз Ав, хотя его затошнило от одной мысли. Она выставит труппу на аукцион, и они из кожи вон полезут, чтобы принести ей самую высокую цену, думая, что это их шанс произвести впечатление на влиятельных особ их нового мира. Она умело и изобретательно работала с рабами.
— И таким образом, от девушки потребуется умереть еще раз. Мне только думается — сколько раз можно оживлять человека и оживят ли ее? Ты ничего об этом не знаешь?
Руиз молчал. Даже в своих самых мрачных представлениях относительно будущего Низы он не мог себе представить, что спас ее только для того, чтобы она сыграла феникса снова. Но сейчас он понял, что в этом был страшный логический смысл. Она была великолепна в пьесе. И она могла выступать множество раз до тех пор, пока ее сенсорный комплекс не повредится смертельными травмами настолько, что она уже не сможет этого делать. Задолго до этого Низа будет только страстно мечтать, чтобы заполучить мир постоянной смерти.
— Много раз, — ответил Руиз, выдавая тем самым себя с головой, но в данный момент ему было все равно. — Скажи мне, Дольмаэро, когда начинаются ваши репетиции?
— Мне кажется, скоро. Мастер Фломель упоминал что-то насчет того, что сцену доставят через неделю. Тогда мы и начнем. Может быть, и девушка тоже вернется.
Дольмаэро смотрел, как Руиз сражается со своими мыслями, и маленькие яркие глаза Дольмаэро смягчились в сочувствии. Он слегка похлопал Руиза по руке, потом с усилием поднялся и пошел прочь.
В тот вечер Руиз наполнил у тележки только одну тарелку. Дом бескастовых казался очень пустым. Перед самыми густыми сумерками мальчик принес к дверям маленькую масляную плошку.
— От Мастера Дольмаэро, — сказал он и подал ее Руизу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});