Читать интересную книгу Освободитель (сборник) - Рэй Олдридж

— Кажется, Касмин выживет, хотя сейчас он совсем не радуется этой перспективе.

— Хорошие новости, — двусмысленно сказал Руиз.

Дольмаэро рассмеялся искренним смехом.

— Ну что же, — сказал он. — Мне приходится просить прощения за дерзость моего прихлебателя, хотя я вполне уверенно могу сказать, что ему еще прискорбнее, чем мне.

Руиз вынужден был улыбнуться.

— Послушай, — сказал Дольмаэро, — я обращаюсь к тебе против мнения старшин, которые убеждены, что ты бешеный зверь. Я этого не думаю. Я думаю, что ты человек, который каким-то образом знает больше о нашем положении, чем мы сами, и я хочу попросить тебя сказать нам. Например, где?

Дольмаэро показал на небо, где солнце Суука начинало подниматься выше стен.

— Где наше прежнее солнце? Ночью звезды совсем незнакомые, они как гроздья мелких ягод, они рассыпаны по небу, словно множество мелких лун, а наших лун тут просто нет.

Руиз посмотрел на Дольмаэро с неожиданным уважением. Перед ним был представитель примитивного мира, но с гибким мышлением. Он покачал головой и начал что-то отвечать, но Дольмаэро остановил его жестом.

— Погоди, — сказал Дольмаэро. — Я должен тебе сказать, что решение уничтожить феникса было неразумным, оно было вызвано отчаянием. Будь уверен, что больше таких решений не будет и быть не может. Если ничто не ясно, в нашем положении, по крайней мере, я могу уверенно сказать, что боги отвернулись от нас, поэтому я не стану тратить больше время, надеясь на их жалость или доброту. Вместо них я надеюсь на то, что ты будешь к нам снисходителен. Пожалуйста, скажи мне все, что можешь.

Руиз раздумывал. По его мнению, ничего, если он расскажет старшине о своих переживаниях после того, как их погрузили на корабль из купола-захватчика.

— Я очень немногое знаю, но я расскажу, что смогу. Меня забрали в Биддеруме. Потом я проснулся в железном гробу, после меня взяли под землю, очень глубоко, и посадили там в камеру на долгое время. С тобой поступали так же?

— Нет, нас сразу привели в эту загородку. Я сам очень мало помню про железные гробы, вот только запах пережаренного мяса. А ты больше помнишь?

— Мои воспоминания очень хаотичны, — честно признался Руиз.

Ясные глаза Дольмаэро пристально смотрели Руизу в лицо.

— А что насчет темниц или камер?

— Там был волшебный свет. Одежды там мне не давали, но не было ни жарко, ни холодно. Почти ничего не происходило.

— А потом тебя привели сюда?

— Да, — ответил Руиз. — У меня сложилось такое впечатление, что произошли какая-то ошибка. Единственный пленник, кроме меня, которого я видел в камерах, был фокусник, тот, который исполнял роль Бхаса в пьесе.

Глаза Дольмаэро зажглись интересом.

— Ты видел Мастера Фломеля?

— Его так зовут?

— Да. А как насчет Мастера Кроэля или Мастера Мольнеха? Ты их тоже видел?

— Нет.

— М-м-м-м… — казалось, Дольмаэро погрузился в свои мысли. Потом он сказал: — Кое-кто среди старшин считали, что только мастера могут быть взяты в Землю Вознаграждения, в то время как мы, люд попроще, должны были жить только в Земле Искупления. Видимо, они не правы. Я не уверен, что эти сведения обнадеживают.

Последовало продолжительное молчание, пока Руиз приканчивал свой завтрак. Дольмаэро вздохнул.

— Мне кажется, твоя история длиннее того, что ты мне рассказал, но я не могу винить тебя за то, что ты держишь свое знание при себе. Мы тебе пока не дали никаких оснований для доверия, поэтому я благодарю тебя за твои новости.

Он с усилием встал, постоял с минуту, глядя на Руиза с интересом и удивлением, и Наконец сказал:

— Твои татуировки мне очень интересны, если только я могу это заметить, не вызывая в тебе враждебности.

Руиз медленно кивнул.

— Ну, — сказал Дольмаэро, — они, понимаешь, словно понемножку взяли от каждой твари таким образом, какого я никогда прежде не видел. Более того, я вовсе не хочу тебя обидеть, но они кажутся мне немного бледными. Интересный вариант.

Потом, казалось бы, без всякой связи с предыдущими словами, он добавил:

— Мое любимое занятие в свободное время — изучение старых легенд. Ты слышал про проклятый культ Саеда Крпашуна? Бхасрахмет множество раз выжигал этот культ как мог. Но некоторые фанатики выжили, и они утверждают, что люди с далеких звезд иногда появляются на Фараоне.

Руиз не позволил своему лицу отразить иных чувств, кроме вежливого интереса. Дольмаэро кивнул ему дружелюбно и пошел прочь. Руиз был поражен. Перед ним действительно был примитивный человек, но с каким острым умом! И если татуировки Руиза уже начинали терять свою интенсивность и яркость, то у него оставалось очень мало времени, чтобы устроить свой побег. Он вернулся в хижину в очень мрачном расположении духа.

Низа стояла возле двери, держа в руках свою пустую тарелку. Он сердечно улыбнулся ей, проходя рядом. Он собирался тихонько посидеть и рассмотреть все возможности, которые предлагала ситуация, постараться перестроить их так, чтобы найти в обстоятельствах шанс побега.

Однако, когда он проходил мимо нее в хижину, она протянула руку и подергала его за рукав.

— Вухийя, ты мне не помог бы? — спросила она.

Он нерешительно остановился.

— Я была бы тебе очень признательна, если бы ты провел меня в домик, где ванная. Я боюсь идти одна. Ты знаешь, почему.

Глаза ее были расширены, улыбка на губах умоляла. Руиз увидел, что ей очень трудно сохранять достоинство. Когда он не ответил ей немедленно, она нахмурилась, и губы ее задрожали.

Руиз вздохнул.

— Разумеется, Благородная Дама, хотя сейчас я не думаю, чтобы кто-то стал на тебя нападать.

Глаза ее сверкнули, и она улыбнулась.

— Зови меня Низа, — сказала она. — Я назначу тебя Царским другом.

Ему пришлось рассмеяться. Она не обиделась, принимая, вероятно, его веселье просто за радость.

В ванной двое мужчин и женщина-старуха поспешно убежали, перепуганно воздевая глаза к небу. Руиз смотрел, пока Низа сбросила свою рубаху и отмывала тело пригоршней мыльной травы, а потом споласкивала грязь своей болезни прохладной водой из кувшина. Он с удивленным восторгом смотрел на то, как вздымаются и колышутся ее груди, когда она мыла огромную черную гриву своих волос, на то, как мыльная вода сбегает вниз по ее бледной коже; стекая по впадинкам, блестя на выпуклостях. В первый раз Руиз посмотрел на феникса иначе, чем на прелестный, но жалкий предмет. В нем зажглось острое желание, он не мог оторвать от нее глаз.

Низа чувствовала на себе его взгляд, пока мылась. Чуть позже она почувствовала его желание и стала двигаться так, чтобы предстать перед ним самой красивой стороной, так, чтобы показать ему прелестную грудь, мягкую округлость бедер. Сперва она сама даже не очень понимала, что провоцирует его. В конце концов, его положение в обществе было ненамного выше раба, а там, где дело касалось крестьян и рабов, не приходилось кокетничать, там нужно было только приказывать. Кроме того, при его чужестранной красоте и необычной свирепости, она даже стала сомневаться, человек ли он. Казалось, ему даже не страшно в этом мире демонов — а разве это естественно?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});