Читать интересную книгу Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы - Василий Звягинцев

Что-то коротко скомандовали, слов Буданцев не расслышал. Оставшиеся на ногах занялись осмотром и оказанием первой помощи потерпевшим товарищам, а его самого подняли и понесли к длинной черной машине, ждавшей за углом.

«Хорошо, — подумал Буданцев, — это уже серьезней. Лишь бы мои парни не отстали…»

Глаза ему не завязывали, просто задернули шторки на окнах, посадили на откидное сиденье, спиной вперед, и велели не вертеть головой. Вообще обращались уважительно, под ребра стволами не толкали. Обыскали так небрежно, что опер чуть не засмеялся. Охлопали карманы, подмышки, рукава, ноги до колен, отобрали финку. А того, что под матросскими клешами, у щиколотки, пристегнут аккуратный «браунинг», не заметили. Похоже, принимали не слишком всерьез, в рамках «легенды», хотя нестыковка была очевидна — с портовым бродягой логичнее было бы все вопросы решить в ближайшем притоне.

Везли недалеко, километра два, с десятком поворотов, которые Буданцев тщательно считал и примерно представлял, куда его доставили, когда машина остановилась.

Со скрипом закрылись высокие ворота, ему предложили выходить. Двор был небольшой, типичный, можно сказать, со всех сторон окруженный стенами старого трехэтажного особняка. Слева и справа по одинаковому высокому крыльцу, позади глубокая темная подворотня. Из нескольких окон на сероватые плиты падают пятна света. В тени за крыльцом стоят еще две машины, вроде «Фиаты», но издали разобрать трудно.

Буданцева узкой лестницей провели на второй этаж. Он шел молча, не пытаясь протестовать, возмущаться, задавать бессмысленные в его роли и положении вопросы. Сопровождающие тоже молчали.

В довольно просторной комнате, обставленной в стиле гостиной девятнадцатого века, его встретил господин одного с ним возраста, но одетый поприличнее, в темную тройку с галстуком.

— Присаживайтесь, — указал он на диванчик рядом с круглым столом. Жестом отпустил конвоиров. — Курить желаете?

— Не откажусь. — Буданцев потянулся к коробке с сигаретами.

— Не в обиде, что приглашение встретиться выглядело не совсем вежливо?

Говорил господин по-немецки, а его Иван Афанасьевич знал лучше всего, в реальном училище преподавал природный немец с хорошими педагогическими способностями. На выпускном экзамене за сочинение Буданцев получил «четверку».

— Чего обижаться? «Приглашающим» побольше моего досталось. Пусть спасибо скажут, что финку не стал вытаскивать…

— Почему не стали? Ночь, глухой переулок, банда грабителей, подавляющее превосходство неприятеля. Зачем вы тогда вообще ее носите?

— Хлеб резать, консервы открывать. Один на один, без свидетелей, селезенку кому-то пощекотать. За выбитый зуб ко мне больших претензий не будет, а «мокрого» не простят, жизни в этом городе мне больше не будет.

— Значит, собираетесь еще здесь пожить?

— Отчего бы и нет? — Буданцев докурил сигарету, тут же взял следующую. Перенервничал он все же, да и текущий момент — не светская беседа у камина.

— А зачем, простите за нескромность? На подходящий пароход вы здесь все равно не устроитесь, не то время. Куда проще до Марселя добраться. Воюющая, блокированная страна — не самое лучшее место для праздного времяпрепровождения.

Сыщик отметил, что их разговор с самого начала пошел, что называется, на равных. Даже на лексическом и семантическом уровне. Господин не делал вид, что принимает всерьез легенду «гостя», сам он отвечал, тоже не пытаясь изобразить малограмотного матроса с криминальными наклонностями.

— Так сложилось. Я бы давно уехал, до Марселя действительно не так сложно добраться, да только что мне там предложат? Старую каботажную калошу и сто франков жалованья? Надоело. Пора бы остепениться, самому на капитанском мостике сидеть, а не чужие команды исполнять. Здесь появился шанс заработать, вот я и…

— Наивно, уважаемый. Если даже согласиться, что вы на самом деле вознамерились сорвать здесь достаточный куш, так неужели не догадались, что уйти вам с ним не дадут? Вернее, просто не заплатят ничего, кроме пули в затылок или навахой по горлу. Я это понимаю, вы — еще лучше. Так в чем дело?

— Вы уверены, что я должен вам отвечать и стану это делать?

— Разве есть другой выход? — искренне удивился господин. — Станете упорствовать, очень скоро очутитесь на том самом месте, где вас подобрали мои люди. Вместо них вас подберет полиция, в состоянии, несовместимом с жизнью… Доступно?

— Более чем. Однако по-прежнему не понимаю, к чему весь этот цирк. Кто вы и зачем вам я?

— Зайдем с другого конца, — побарабанил пальцами по столу господин. — Прежде всего выясним — кто вы. Не немец, не англичанин, не француз. К иным европейским нациям тоже не относитесь. Кроме одной. Я не профессор Хиггинс, но немцу догадаться о происхождении вашего акцента труда не составляет. Не возьмусь угадать, из какого именно квартала вы происходите, в Москве языковая картина куда однообразнее, чем в Лондоне, но… Спорить будете?

Буданцев дернул плечом, закурил третью сигарету. Внимательно наблюдавший за ним немец спохватился.

— Да что это я, на самом деле! Вина, коньяка? Даже итальянская граппа имеется… Вам необходимо подкрепиться, не мальчик уже, по ночам с бандитами драться… А драться вы умеете, я с самого начала удивился — ни одной травмы, не считая ссадин на кулаках… За это и выпьем.

— Может, представитесь? — предложил Буданцев. — Надо же как-то обращаться…

— Пожалуйста. Честь имею, Готлиб. Фрегаттен-капитан.

— Абвер, что ли? — Он знал, что сам Канарис был адмиралом и многие офицеры его ведомства носили флотские чины.

Абвер, само собой, лучше, чем гестапо, но назваться можно как угодно. Да какая разница?

— Абвер, — кивнул немец. А чего ему скрывать? Вариантов, как уже сказано, нет.

— Готлиб — это имя или фамилия?

— Не имеет значения. Как назоветесь вы?

— Пока — Иван. Будете смеяться, но это мое настоящее имя. Придумать можно и поинтереснее.

— Что вы не из НКВД — мне известно. При этом отношение к неким спецслужбам наверняка имеете. Тогда — откуда и что ищете?

На этот как раз случай у Буданцева была заготовлена очередная легенда, надежная. Будто бы он — представитель Российского общевоинского Союза[52], направленный в Испанию, чтобы на месте разобраться, как складывается обстановка и какую позицию следует занять. Поддержать франкистов вместе с исконными врагами — немцами или начать переориентацию на сталинский СССР, все больше поворачивающийся в направлении бывшей Российской империи.

Последние победы «русского оружия», как выразился Буданцев, наполнили сердца очень многих, ранее непримиримых, гордостью и заставили задуматься.

— О чем задуматься? — спросил Готлиб, легко переходя на русский, которым владел лучше, чем Иван немецким.

— Спрашиваете? Вы сами, кстати, в царской армии не служили? У нас таких полно было, от роты до корпуса — грапфы, грефы, мекки, клюгенау, фредериксы… Нормально воевали, потому что не «крови и нации» служили, а «престолу и отечеству». Зачем же теперь спрашивать?

Уклонившись от прямого ответа, немец начал излишне занудливо рассуждать о том, что уважаемый коллега во многом прав и союз России с Германией намного естественнее, чем с Англией и Францией. Обещает многое в военной и, особенно, в экономической области.

— Что ж вы такими умными последние семьдесят лет не были? — усмехнулся Буданцев. — На Берлинском конгрессе восемьсот семьдесят восьмого против нас вместе с англичанами выступили, плоды победы отняли. Про четырнадцатый вообще не говорю, за австрийские заморочки нам войну объявили, в итоге свою и нашу империю угробили. Теперь снова ваш фюрер книжку написал, про то, что территориальную проблему Германия может решить только на Востоке. Потому русские офицеры за границей и пребывают в сомнении — надеяться на «союзников», которые двадцать лет обещали свергнуть власть большевиков, да так ничего и не сделали, скорее — наоборот, или согласиться с тем, что Россия — при любой власти Россия, и в полном составе вернуться домой, при условии, конечно, что там будет гарантировано сохранение чинов, орденов и предоставлена достойная служба.

— Неужели для этого вы искали контакты с нашей службой? — язвительно осведомился немец, откинувшись на спинку стула. — Не проще ли было сразу пойти к советскому представителю?

— Может, кто и пошел, — уклончиво ответил Буданцев. — У каждого — своя работа. Я с вами контактов не искал, до меня дошли сведения, что некто затевает или крупную провокацию, или физическое уничтожение всей советской миссии. Надо было выяснить, кто и зачем. Сейчас в войсках франкистов служат более пятисот наших офицеров. После ликвидации каудильо никакого смысла в продолжении войны мы не видим. Вариантов два — просто эвакуироваться «к местам постоянной дислокации» или — перейти на сторону «красных», тем более, как нам стало известно, они собираются оставить здесь нечто вроде «сил поддержания порядка», на неопределенный срок. Поэтому в любом случае крупный теракт против русских нам совершенно ни к чему. Но кому-то он выгоден? Вам, чтобы на прощание «хлопнуть дверью»? Франкистам, в плане «кровной мести». Или кому-то еще?