скомандовал пожилой дух и толкнул парня в плечо.
Юнец отлетел, не удержавшись на ногах, скатился в неглубокую низину за елями. Промолчал, сцепив зубы.
Несмотря на его стойкость и опыт Асая, прятки мало помогли. Ведь Бай охраняли самые злобные и могучие бурханы среди трех миров. Стражи священного места неустанно следили за входом на Небеса. Охраняли тэнгри ценой своей мелкой тысячелетней жизни.
Древовидный блеснул огоньками глаз в сторону Мара, набычился. Мшистых подбородок его затрясся от стараний разомкнуть заросший рот.
– Кто здесь?! – прогремел бурхан, как только треснула поросль, и расставил лапы-корневища.
– Я тебя слышал! – добавил его моложавый напарник и принюхался древесным выступом, заменившим чудищу нос.
Еще пару бурханов начали спускаться с пригорка, на котором стояли врата, не забывая при этом отращивать корявые пальцы. Прошло пару минут, и на месте одеревеневших фаланг появились колья, немного погодя они развились во вполне сносные копья. Пальцы вновь отросли, обхватили оружие и приготовились к броску.
Миниатюрный Асай дернулся в сторону, тут же послышался хруст. Сразу два копья вонзились у его ног и образовали трещины в камне, за которым он попытался укрыться. Старик прищурился, усмехнулся. Ему ли, оборотню-проводнику, бояться стражей. Пугаться деревьев, сотканных из костей предков, лежащих в могилах подножия Кайласа?
– Помочь? – раздался из леса низкий мужской голос и на опушку вышел незнакомец лет тридцати.
Старик кивнул, но промолчал. Мимо пролетели новые копья и почти попали в латы новобранца.
«Кто это? Зачем он здесь?» – подумал Мархи.
Отряхиваясь от листьев, он тихонько привстал на одно колено и выглянул из-за цветущих папоротников, которые крайне удачно прикрыли его от бурханов.
– Эй, деревянные! Не стража, а посмешище! – рассмеялся гость и вынул из спрятанных за спиной ножен два меча. Обоюдоострые клинки блеснули. -Померяйтесь силенками с вождем ужурчжэней? Или только со стариком могете бороться?
Могучие воины, в два раза крупнее незнакомца, начали пялиться на него, словно на умалишенного, потом одновременно кивнули.
– Могем. Зачем явился, дух? Где твой хозяин?
Янтарооокий воин расплылся в хищной улыбке. На скуластом видном лице отразилась решимость.
– Нападай. Неча трепаться, – приказал он и встал в позу защитника. Голова тотчас ушла в плечи, мышцы которых превратились в пружины.
Стражи подняли копья – пальцы и ринулись на врага. Говорить с ним не имело теперь никакого смысла: раз пришел ужурчжэнь воевать – ни слова не скажет, покуда противник не падет.
Два других, увидев как грозен пришлый вояка, встали у врат и заслонили их своими древними телами-исполинами.
– Деда, не пройти, – шепнул мальчишка и выпятил губу совсем по-детски расстроенно. В черных глазах отразилось отчаяние, и навернулись первые незваные слезы.
Как же справиться с бессмертными бурханами, если в помощниках всего лишь мудрый, но дряхлый дух, кленовые клинки и медведь в спячке? Ответ один: никак.
–Ай-да плакса. Где твоя вера, малыш? – услышал Мар неподалеку и, повернувшись назад, встретился взглядом с черными бусинами глаз знакомого зверя. Мокрый нос громадины в человеческий рост ткнулся парню под мышку и подтолкнул к вратам.
– Пущай поиграют с росомахой, а ты беги, внучок, беги. Не дрейфь и не думай о нас. Оборотень и Улунхан куда могучей, чем ты думаешь.
Мархи кивнул, потрепал за холку ие-кыла Асая и метнулся сквозь ветки папоротника к драконам на вратах. Цветки растения, похожие на вывернутые колокольца, приглушенно зазвенели.
Бурханы насторожились. Как только до их слуха донеслись незнакомые звуки, они вытянули копья и, спрыгнув с холма, помчались навстречу с новым врагом. Зверя они увидеть не ожидали, поэтому на секунду оторопели, но довольно быстро поняли, ЧТО перед ними. Расслабились.
Хищник стоял во всей красе: оскалив беспощадную челюсть и злобно щурясь, как это бывает среди куньих. Сквозь меховую личину его проглядывали огненные глаза и чресла шамана.
Нагваль. Вот кем было существо, и вот кого повстречали видавшие многое защитники врат. Они тут же отрастили дубины, чтобы как можно скорее расправиться с толстокожим хищником, и кинулись драться. «Проткнуть его невозможно, лучше избить до изнеможения и скинуть вниз с небес», – решили стражи и приступили к расправе.
Пока внизу шло сражение, мальчик, заспешив, поднялся на холм. Колени болели и ныли от ссадин, хотя тело (реальное тело) оставалось где-то далеко внизу. Не зря говорят, что душа болит куда боле чресел. Теперь-то он прекрасно понимал это, прочувствовал на себе. Воином в Нижнем мире Мархи не раз попадал в переделки, почти умирал, но здесь в Верхнем мире терпеть такое было делом непривычным.
«Боги разве страдают?» – спросил он себя, потянув за одну из створок Бай.
Многорукая богиня сильнее раскрыла объятия и словно прильнула к одному из своих сыновей, когда дверь принялась скрипуче открываться.
Взрослому в такой проем не проскользнуть, но мальчик легко шмыгнул внутрь, почти растворился в белом тумане, вылезающем наружу щупальцами тысяч осьминогов. В самый последний момент он посмотрел назад.
Парочка духов сражалась с бурханами, то уступая им, то подавляя грозные нападения. Понять, кто победит было любопытно, азарт все сильнее просыпался внутри, но парень отвернулся и шагнул в неизвестность. Свою роль духи сыграли, а повторная смерть им уже не грозила. Волноваться юнцу больше не имело смысла.
Бай захлопнулся, рассеялись ворота Небес. Хата, как две капли воды похожая на Кали и приветствующая входящих, исчезла. Вместо нее по всем сторонам света разлились золоченые облака. Раскинулись до горизонта персиковые, яблочные сады с пушистыми, кронами изумрудного цвета. Три дороги, мощеные брусчаткой из камня лилово-синего оттенка, легли под мальчишескими ногами, призывая выбрать путь, по которому они пойдут в поисках правды и спасения.
– Люблю персики! – крикнул парнишка, чтобы хоть ненадолго забыть о робости смертного, и зашагал по дорожке направо.
Она была неширокая, удобная для пешего или скромной повозки. Местами камни выбивались из кладки, вздымались углами, пирамидками. Частое хождение отполировало их почти так же, как и собратьев, спящих в блестящей мозаике тропы. Сквозь лиловую спрессованную твердь пробивались белесые, блистающие прожилки чудной небесной породы. Отсвет надземного купола играл в ней бликами, заставлял переливаться жемчужной радугой.
По обочинам то здесь, то там росли кусты. Развевающиеся на легком, весеннем ветерке кисточки, подобно ковылю, успокаивали, навевали дрему и тихую тоску по чему-то утерянному там в Срединном мире.
Персиковый сад поредел.
Пологий холм, по которому брел Мар, почти закончился. За ним начиналась низина с чашами-озерцами, прибрежным камышом и лотосами.
– О, Боги! – с восхищением выдохнул кам.
Зеркала глаз увлажнились от безмерного восторга.
Розовые, голубые, кроваво-алые: цветы размером с человеческую голову горели свежестью и утренней росой. Отражались в глади прозрачных источников, преумножая двойниками свою