лучше. Старик и так скоро подохнет. С молодым будет сложнее.
Я отшатнулась, не веря, что всё это не снится мне.
Рыцарь…
Он ведь всего помогал мне.
Я никогда не видела в нём жестокости. Никогда не думала, что он может говорить об убийстве с таким хладнокровным равнодушием.
— Зачем тебе это? — прошептала я. — Чего ты хочешь?
— Чего хочу? — мужчина встал вплотную, окутывая меня своей аурой, от которой затошнило и зашумело в голове. — Я хочу, чтобы ты была той, кем тебе предназначено по судьбе. Я хочу, — он заключил моё лицо в свои ладони, — Чтобы мы были вместе и заняли своё место во главе Сахвара.
— Ты бредишь! — воскликнула я, пытаясь высвободиться, но тут же одёрнула руки, вскрикнув — ладони обожгло болью.
— Всё к лучшему, Алена, — пророкотал он. — Если ты его Избранница, то ему придётся пожертвовать собой, чтобы спасти тебя.
«Спасти от чего?!» — хотела воскликнуть я, но не успела.
Холодный рот Рыцаря накрыл мои губы и язык ворвался внутрь, вызывая омерзение. Я кричала и извивалась, но не могла прекратить эту пытку — он продолжал держать моё лицо, а когда я пыталась его ударить, на теле вспыхивала боль как от ожогов, но я всё равно продолжала отчаянно колотить его. До того момента, пока вдруг не почувствовала, как в меня хлынула тьма…
Липкая, омерзительная, ледяная, словно извивающийся угорь, она скользила изо рта Рыцаря в мой, оседая в районе солнечного сплетения.
Тело ослабло и осталось лишь ощущение непередаваемого ужаса, когда хватка мужчины ослабла, и я осела коленями на пыльную дорогу.
Внутри меня извивалась и устраивалась поудобнее эта тварь, и мне хотелось разорвать себе грудную клетку, чтобы вытащить её оттуда.
— Ты поймёшь, Алена, — прошептал Рыцарь мне на ухо. — Ты ещё поблагодаришь меня за то, что я сделал.
Я хотела послать его в штаксову дыру или ещё куда подальше, но не смогла вымолвить ни слова.
В голове мутилось и тело теряло силы со скоростью света. Тьма поглотила меня, и я упала лицом на дорогу, ощутив во рту вкус собственной крови.
Глава 20
Он не помнил, когда ему было так хорошо с женщиной, что он потерялся во времени, полностью забыв обо всём. Ничто не было важно, кроме её тела рядом с ним и под ним…
В душе всё торжествовало от того, что он — первый.
И останется единственным.
Мысль о другом мужчине даже не приходила Артейду в голову.
Алена — его. И так останется навсегда.
Он думал, что, утолив голод по её телу, освободится от этого наваждения, на деле всё получилось совсем иначе.
Теперь он просто не представлял своей жизни без неё.
Она была словно его собственным продолжением. Лучшей, более светлой частью.
Он видел, как этот идиот Ваяр мчался к ней, прорываясь сквозь толпу. Надеялся, что встретит с ней салют, пропитанный пыльцой гортении. Остановился, лишь встретив ледяной взгляд Артейда. Скривился и побелел, поняв, что не удалось.
И никому не удастся. Алена будет терять себя только в его объятиях. Будет всегда принадлежать только ему.
И если этот щенок ещё только осмелится к ней приблизиться… Арт сильно сжал кулаки, приказывая себе успокоиться и вернуть человеческие инстинкты.
Отпустил в Тракс, испытывая жуткое желание оставить подле себя, но уступил ей — нельзя. Если попробует посадить в клетку — сбежит и больше не вернётся.
Это он знал и боролся с собой, разрешая ей свободу от себя.
Отправился в Сим, где Ривз накрыл ещё одну группу тёмных магов, но к прибытию Артейда они уже были мертвы.
Все кроме мальчишки. Совсем ещё юного, который бросил ему в лицо, прежде чем умереть:
— Он близко! Скоро все вы превратитесь в прах!
Артейд сам похоронил его, ненавидя разлом и теней за то, что забирают столь юные души. Отравляют и уничтожают его народ, а он практически бессилен против них.
Что это за грёбаный Тёмный властелин, прихода которого ожидают эти сектанты? И как он собирается прорваться в их мир?
Артейд в очередной раз усилил охрану возле разлома, ставя туда лишь самых сильных.
Теймир и вовсе проводил там практически всё своё время, уничтожая выползающих теней, которые были ещё дезориентированы в новом мире и наиболее уязвимы.
Не раз Артейду приходилось уводить оттуда друга, не спавшего уже несколько суток. Хотя он и сам терял счёт времени в этой пещере, пропитанной тьмой…
— Арт, ты сегодня хотя бы ел? — спросил Ривз, усаживаясь напротив него в кабинете.
— Ел, — отозвался мужчина, а в груди согревало теплом воспоминание о том, с кем именно он это делал.
— Когда я уже увижу твою невесту? Чтобы выразить ей благодарность за спасение! — быстро добавил друг, поймав тяжёлый взгляд инквизитора.
— Приходи сегодня на ужин, — хмыкнул Арт. — Она восстановилась, а завтра мы отбываем в Индавир.
Ривз обрадованно кивнул.
— До сих пор не могу себя простить за то, что недосмотрел за её «Здравницей», — хмуро произнёс Ривз.
— Это не твоя вина, — Арт покачал головой. В первый же день, получив отчёт от Тангира, он разочарованно поджал губы. Алену и её мать Артейд перенёс на Драконий Утёс, после чего Ривз прекратил наблюдение, здраво рассудив, что его долг выполнен.
Кто же мог помыслить, что всего через час злоумышленник подожжёт «Здравницу»?
— Не думай об этом, — ещё повторил дракон. — Она восстановит её и сделает ещё лучше, — с гордостью за свою избранницу добавил он.
Ривз ощутил непонятное смущение. Словно подглядывал за чужой жизнью в замочную скважину. А ещё… Легкий укол зависти.
Они совершили привычный обход, а затем Артейд перенёс их на Драконий Утёс.
И едва только ноги коснулись пола, сердце болезненно сжалось — что-то было не так.
Что-то было не такс ней.
— Мой господин! — на встречу выбежала её служанка, Рата кажется, с обескровленным лицом. — Леди Алена! Ей плохо!
Вопросы он задавал на ходу, не шагая, а летя в комнату своей невесты.
Рата не знала, как Алена попала на Утёс.
Услышала крики боли и поспешила на эти звуки, обнаружив Алену на кровати.
Больше не смогла сообщить ничего.
Да ему и не нужно было. Потому что увидел её.
А когда оценил ситуацию… Сердце чуть не разлетелось на осколки.
Выдержка изменила, и в два шага преодолев расстояние до неё, не заметив даже как разнес магическую защиту комнаты, он упал на колени возле её кровати, хватая на руки девушку, метавшуюся на кровати с лицом, искажённым мукой.
— Алена… Девочка моя… — прохрипел, сам не