— Мы обязательно учтем, Георгий Карпович, все ваши рекомендации, — заверил зампреда генерал Душин. — Мы понимаем, что разобраться с таким высокопрофессиональным и опытным разведчиком, сотрудничавшим с американским ЦРУ более двадцати лет, будет нелегко…
— Чтобы облегчить работу, надо вам задействовать разработанную во Втором главке систему контрразведывательных мер по выявлению и разоблачению вражеской агентуры, — прервал его Цинёв. — Для этого мы готовы предоставить весь комплекс оперативно-технических средств. Надо было бы и указать это в вашем плане, который я уже подписал. И имейте в виду, вчера, после звонка Ивашутина, Виктор Михайлович предупредил меня, что он через месяц заслушает вас о ходе работы по ДОР «Дипломат». Так что постарайтесь выполнить в течение этого месяца все позиции плана в обозначенные вами сроки. Разговор будет очень серьезным, у председателя накопилось много вопросов к вам по делу на Полякова. Будьте готовы к этому.
— Хорошо, Георгий Карпович. Но нам нужна будет ваша помощь в решении одного щекотливого вопроса.
— Говорите какого?
— До 1980 года ГРУ не информировало нас об имевших место в начале 70-х годов массовых провалах в США военных разведчиков-нелегалов, агентов из числа иностранцев и офицеров нью-йоркской резидентуры. Подозревался в этом тогда и Поляков. Была создана в ГРУ комиссия, которая расследовала это ЧП. Однако нас не поставили в известность об этом факте, не ознакомили и с выводами комиссии. Скрывался от нас и факт провала разведчицы Троповой, вывод которой за кордон осуществлял Поляков вместе с известным вам агентом ЦРУ подполковником Поповым. Вся вина за ее провал была возложена только на Попова. Поляков же остался вне подозрений. Он продолжал получать руководящие должности в Москве и за границей, дослужился до генерал-майора, в последние годы работы в Индии постоянно поддерживал открытую связь с американскими разведчиками, но никто — ни ПГУ, ни ГРУ — нас об этом не информировали. Вот и теперь, когда наши товарищи начали разрабатывать Полякова, они не могут получить доступ к оперативным материалам ГРУ, связанным с фактами провалов агентуры и утечкой секретной информации, к которой Дипломат тоже имел отношение. А это, как вы сами понимаете, может затруднять нашу разработку объекта…
— Сегодня же я свяжусь с Ивашутиным, и мы решим этот вопрос.
— Спасибо, Георгий Карпович.
***
Контрразведчикам Третьего главка для разоблачения американского шпиона было предоставлено все, однако оперативная разработка шла очень медленно и трудно. Проведенные негласные обыски по местам работы и жительства Полякова с целью обнаружения уликовых материалов оперативникам ничего не дали. Не было получено ни одной детали и зацепки, которые могли бы свидетельствовать о сборе и хранении секретных сведений и передаче их противнику, не говоря уже об обнаружении предметов шпионской экипировки. Ничего существенного, оперативно значимого не получила контрразведка и от мероприятия по прослушиванию его телефонных разговоров. Безрезультатным оказалось и проведение постоянного наружного наблюдения. Несмотря на это, руководство управления, посчитав, что досрочный отзыв Полякова не мог не побудить его принять самые серьезные меры обеспечения собственной безопасности вплоть до прекращения связи с ЦРУ и уничтожения средств и документальных материалов шпионажа, вышло с предложением о возбуждении в отношении него уголовного дела. Но из-за отсутствия прямых доказательств преступной деятельности объекта разработки Следственный отдел не поддержал предложение военной контрразведки. Это обстоятельство сильно огорчило генерал-лейтенанта Душина: «С чем же теперь я пойду на доклад к Чебрикову?» Об этом он сообщил по телефону Цинёву, перед тем как направиться в приемную Чебрикова. Ответ Цинёва не был неожиданным для Душина:
— Указание председателя я не имею права отменять, его надо выполнять. Вам же есть что сказать, что вы так волнуетесь? Вы получили вспомогательные материалы, характеризующие предателя. Расскажите, что в ГРУ не хотели выносить сор из избы и потому прикрывали свои промахи в работе. Что нашлись покровители в лице главного кадровика, который незаслуженно продвигал его в генералы. Сообщите, что еще во время первой командировки в США Поляков допускал политически неправильные суждения. Я имею в виду совещание в Представительстве СССР при ООН, когда он выступил с резкой критикой советской позиции в вопросе разоружения и когда глава советской делегации поставил перед резидентом ГРУ вопрос о доверии Полякову и досрочном откомандировании его в Москву. Но в Центре замяли это. Не сработала тогда и наша нью-йоркская резидентура. Так и скажите об этом председателю! И еще скажите, что отсутствие информации об этом в Третьем главке не позволило вам на ранней стадии выявить гнильцу и подлость этого человека, а в последующем и влиять на принятие решений при рассмотрении вопросов о его назначениях на должности резидентов и военных атташе в капиталистические страны. Вы же докладывали мне обо всем этом! Вот и расскажите это на заслушивании у председателя! И доложите ему, что успели наработать за три года ваши подчиненные из Первого отдела…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Спасибо, Георгий Карпович, за поддержку. Вы воодушевили меня.
— Да, чуть не забыл, — вспомнил Цинёв, — не забудьте рассказать Виктору Михайловичу!! о том, к каким выводам пришла комиссия ГРУ, расследовавшая причины массовых провалов в Америке в 70-е годы. Что в ходе служебного расследования даже не выдвигалась версия о предположительно действующем в центральном аппарате ГРУ или в нью-йоркской резидентуре агенте американских спецслужб. Хотя в те годы от разных источников информации, в том числе и от офицеров ГРУ, поступали сигналы о возможной причастности Полякова к выдаче противнику не только своих подчиненных, но и разведчиков-нелегалов и их агентов. Я удивляюсь, как можно было членам комиссии списать эти повальные провалы на самих пострадавших, представив их всех неумехами!
— Да, в ГРУ пришли тогда к явно ошибочному выводу, — подтвердил генерал-лейтенант Душин. — В справке комиссии было отмечено, что причинами всех провалов стали ошибки, допущенные при документировании легализации за рубежом, а также нарушения конспирации при осуществлении связи. Ну и, как обычно в подобных случаях, говорилось о слабой подготовке и невысоких личных качествах офицеров и их агентов.
— Одним словом, тогда предателю все сошло с рук, — заключил Цинёв. — И поэтому он продолжал еще двадцать лет вредить своей стране и своему народу. Об этом тоже надо сказать на заслушивании…
***
На докладе у председателя КГБ СССР о работе Третьего главка по ДОР на Дипломата генерал Душин придерживался сценария выступления, подсказанного ему Цинёвым.
— В процессе первичной проверки Полякова нам не удалось зафиксировать в его поведении каких-либо признаков, свидетельствующих о поддержании им связи с американскими спецслужбами, — заключил Николай Алексеевич, не сводя взгляда с внешне спокойного председателя КГБ.
Но это спокойствие давалось В.М. Чебрикову [89] с большим трудом.
— Все, что доложили вы мне сейчас, это, конечно, интересно, — сказал он, барабаня пальцами по крышке стола и пытливо глядя то на Душина, то на присутствовавшего куратора Третьего главка Цинёва. Потом добавил: — Но я что-то не услышал от вас главного: почему ваш Первый отдел до сего времени не добыл ни одного доказательства его шпионской деятельности? Сколько лет вы ведете эту разработку?
— Почти четыре года, — тихо ответил Душин.
— Вот это да! — непроизвольно воскликнул Чебриков и, переведя взгляд на своего заместителя Цинёва, спросил: — Я что-то не могу припомнить, чтобы дела по шпионажу у нас велись четыре года.
Сочувственно посмотрев на поникшего генерала Душина, Цинёв решил вступиться за него:
— Позвольте мне, Виктор Михайлович, дать одно небольшое пояснение.