лапах, но устоял.
Скорость лжечеловека была непомерно высокой. Такую белому гиганту сложно развить. Даже в лучшие времена, когда ие-кыла жил свободным духом земли, бег приносил ему мало удовольствия, теперь же в теле Мара надобность в спешке и вовсе пропала. Он разленился.
Пока зверь раздумывал над поимкой добычи, противник расстегнул пуговицы халата и, растянув губы в противно-слащавой улыбке, начал расти. Руки с тонкими пальцами покрылись щетиной, затрещали костями. Лицо разлезлось, словно созревшее тесто, изо рта показались два отростка. Они тут же покрылись панцирем и округлились парой изогнутых шотел.
– Небесный синьор! Что это?! – заверещала одна из очнувшихся женщин Сы.
Ее голые ноги безвольно подогнулись, и она едва успела схватиться за погнутый металл стены, чтобы не упасть и не разбить колени. Другие люди испуганно уставились на магических существ, не понимая, куда бежать и где спасаться от демонов и чудовищ, захвативших город.
От одной из поврежденных капсул раздался крик:
– Пошли вон, гадкие твари!
Люди не двинулись.
Окровавленная девица приподнялась и с ненавистью метнула из темноты металлический предмет. Присев обратно в укрытие, она завопила толпе:
– Ща рванет!
Больше уговаривать не пришлось.
Скопление десятков и более человек метнулось к выходу. Даже старики и раненные не остались дожидаться смерти. Испуга и капли инстинкта самосохранения хватило, чтобы добежать до кустов роз и аукубы за пределами ограды и скрыться в их спасительной зелени.
Затрещало. Медведь оторвал взгляд от проносящегося мимо пожилого господина без портков, но в отполированных сапогах, и сосредоточился на враге. Тот рос и крепчал, покрываясь жесткой хитиновой кожурой. Из-под халата показались два выроста, зашевелились.
Разминались они недолго, немного погодя основания коснулись земли и образовали вполне сносные ноги паука. За ними проросли и другие.
Паук! Так вот, чей запах почуял хранитель! Конечно. Резкий, с примесью серы и горечью жженого угля. Это точно был он.
А кто в мире духов имел ядовитый смрад подземелий? Кто спускался в самые недра планет, подземелий?
«Ата Улан», – пронеслось в голове хозяина тайги, и он опасливо отошел от громадины, в которую превращался главный Восточный тэнгри.
Четыре передние ноги бога совсем скоро слились с конечностями нижними, которые не принадлежали ни арахнидам, ни гуманоидным существам. Покрылись шерстью. Черными полосами на рыжем подшерстке.
Спина и две когтистые лапы, наконец, приобрели тигроподобный вид и прекратили расти. На паучьей морде победно сверкнули восемь глаз, бравадно защелкали подвижные хелицеры.
И, произошло то, чего так желало божество тьмы: противник сдался и склонился перед ним еще до начала сражения. Никто. Абсолютно никто не сравнился бы с тэнгри Востока в мощи и величии. Даже Мала не смел показать носа из обители с той поры, как пропала Эдуген. А остальные божки… Тем паче. Клоуны и напыщенные пустышки, место которым не в Верхнем мире, а на дне глубочайших океанов, смирились и опускали глаза, только услышав его имя.
Что уж говорить о духах.
– Пш-ш-ш-р-р, – заклокотало в горле тэнгри, когда его неожиданно затрясло и повело в сторону.
Заскрежетал металл.
Огромное тело пробило купол постройки и, разворотив половину стены, вылетело наружу. Следом из тьмы, прямо через эту дыру, вышел белый медведь размером с пятиэтажную хрущевку и стряхнул с лапы гадкий запах арахнида. Не дожидаясь ответа, он вновь встал на все четыре лапы и ринулся на Улана.
Бог поднялся. Только вознамерился сделать прыжок, как медведь ускорился, буквально превратившись в снежный буран, налетел на него и повалил на мокрую землю брюхом вверх.
– Как? – зачавкал развороченный рот повелителя. – Как посмел?
Медведь вдавил морду уродливого тэнгри в грязь и самодовольно фыркнул. Говорить он не мог, но мыслить – вполне.
– Мои помощники – северные ветра, мои владения – безбрежны. Думаешь, повелитель вечной мерзлоты боится смерти? Не-е-е-т, лошадиный хан, она – моя подруга.
– Ты – хранитель, а не эжин, не повелитель, хр-ш-ш, – выдавил Ата Улан, пока его морда погружалась в мягкую почву.
Медведь с силой нажал на нее, не давая божеству шанса опомниться.
Раздался свист. И вместе с ним на спину ие-кыла опустилось с дюжину хлестких ударов. Что это было, он сначала не понял, только освобождать добычу под натиском новых нападок не собирался. Белому зверю казалось, что он победил. Несмотря на кровь, растерзанную плоть, он сумел поймать бога в тиски. А разве это не подвиг, достойный песни шаманов?
Достойный, если бы тэнгри признал поражение. Но «если бы» не состоялось.
Улан снова и снова взмахивал своим тигриным хвостом и бил что есть мочи иглами, спрятанными в шерсти, по спине и позвонкам хранителя. Меж пушистых полос повелителя демонов все ярче разгорался огненный факел, который опалял медведя и заставлял реветь от боли. Еще немного и зверь бы не выдержал, повалился с противника бездыханной громадиной, однако этого не случилось.
Внезапно небо Сы озарились светом полуденной звезды и заиграло золотисто-алыми переливами. Из-за левого плеча ие-кыла поднялся огненный вихрь, и мало-помалу пожрал пространство своим жутким, но прекрасным огнивом.
Дунул ветер. Громадные крылья взметнулись вверх, заслонив собою полнеба. Нечто грациозное, по-змеиному элегантное закружилось в небесах.
Горячий порыв долетел до воюющих гигантов, развернул и завертел их в воздухе, словно пушинок. Вселенная побелела, раскалилась до температуры звездных светил, и ие-кыла, не в силах перенести болезненную резь в глазах, зажмурился.
Прошла секунда, другая, стало прохладней. Красные пятна за веками начали исчезать, и на их место пришла умиротворенная чернота.
Медведь открыл глаза и осмотрелся. Ни тэнгри, ни огня уже не было. Только скелет разбитого ангара, стекла капсул и повлажневшая земля Сы с отпечатками недавней борьбы, рытвинами и невообразимыми колдобинами.
Из кустарников выглянули лица людей. На многих читались безмерный, на грани сумасшествия ужас и безнадежность.
Мальчик лет десяти потрепал маму за ночную сорочку и почти шепотом сказал впопыхах, чтоб другие не услышали и не поняли:
– Мама, ты говорила, что люди – главные во Вселенной. Нас любит Небесный синьор. Это неправда, мам, ты обманывала меня. Мы – червяки для таких, как они, – он указал на уменьшающегося в размерах белого полубога. – Как для нас червяками были водяные.
Женщина прикрыла лицо бледно- серой тканью, так как завет древних запрещал ей обнажать прекрасные черты чужакам, но сразу же опустила руку и заплакала. Сейчас после пережитого ей вдруг показалось, что сын прав.
13. Тайная вечеря
– Последняя трапеза перед концом! Будь, что будет! – изрекла Люция на небосводе.
Великий Червь присел у ее покрытых мхом и папоротником ног:
– Не забудь омыть их, – дал он совет,