Подшивка «Ротана баннеры», в отличие от других, оказалась на удивление тонкой. Талызин бережно перенес ее к своему столику. Сначала только бегло просматривал листы малого формата. Особенно интересно было рассматривать фотографии и разбирать подписи к ним.
В одном из номеров его внимание привлек вид дымящегося вулкана, контуры и название которого он знал еще из курса школьной географии. Вулкан возвышался вдали, а на переднем плане, на фоне бензоколонки находились два человека. Одежда на них была измята. Один, высокий, был в военной форме, явно утратившей щегольской вид. Второй — в штатской одежде, на голове его красовалось огромных размеров сомбреро. «Генерал Четопиндо», — прочел Талызин подпись к фотографии. Из текста подписи явствовало, что рядом с генералом находится бразильский коммерсант Карло Миллер. Прочитав фамилию, Талызин невольно вздрогнул и, удвоив внимание, начал вглядываться в не очень четкое фото. В эти мгновения в памяти Ивана невольно всплыл тот, другой Карл Миллер из-под Гамбурга, из лагеря… Нет, они разные люди, только имя общее. У этого, на фото, совсем другое лицо. И пенсне отсутствует. Пенсне он мог снять, положим… Жаль, эта дурацкая шляпа не дает возможности рассмотреть лицо как следует.
Талызин разглядывал фотографию, вертя газету так и этак. В фигуре коммерсанта ему почудилось что-то знакомое. И разворот плеч, и манера держать голову… Он принялся переводить статью под фотографией…
Это было официальное сообщение. Заглядывая в словарь, Талызин проштудировал текст, однако ничего интересного не почерпнул.
Бразильский торговец, будучи в Оливии по своим делам, оказался поблизости от генерала Четопиндо, когда тот попал в малоприятную историю. Шофер диктатора бежал на машине в неизвестном направлении, и генерал оказался один в горах, далеко от всякого жилья.
«Были в окружении Четопиндо и смелые люди, — подумал Талызин. — Ведь шофер не мог не понимать, что ему грозит в случае поимки».
Особенно поразила Ивана головокружительная карьера безвестного бразильского коммерсанта, по сути — гостя страны, который за короткое время сумел стать правой рукой Четопиндо. В стремительности продвижения к власти Карло Миллера таилась некая загадка.
Любопытно, а как комментирует это происшествие «Ротана баннера»? В номере с официальным сообщением комментарии отсутствовали — они просто не успели появиться. А последующих номеров в подшивке не было. Возможно, они не дошли до Москвы. А может, тираж был конфискован… Кто знает, что произошло?
Талызин читал газеты из других подшивок все с большим интересом. Волнения в столичном порту — Королевской впадине… Темпераментные стихи и песни Ра-миро Рамиреса в «Ротана баннере»… Героическая оборона докерами цитадели… Сильнодействующая отрава, которую осаждающие бросили в воду, чтобы сломить сопротивление защитников крепости… Взрыв народного возмущения, свержение клики Четопиндо и приход к власти народного правительства Орландо Либеро…
— Не прячьте газеты далеко, — попросил он девушку, покидая с последними посетителями библиотеку. — Я приду завтра.
— Все подшивки оставить?
— Нет, только эту, — указал Талызин на «Ротана баннеру».
— В других ничего интересного?
— У меня мало времени.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Встречу со специалистами, которые приехали из-за рубежа по приглашению нового правительства, президент назначил на семь тридцать утра — другого свободного времени в этот день у него не оказалось.
Приезжие остановились в гостинице, расположенной в центре Санта-Риты. Рано утром прибыло несколько машин, чтобы доставить их в президентский дворец.
Столица еще хранила следы праздничного четырехдневного карнавала. Красочные балаганы, обрывки серпантина, россыпи конфетти, обертки от мороженого и конфет свидетельствовали о разгуле веселья, которое еще недавно царило на улицах Санта-Риты.
В головной машине ехал доброжелательный сопровождающий, он ловил каждый вопрос гостей и охотно давал пояснения. Это был плотный, похожий на штангиста человек с тронутыми проседью вислыми усами. Машины приехали слишком рано, и он решил показать приезжим город.
— Меня зовут Франсиско, — прежде всего представился он.
Притихшие улицы убегали назад, и Франсиско не умолкал:
— Здание университета… Национальный стадион… Между прочим, господа, оливийская сборная встретится здесь со сборной Бразилии. Ровно через две недели… Ну, не знаю, попадете, если повезет… Да, вы не ошиблись, это действительно особняк старинной постройки…
Шофер по просьбе Франсиско притормозил. Дом стоило осмотреть повнимательнее.
— Да нет, архитектура, в общем, обычная, хотя и производит впечатление, не правда ли?.. При прежнем режиме здесь помещался Комитет общественного спокойствия, или спасения, как его еще иногда называли… Да, вроде тайной полиции… С тех пор прошла целая вечность. Конечно, если время измерять не годами, а событиями…
Вереница машин снова тронулась.
— Новый мост… Мы построили его своими силами, когда иностранные инженеры забастовали. Говорят, один из самых красивых на континенте. Впечатляет, правда?.. Площадь Свободы… Эта статуя символизирует медь — одно из главных богатств республики… Президентский дворец. Мы приехали, господа.
Последним из машины вышел высокий человек. Костюм на нем сидел мешковато, видно было, что он не от портного, а из магазина готового платья, причем не перворазрядного. Пока они ехали, человек этот не задавал никаких вопросов, но всматривался в окно машины так жадно, словно кого-то искал на пустынных после утомительного карнавала улицах Санта-Риты.
«Может быть, этот человек бывал уже в Оливии?» — подумал Франсиско.
Президентский дворец снаружи подавлял своей массивностью и основательностью.
Обмениваясь впечатлениями, люди, высыпавшие из машин, гурьбой двинулись к центральной арке.
Два гвардейца застыли перед ней словно статуи.
— Совсем как у нас перед Букингемским дворцом, — заметил один из приезжих.
— Ничего похожего, Джонни, — возразил другой. — На этих, посмотри, кители современного покроя, сапоги армейского типа. Никакой тебе особой парадности, если не считать оранжевых перчаток да светлых ремней…
— Нам нужны пропуска? — спросил у Франсиско кто-то из группы.
— Никаких пропусков, — сказал Франсиско. — В президентский дворец вход свободный.
Во внутреннем дворе президентского дворца даже в этот ранний час было немало народу. Но это не были ни праздношатающиеся, ни туристы. Люди торопились по своим делам, что не мешало им на ходу обмениваться шутками, улыбаться друг другу.
— Оливия — веселая страна, — заметил, ни к кому не обращаясь, респектабельный господин, судя по выговору — француз.
Они вошли в гулкий портал. Изнутри дворец был отделан вполне современно. Перед входом стояла охрана.
Франсиско нажал на кнопку вызова лифта.
— Господа, — он глянул на часы, — у нас еще десять минут. Если хотите, можем бегло осмотреть дворец.
Слова Франсиско встретили одобрение.
Выйдя из лифта, они прошли анфиладу комнат. Вход в каждую сторожили сумрачные бутафорские рыцари в доспехах.
— Здесь мы оставили все, как было прежде, — пояснил Франсиско. — Доспехи — подлинное средневековье, испанская работа. Музейная ценность, если хотите.
Мраморные лестницы поражали великолепием. Стены были украшены живописной росписью, сюжеты которой отражали оливийскую историю. Однако не было времени, чтобы хорошенько рассмотреть их.
Наибольшее впечатление на приезжих произвел зал, в котором заседал парламент.
— Вот уж поистине музей! — восторженно произнес француз. — Эти статуи и картины украсили бы и Лувр, и Лондонскую национальную галерею…
— Вы не ошиблись, — живо обернулся к нему Франсиско. — В течение долгих десятилетий и даже столетий здесь собирали полотна и скульптуры лучших мастеров Европы и Америки. Прежние правители не жалели на это народных денег… Обратите внимание на золотую маску — вон там, слева от распятия. Она из древнего саркофага. Маска была куплена в Египте за бешеные деньги.
— Неужели подлинник? — произнес англичанин.
— Подлинник, — кивнул Франсиско. — У нас имеется заключение экспертизы Британского исторического музея. Оно висит под маской, в рамочке.
Они миновали зал заседаний и вошли в небольшую, скромно обставленную комнату.
— Садитесь, господа, — пригласил Франсиско и, бросив взгляд на часы, добавил: — Орландо Либеро сейчас придет.
Ровно в семь тридцать в комнату вошел президент. Его никто не сопровождал.
Орландо обошел иностранных специалистов, каждому пожимая руку. Последним Орландо приветствовал высокого, чуть сутуловатого гостя.
— Иван Талызин, — представился тот, крепко пожимая руку.