схватить Алексея. Сам император обратился в бегство, понадеявшись на выносливость своего коня.
Анна приводит рассказ своего отца о том, как он, атакованный возле деревни Какиплевра норманнскими рыцарями, сумел прорваться из окружения благодаря коню по прозвищу Сгуриц. Этот конь был в свое время, после битвы при Каловарии, захвачен Алексеем у Никифора Вриенния старшего. Если верить Анне – которая сообщает то, что рассказывал ей отец, – левая шпора Алексея впилась в седло, в правой руке император крепко сжимал рукоять меча и избегал удара норманнских копий при помощи своеобразной джигитовки, отклоняясь то вправо, то влево. Конь проявил силу и доблесть, мчался подобно крылатому Пегасу, и взлетел на возвышенность, оставив неприятелей позади. Отметим, что стремительность коня спасала императора и позднее. Когда василевс столкнулся с новым отрядом норманнских рыцарей, то решительно атаковал противника, доверившись быстроте коня. Благодаря этому обстоятельству Алексей смог копьем выбить из седла двух норманнов и оторваться от преследователей.
Итоги сражения под Диррахием были настолько ужасны, что некоторые исследователи, в частности Джонатан Харрис, утверждали, будто масштаб поражения был вполне сопоставим с результатами битвы при Манцикерте. Потери ромеев достигали 5000 убитыми и ранеными, при этом варяжская гвардия, лучшая часть армии, была практически полностью уничтожена[323]. Алексей, раненый в голову, спасся, однако Диррахий был полностью блокирован, а Георгий Палеолог, принимавший участие в сражении, был лишен возможности вернуться в город.
Сдачу Диррахия Анна связывает с изменой рыцарей из Амальфи. Амальфитяне, богатая родина которых была захвачена Робертом в начале 1070-х годов, воевали на стороне Византийской империи вместе с венецианцами. Однако безвыходность положения заставила их потребовать сдачи города и убедить византийское командование в необходимости капитуляции. Один из изменников выдвинул Роберту в качестве условия… брачный контракт – крепость сдается норманнам в том случае, если Роберт даст согласие женить своего сына на дочери негодяя. В итоге Роберт вступил в город. Зима 1081–1082 года, вероятно, прошла под знаком взаимных приготовлений к новой кампании, так как потери норманнов за время осады Диррахия и в сражении 18 октября 1081 года были достаточно ощутимы[324].
По-видимому, Алексей использовал оперативную паузу, связанную с зимним временем, для переговоров с германским королем. Он заплатил Генриху IV 360000 золотых иперпиев и убедил его в необходимости нанести удар по папе и по норманнам именно теперь, когда Роберт готовится к решающему наступлению на Константинополь по Эгнатиевой дороге. Анна Комнина приводит письмо Алексея, адресованное Генриху IV, в котором подробно описываются условия сделки. Источники, в частности, труд Анны, не сообщают нам точной хронологии событий, однако вероятно, что еще до Рождества 1081 года германская армия пересекла альпийские перевалы и спустилась в Ломбардию, а в начале 1082 года совершила марш на Рим. Антипапа Климент III был доставлен Генрихом в Тиволи, Рим осажден, а сам король вернулся в Ломбардию, поскольку коммуникации германской армии находились под угрозой в связи с активным сопротивлением папских гарнизонов, разбросанных в тосканских владениях маркграфини Матильды и в Умбрии. Главным оплотом сторонников Григория VII была Мантуя, где заперлись Матильда и ее духовный наставник, друг Григория VII Ансельм, епископ Луккский. Ансельм составлял в это время юридическую компиляцию, которая была призвана обосновать главенство папы над императором, светскую власть папы над Римом, примат папы в Католической Церкви над остальными епископами и патриархами, необходимость лишения императора инвеституры духовенства[325]. Компиляция базировалась на Лже-Исидоровых декреталиях, Константиновом даре и, опосредованно, на более ранних сборниках канонического права, составленных в эпоху Меровингов[326]. Параллельно Ансельм вел активную полемику с антипапой Климентом, отстаивая права Григория VII в духе «Диктата папы».
Роберт вынужден был покинуть театр военных действий в Эпире и поспешить на помощь Григорию VII, оставив на Балканах часть сил во главе с сыном Боэмундом. В апреле-мае 1082 года Роберт во главе своей армии подошел к Риму, снял осаду города и сам блокировал Климента III в Тиволи. Затем Роберт вынужден был подавлять восстание своих апулийских вассалов[327]. Алексей Комнин, разумеется, постарался использовать отсутствие Роберта для того, чтобы собрать новые силы и обрушиться на Боэмунда. По мнению Я. Н. Любарского, склонного в данном случае доверять расчетам Ф. Шаландона, в мае 1082 года Алексей выступил в поход в Эпир и вскоре атаковал Боэмунда около крепости Янина. К этому времени Боэмунд сумел привлечь на свою сторону некоторое количество жителей Эпира, отчаявшихся, по словам Анны, в перспективах Алексея одержать победу над норманнами. Описание битвы при Янине свидетельствует о серьезных проблемах, существовавших в это время в византийской армии. В первую очередь Алексей осознал, что его армия не в состоянии выдержать конную атаку норманнских рыцарей, и, тем более, эта армия не может перехватить инициативу в войне. Для того, чтобы укрепить центр построения своих сил, император приказал соорудить легкие колесницы и приставил к ним тяжеловооруженную пехоту. Задача этой пехоты не вполне ясна. Анна пишет, что солдаты должны были толкать колесницы вперед длинными шестами навстречу атакующим норманнам и таким образом прорвать их плотный строй. Довольно странный способ обороны! Возможно, Алексей в самом деле соорудил какое-то подобие вагенбурга из телег, подражая печенегам, а за телегами укрыл тяжелую пехоту с копьями – спешенных варягов или катафрактов. В начале битвы Алексей рассредоточил т. н. «пельтастов», под которыми Анна, видимо, имеет в виду отряды конных лучников – сельджуков или печенегов, – которые должны были завязать бой, находясь на дистанции, и, таким образом, попытаться расстроить построение норманнов. Подобные тактические изобретения, как и следовало ожидать, привели ромеев к новому тяжелому поражению. Увидев вагенбург и пехоту с копьями за телегами, Боэмунд разделил своих рыцарей на два отряда и нанес мощный удар на флангах. Армия Алексея разбежалась, а сам император уже был готов умереть в бою, но вновь чудом остался жив, прорвавшись из окружения на своем прекрасном коне. Разбитый василевс прибыл в Охрид и принялся собирать рассеявшиеся войска.
Через некоторое время – по мнению Я. Н. Любарского, летом-осенью 1082 года – Алексей получил подкрепления и решил дать Боэмунду новое сражение. Предварительно перед фронтом византийской армии были рассыпаны триболы для того, чтобы кони норманнских рыцарей повредили ноги, и атака врага захлебнулась. Затем ромеи, по плану императора, должны были атаковать по всему фронту – тяжелая кавалерия центра получила приказ идти в наступление медленно, шагом, дабы кони избежали рассыпанных триболов (не вполне понятно, каким образом Алексей надеялся осуществить подобный рискованный маневр на практике), а конница на флангах должна была окружить врага. Результат подобной оборонительной тактики предсказать было несложно. Боэмунд, хорошо организовавший разведку и целиком владевший инициативой, воздержался от атаки, предоставив