— Но вид у них как у вполне нормальных медведей, — заметил Роун.
— Они абсолютно нормальные. — В голосе Хайгенса появились теплые нотки. — Они ничем не хуже обычного честного пса. Их не нужно обучать, как Семпера. Они сами все схватывают.
Он снова посмотрел на пластинку, на которой появилось отражение верхней части склона.
— Семпер — ученая, но безмозглая птица. Он хорошо тренированный разведчик — и только. А медведи стараются дружить с людьми. Они всегда понимают наше состояние, как собаки. Семпер — слуга, а они помощники и друзья. Обстоятельства вынудили орла служить человеку, а медведи нас любят. Семпер, не задумываясь, бросил бы меня, если бы решил, что может прожить сам. Но он уверен, что может питаться только тем, что ему дают люди. А медведи от меня не уйдут никогда, и я к ним очень привязан. Может быть, за то, что они меня так любят.
— И кто вас дергает за язык, Хайгенс? — сказал Роун. — Ведь я инспектор Колониальной службы. Рано или поздно я все равно должен буду вас арестовать, а вы рассказали мне вещи, по которым я легко смогу установить, кто вас сюда прислал. Мне остается навести справки, на какой планете выращивали видоизмененных медведей и где остались потомки Чемпиона Кодьяка. Теперь я могу узнать, откуда вы прибыли, Хайгенс.
Хайгенс поднял глаза от пластинки, на которой покачивалось крошечное телевизионное изображение.
— Ничего страшного не произошло, — сказал он добродушно. — Там меня тоже считают преступником. Официально признано, что я похитил этих медведей и скрылся с ними. А на моей родине это — самое страшное преступление, которое только может совершить человек. Это даже хуже, чем конокрадство на Земле в старые времена. Такие медведи очень высоко ценятся. Так что и дома я преступник.
Роун внимательно на него посмотрел.
— Вы их украли? — спросил он.
— Между нами? Нет. Но пойдите докажите это, — он подмигнул Роуну и добавил: — Посмотрите. Хотите знать, что видит Семпер на краю плато? Взгляните на пластинку.
Роун поднял глаза наверх — туда, где кружил Семпер. Он уже по опыту знал, что Семпер всегда кричит при виде приближающейся опасности. Вдруг орел метнулся к границе плато. Роун посмотрел на пластинку: она была размером четыре на шесть дюймов, совершенно гладкая и блестящая. Изображение на ней двигалось и поворачивалось, так как телекамера, которую нес орел, тоже все время двигалась. На экране мелькнул крутой горный склон и на нем — черные точки. Это были люди и медведи. Затем появилась вершина плато, и на ней они увидели сфиксов. Около двухсот чудовищ рысцой бежали по направлению к пустынному ложу плато. Они двигались не спеша, совершенно открыто. Аппарат передвинулся, и Роун увидел новую стаю сфиксов. Орел поднялся выше. По краю плато двигались все новые и новые орды.
Они выходили из маленькой ложбины, образовавшейся от выветривания. Плато кишело дьявольскими отродьями. Трудно было представить себе, где они могли находить достаточное количество пищи. Издали они напоминали стада, рассыпавшиеся по пастбищу.
— Я же вам говорил, что они куда-то переселяются, — сказал Хайгенс. — Не думаю, чтобы нам сейчас стоило пересекать плато.
Роун выругался. Он был в боевом настроении.
— Но сигналы все еще доходят! — сказал он, — Кто-то жив в колонии роботов. Разве можем мы ждать, пока кончится переселение?
— Мы ведь не знаем, — сказал Хайгенс, — какие у них условия и смогут и они еще продержаться. Ясно одно: им очень нужна помощь, и мы во что бы то ни стало должны до них добраться. Но в то же время…
Он посмотрел на Сурду Чарли и Ситку, которые терпеливо стояли на склоне, пока люди отдыхали и разговаривали. Ситка ухитрился даже сесть, уцепившись тяжелой лапой за уступ скалы.
Хайгенс махнул рукой, указывая новое направление.
IV
— Пошли! — заторопил он медведей. — В путь! Вперед!
Они шли по склонам, не поднимаясь до верхнего уровня плато, где собрались сфиксы. Это значительно замедлило их продвижение. Им казалось, что они забыли, как ходят по ровной земле. Днем Семпер кружил в воздухе, не отлетая далеко от людей. Когда наступала ночь, он спускался за едой, которую Хайгенс доставал из тюка.
— У медведей осталось совсем мало еды, — сказал однажды Хайгенс. — Но они проявляют благородство по отношению к нам. Вот у Семпера его нет. Он слишком туп для этого. Медведи все понимают лучше, но они любят нас бескорыстно. За это они мне и нравятся.
Как-то раз они расположились на отдых на вершине огромного валуна, торчащего над гористой каменной стеной. На камне едва хватило места для всех. Фаро Нелл заволновалась и стала толкать Наджета в самый безопасный уголок около горного склона. Она готова была столкнуть с камня людей, чтобы устроить медвежонка. Но вдруг Наджет заскулил и стал проситься к Роуну. И, когда Роун подошел, чтобы его успокоить, медведица, довольная, отодвинулась и зарычала на Ситку и Сурду. Они потеснились и пропустили ее к самому краю скалы.
Это был невеселый привал. Все были голодны. Иногда они находили маленькие ручейки, которые текли вниз по склону. Медведи пили, а люди наполняли фляги. Уже третью ночь не было никакой дичи. Хайгенс ничего не предпринимал, чтобы достать еду для себя и Роуна. Роун молчал. Он тоже начал ощущать то особое духовное родство между медведями и людьми, которое делало медведей не рабами, а чем-то большим.
— Мне кажется, — сказал он мрачно, — что если сфиксы не охотятся, то где-то должна быть дичь. По-моему, они ни на что не обращают внимания, раз идут шеренгой.
Хайгенс задумался. Роун был прав. Обычно во время боя сфиксы выстраивались цепью, чтобы в любую минуту окружить жертву, если она сделает попытку к бегству. Если противник сопротивлялся, они нападали с флангов. На этот раз они поднимались в гору, выстроившись колонной, один за другим, видимо следуя по привычному пути. Ветер дул со склонов, и запах медведей, очевидно, доходил до сфиксов. Но они не сворачивали с намеченного пути. Длинная вереница сине-рыжих дьяволов упорно лезла вверх. Трудно было представить себе, что это были обычные плотоядные, делящиеся на самцов и самок и откладывающие яйца, как все пресмыкающиеся на других планетах.
— По этой дороге прошли тысячи сфиксов. По-моему, они идут уже несколько дней или даже недель. На пластинке мы видели не менее десяти тысяч. Пересчитать их невозможно. Первые партии, наверное, сожрали все, что нашли, а остальные…
Роун запротестовал.
— Не может быть в одном месте такого количества плотоядных. Я знаю, что их здесь несметное множество, и тем не менее это невозможно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});