Читать интересную книгу Морок - Олег Мизгулин

— Теперь, — продолжил разнарядку маститый майор, тыкая в карту, — вот здесь, до перевала, находится плато, неприкрытая «зелёнкой» площадь. Это самое уязвимое место для боевиков. Миновать они его не могут. Могут только отступить в лес. Ну, им это не надо. Они будут переть штурмом. Наша задача — до прихода помощи, не сдавать свои позиции. Держаться…

Майор надсадно прокашлял в кулак, отлил воды из графина и, похлопав платком по сальному лбу, продолжил:

— Здесь, и здесь! — Палец весомо тыкнул по карте. — Расположить снайперов. Зорин! Один из них, ты…

— Есть! — Коротко ответил Вадим.

Он не умалял своего значения. Военный снайпер на войне, — это опредёленная мощь и подспорье в решении стратегических задач. К делу Вадим относился серьёзно.

Место он облюбовал отличное. Со стороны плато, хрен чего разглядишь. Стекло оптического прицела было защищено от случайных бликов. Здесь Вадим был спокоен. Вычислить его можно только по направлению выстрела. В бою это не просто сделать. Грохот, шум, стрельба не дают время на аналитические измышления. Но те, которые умеют… Их, впрочем, не мало, с железной гарантией, находят сектор стрелка. Тут уж… Только уходить. Менять «точку». На этот случай, Зорин зарезвировал ещё одно местечко. Чуть ниже, вправо, под кряжистым пнём. С противоположного склона должен работать Дубцов. Он уже там, и Вадим, пытаясь уловить движение в зелёной дубраве, ничего не увидел. «Молодец». — Похвалил он соседа.

То утро было как все. Летним и тёплым. Птицы соревновались в песнопении. Денёк обещал быть жарким. Жарким вдвойне…

Боевики высыпали как горох. Неслышно, и вдруг. Они шли спокойно, по хозяйски уверенно. Шли не кучно колонной, а вразброд. И это было оправдано грамотно. В лесу одно. Там стволы деревьев — укрытие. А на равнине боец беззащитен. И если пальнут. Часть колонны ляжет сразу. А так… Разброженный взвод рассеется по полю каждый сам по себе. И тут ещё, вопрос, кто кого…

Зорин начал счёт. Сейчас справа подключится Дубцов. Это будет сигналом для массированного огня. Хлоп… Глушитель задавил звук. «Винторез» знакомо вздрогнул, а на поляне кулем валился прострелянный дух. Его Зорин выбрал, потому что он вёл себя приметно ярче, чем остальные. Шёл среди первых, отмахнул задним. Не иначе командир. Совсем не факт, что Шадуев. Крупная масть, как правило, шифруется… Но тоже не из мелких. Секунды в две, рядом опрокинулся второй. Дубцовский… Затем пошло поехало. Треск пулемётных очередей вытеснил звуки природной какофонии. Басовито ухнули гранаты, разрываясь в стане противника. Вразнобой заголосили «духи», распыляясь, кто куда, по территории опушки. Не успевшие выйти из леса, укрепились за стволами деревьев, принимая бой как данность. Адаптация у врага произошла мгновенно. Ни тебе, смятения, ни шока. Въехали в ситуацию на раз-два. Ответный огонь полился незамедлительно. Небо преисполнилось грохотом и перезвучьем очередей.

Зорин, первое время, снимал самых горластых и жестикулирующих бойцов, ставя их по значимости на первое место. Но бой стал неприметно набирать темпы, интенсивность атаки противника возросла. Приоритеты внезапного удара сползли в никуда. Боевики оклемались, оживились, и с яростными криками пёрли наверх. Пуганными этих ребят не назовёшь. Полевые лагеря воспитывали мужчин, а на данный момент цель определяла средство. Их задача была — пробить брешь. Наша, — сдержать, остановить, и кто в этой гонке победит, зависело от разных факторов. В нашем случае, это была авиапомощь. В штабе затронули тему «вертушек», но не обещали стопудовую гарантию. У нас всегда на «авось». Надежда умирает последней…

Вадим переключился на гранатомётчиков. Взрывная сила, не только убивала пачками, она сдвигала пласты горной породы, а это чревато камнепадением и завалом. Тут и потеря и урон… Жара набирала силу. Седьмой гранатомётчик упал, с прострелянным глазом, но восьмой все же, жахнул по нашим, девятого зацепил пулемёт. Магазины пустели. Вадим не успевал, не успевал и Дубцов. Чичей было много, и исход становился предсказуемым. «Где же вертушки?» — С яростной тревогой думал Зорин. Он был мокрый от пота. Пот стекал на глаза, замыливал их, мешал нормальной работе. Вадим спешил с перезарядкой. Стрелял… Но не успевал. Он не делал насечек, он и так знал, что убил не мало. Однако. За сорок минут продолжительности боя, враг ощутимо продвинулся вперёд. Сражения кипели уже выше, дальше на предгорьях. Тех он уже достать не мог, но спешил минусовать здесь, на голой равнине.

Хлоп… Влажный палец, то и дело, касался курка. Каждый выстрел — это прострелянный лоб или висок. Их всегда называли по-разному. «Чичи», «чехи», «духи», «чернота», а недавно Вадим услышал новое определение, — «звери». Здесь он был не согласен. Он выросший на тайге, знал, что настоящий зверь не выходит за рамки, отпущенной ему сверху. Любой хищник делает то, что ему предопределено изначально матушкой-природой, будь то волк или медведь. Убивает он, безо всяких корыстных или экстремистских побуждений. С целью прокормиться, либо защитить потомство. И никогда зверь не будет мучить, истязать, пытать и глумиться над другим зверем. Так что… Здесь переврали.

Хлоп… Ещё одна бандана окрасилась красным. Прицел поймал другого. Тот, оскалясь, расстреливал рожок. Хлоп… Отвоевался… Каждая пуля несла результат и гарантию, что никогда больше этот вражий социум не отрежет никому голову, и не вырежет сердце из груди. Потому как свинцовая конусная оболочка, — лучшее лекарство против извращённых наклонностей. Хлоп… Патронов хватит. Он, Вадим, об этом позаботился. Вот, только б, не просекли… Спустя минуту, Зорин понял, что сглазил удачу. Его наличие не было секретом для врагов, но качество маскировки не давало шанса его вычислить. И всё же… Его сектор рассчитали. Три гранаты, выпущенные по его душу. Разорвались совсем рядом, от его «схрона». «Всё! — Обожгла сознание мысль. — И это начало… Выжгут этот участок полностью. Уходить… Надо уходить».

И он бы ушёл, но пятым снарядом снесло крону могучей сосны и та, падая, приложила Зорина. Приложила, когда он уже спускался вниз, до резервной позиции. Сучковатый ствол ударил по ногам, ниже коленного сгиба. Вадим впечатался в землю, вгрызаясь ногтями в траву, едва удержав винтовку. «Трындец реальнейший» — Подумал Зорин, морщась от боли. Попробовал встать, но новая боль заставила отказаться от этой затеи. «Чёрт!» — Он боязливо щупал ноги. Кожа на икрах была содрана, но это полбеды. Похоже, перебита лодыжка. Вадим отполз на безопасное место, и в изнеможении перевернулся на спину. Безоблачное небо глядело вниз безучастно и равнодушно. «Теперь, точно всё! — Нейтрально подумал Вадим. — Интересно, придут добивать?» Свой последний патрон он давно потратил на врага, как только уверовал в свою счастливую звезду. Давно это было, в мае, а сейчас умереть достойно мог только с гранатой в руке. Он спешно вытащил Ф-1, и, расслабившись, стал ждать. Шаги он услышит. «Где же помощь? Где вертушки, грёб вашу…» — Мысленно матерился он. Отчаяние обречённости сдавливало грудь. Там на «высотке» гибнет его рота. Его ребята… «Их забыли что ли?»

Спустя некоторое время, пришёл ответ. Противный свист в небесной выси и последующие гулкие разрывы дали знать, что заговорили тяжелые орудия. Звук разрывов был мощный, тяжёлый, превосходящий силу гранаты в шесть раз. Да и сама болванка, падая навесом, делала воронку, радиусом два метра и больше метра глубины яму. Вадим всё понял. Вертолётов не будет. Вместо этого, логический конец поставит артиллерия.

— Суки… — Проскрипел зубами Вадим.

«Это же и чужих и своих». — Отдалось в голове. Он не знал, какая штабная сволочь приняла такое соломоново решение, и в силу каких причин, был отменён вылет боевых вертолётов. Он знал, что орудия избирательно не стреляют. Задаются координаты, и стелят одну за другой, в означенный сектор. Бьют, пока ничего живого там не останется. Это означало, что всем каюк. Духи не пройдут, но и наши не вытянут. Быть может, за исключением редких пацанов. Везунчиков. «Твари… Кто ж, так делает…» — Бесился Вадим. Канонада усилилась. Взрывы пошли частить сплошняком. В промежутках постреливали автоматы. Потом, разорвалось рядом, с Зориным. Снесло несколько молодых деревьев. Взметнуло комья земли и опустило пребольно на лицо Вадима. Он закашлялся, давясь пылью, а дальше… Ничего не помнил.

Очнулся Зорин на больничной койке. Эта была его вторая госпитализация. Первая была после Грозного.

Много чего помнил Вадим Зорин. Но самым ярким воспоминанием осталось то далёкое Грозненское убежище. Шестеро оставшихся, шестеро выживших измученных бойцов. Измотанные и усталые мальчишки, раненные и грязные. Их веки слипались, требуя сна, их губы трескались, требуя воды. Раны в бинтах ныли, потому что были свежи. В желудках ещё бродил спирт, и быть может трофейная водка, была компенсацией за те лишения, которые им выпали.