Договорились с Ритой встретиться назавтра. И через несколько дней я почувствовал, что уже с трудом могу дождаться очередной встречи.
Всяких дежурств, нарядов, караулов я раньше, честно говоря, не избегал, а даже от однообразия службы находил какую-то особую прелесть в ощущении своей ответственности то ли за батальон, то ли за караул, то ли за пищеблок. Так вот, теперь эти наряды стали ненавистны мне, так как не давали возможности ежедневно встречаться с этой очаровательной девушкой, с которой было так интересно. В общем, как говорится, влюбился "по уши" с первого взгляда.
Но однажды она не пришла в назначенное время к заветной скамеечке. Расстроенный, я все же заметил, что рядом, на песке, палочкой, брошенной тут же, был начертан... адрес: "Уфа, ул. Цюрупы...". Теперь оставалось ждать удобного момента. А у нас в Алкино тогда в ходу был такой "юморной" стишок: "Деньги есть - Уфа гуляем, деньги нет - Чишмы сидим" (Чишмы - это ближайшая, в 5-6 километрах от нас узловая станция).
Вскоре удалось вырваться. Нашел! Познакомился с ее матерью, тетками (мужская часть родственников была на фронте). И в первый же вечер (а мне нужно было вернуться до подъема) Рита предложила пойти в театр. В этот вечер давали оперу, для меня еще незнакомое сценическое действо. Ленинградский уровень культуры у моей знакомой - это я понял сразу. Первая же возможность - и тотчас в театр, да еще и в оперу!
Театральный мир мне уже немного был знаком по Дальнему Востоку, городку Облучье, где я учился с 8-го по 10-й класс в 4-й железнодорожной школе. До этого мне, мальчишке с полустанка, из всех видов искусств известно было только немое кино, в котором добровольцы из числа зрителей постоянно должны были крутить ручку динамо.
Так вот, в этом городке единственным культурным центром был железнодорожный клуб, в который иногда приезжал с гастролями из Хабаровска театр Дорпрофсожа (дорожный профсоюз железнодорожников). Город и узловая станция Облучье были одним из участков Дальневосточной железной дороги, поэтому все, что там происходило, было в ведении управления дороги и ее профсоюзов.
Театр этот приезжал специальным поездом с концертами и спектаклями. Должен прямо сказать, спектакли эти были истинно профессиональными, на самом высоком, по тогдашним моим меркам, уровне актерского мастерства, а декорации вызывали у всех зрителей просто восхищение своей достоверностью. За годы учебы в Облучье я пересмотрел уйму первоклассных постановок. Помню, как блестяще были сыграны "Дети Солнца" и "На дне" по пьесам Горького, и спектакль "Сентиментальный вальс" (не помню автора пьесы), "Дядя Ваня" по Чехову, да и многое другое.
Кукольный театр тоже воспитывал нас. Помню, поразил меня кукольный паровозик, пыхтящий дымком из трубы и гудящий, как настоящий. А куколка-мальчик, шагая вдоль путей, заметил лопнувший рельс и, чтобы остановить приближающийся поезд, разрезал ножом руку, смочил кровью свой носовой платок и им, как красным флажком, остановил поезд у самого опасного места! Мы, мальчишки, мечтали о таком подвиге и стали специально ходить вдоль рельсов и носить с собой пионерские галстуки и даже ножи.
Помню, там же, в этом клубе, я впервые увидел звуковые фильмы "Ленин в октябре" и "Великое зарево", впечатления от которых надолго врезались в нашу цепкую детскую память. Да и впервые увиденный мной цветной звуковой фильм "Сорочинская ярмарка" не оставил меня равнодушным.
Так что с искусством кино и театра я уже был, как мне казалось, хорошо знаком, но опера была для меня еще неизвестной формой сценического искусства. Я знал, что там не говорят, а поют, и не представлял, как я это восприму. Но подействовало на меня это так, как я даже в самых смелых мыслях своих и не предполагал.
Давали оперу "Травиата", где главную партию Виолетты пела местная актриса Валеева. Наверное, я никогда более не слышал подобного, вернее бесподобного, голоса, не видел такой артистичности и пластичности. Конечно, это было просто первое впечатление. А точнее - первое потрясение! В те годы уфимский театр располагал хорошими силами за счет эвакуированных из Москвы, Киева и других театральных столиц актеров. Даже знаменитый бас Максим Дормидонтович Михайлов пел в нем. А потрясла меня именно Валеева. А балет! Оказывается, Рита училась в Ленинграде в балетной школе, и для нее балет был, а для меня теперь тоже стал, божественным наслаждением. Долго не мог забыть Одетту и Одиллию из "Лебединого озера". Да всего не перечислить.
...Мне часто в жизни везло. Повезло и здесь, еще и в том, что, вернувшись в полк, я через несколько дней вдруг был командирован в Уфу на лесопильный завод на берегу реки Белой для обеспечения пиломатериалами нужд полка. В этой командировке я пробыл две недели. И чего только не пересмотрел и не переслушал за это время в уфимском театре по вечерам!
А Рита, увидев мой интерес к театру, каким-то образом доставала то билеты, то контрамарки. Похоже, во всей моей последующей жизни такого интенсивного театрального блаженства я больше не испытывал, разве только во время 5-летней учебы в Ленинградской военно-транспортной академии.
В общем, за эту счастливую командировку я получил неоценимый культурный заряд на всю жизнь и так много узнал о Рите, ее маме, об отце инженере-строителе с консерваторским образованием, лично знакомом с С. М. Кировым. Обладал он хорошим голосом и часто исполнял дома и на концертах оперные арии и романсы. Погоревал вместе с ними по случаю его голодной смерти в блокадном Ленинграде.
Понял и принял образ их жизни, узнал их привычки и увлечения. И моя влюбленность в Риту с первого взгляда уверенно и быстро переросла в большую, огромную любовь к этой хрупкой, светловолосой, сероглазой ленинградке-блокаднице. А она уже работала сборщицей на уфимском заводе телефонных аппаратов и успевала еще ходить на РОККовские курсы медсестер (РОКК - российское общество красного креста).
Мама ее, военврач, имевшая за плечами и годы гражданской войны в роли сестры милосердия, и участие врачом уже в финской войне, теперь была зачислена в штат формирующегося военного госпиталя. И Рита тоже уже числилась будущей медсестрой.
А братишка ее, 15-летний Стасик, где-то работал, зарабатывая свою трудовую хлебную карточку.
Как истый кавалер, я искал повода угостить чем-нибудь Риту. Но в то время в Уфе без карточек были доступны только конфеты-липучки, да густой горячий сладковатый напиток, называемый "хлебным суфле".
Все когда-нибудь заканчивается. Окончилась и моя "лесозаготовительная" командировка, а вместе с ней и мой "театральный сезон". Уехал я в свое Алкино, встречи стали снова редкими, а вскоре Рита сообщила, что формирование госпиталя заканчивается и через несколько дней их должны отправить на фронт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});