Читать интересную книгу Сфера влияния - Вячеслав Васильев

Фон Стиглиц вынул из шпаги свой опознавательный блок, и передал рукоять Белецкому, который тут же вставил в неё свой, ещё "чистый" опознаватель. Последовала процедура обмена информацией между шпагой и его коммом, после чего блок перешёл в рабочее состояние, и реагировал теперь только на одного владельца. Егор, так же как и барон до него, активировал шпагу, проверил основные конфигурации силового поля, и повернулся к створкам шлюза…

Створки распахнулись строго в момент истечения последней секунды выделенного на подготовку срока. Егор шагнул в темноту, одновременно активируя щит и шпагу. "Давай! Я в тебя верю!" — послышался голос Рыся по мыслесвязи. "Вера — это хорошо" — подумал Егор, оказавшись в темноте тоннеля. "Вера двигает горы. Вот только я сам в себя не очень-то верю…" Сердце учащённо забилось. Сейчас ему предстоял первый в жизни бой насмерть. Точнее, второй, но дуэль с фон Ливеном можно не считать. Тогда Егор не знал, что ему угрожает смертельная опасность. Снова зашипел инъектор, вгоняя в кровь "боевой коктейль". Мельком глянув на таблицу расхода спецпрепаратов, Белецкий увидел, что сегодня состав "коктейля" отличается от того, что впрыскивался перед и во время тренировок.

Двери шлюза на противоположной стороне тоннеля быстро разомкнулись и сомкнулись, пропуская внутрь противника Белецкого. Это оказался довольно подвижный человек, ростом и комплекцией примерно соответствующий Егору. В руках его светились алым цветом щит и шпага.

Егор вспомнил наставления Ольги, и встал в оборонительную позицию. Противник зеркально отобразил его действия.

"Так дело не пойдёт", — подумал Белецкий спустя почти минуту. Соперники ещё не нанесли друг-другу ни одного удара. Схватка начала напоминать первый турнирный поединок Егора. Сейчас он, правда, обращался со шпагой и щитом значительно лучше, чем тогда. А соперник? Чтобы прояснить этот вопрос, Егор провёл пробную атаку. Оппонент отбил её одним из стандартных приёмов. Угу… А так? И так отбил… А так?… Контрвыпад! Егор с трудом уклонился, отделавшись царапиной на скафе чуть ниже левого колена. Нога, конечно, не сердце, но без неё тоже много не навоюешь… Придётся действовать осторожнее. Тем более, что Егор поймал себя на том, что совершает ошибки. Да и с реакцией чего-то не так. Появилась какая-то заторможенность. И это несмотря на действие химии.

Осторожнее, так осторожнее. Егор ушёл в глухую оборону, только время от времени изображая атаки. Противник тоже не спешил нападать. В принципе, им обоим было некуда спешить. Правда, у каждого за спиной ждали своей очереди товарищи, но это не было поводом повышать свои шансы скоропостижно скончаться в ближайшие минуты.

После нескольких ложных атак Белецкому удалось провести одну настоящую. Правда, единственным её видимым результатом явилась царапина на скафе противника. Тот не остался в долгу, и буквально через пару минут царапнул скаф Белецкого. Зато Егору на контрвыпаде удалось повредить локтевое сочленение вражеского скафандра. Повреждение было некритичное, и скаф не был пробит, но действовать навешенным на левую руку щитом так же эффективно, как раньше, противник уже не мог. Поэтому неудивительно, что очень скоро Егор смог повредить уже коленное сочленение вражеского скафа, а после этого одержать победу не стоило больших усилий. Когда шпага Егора пробила правую руку противника, и тот выронил свою шпагу, исход боя был предрешён.

Но оказалось, что самая сложная часть схватки была впереди. Теперь врага, фактически уже побеждённого и обезвреженного, надо было убить. Всё естество молодого дворянина выступало против такого поступка. Убить безоружного человека… Не этому его учили…

Стоящий перед ним противник как-то удивлённо посмотрел на свои пустые руки, затем перевёл взгляд на валяющуюся на полу тоннеля шпагу… "Ну, давай же! Нагнись, подбери оружие!" — мысленно поторопил его Белецкий, — "И я не промахнусь!". Но тот просто повернул голову к победителю, и поднял забрало шлема.

Егор сделал то же самое. Взгляды победителя и проигравшего встретились. Егор не увидел страха в глазах врага. Сожаление… и гордость… Но страха не было. Соперник улыбнулся, протянул вперёд сжатую в кулак правую руку с оттопыренным большим пальцем, и повернул кисть так, что палец указывал вниз. Улыбнувшись одними губами, он поднёс руку к своей шее, и провёл всё ещё оттопыренным большим пальцем вдоль неё. После этого он сложил руки на груди, и застыл с надменным выражением лица.

Егор поднял руку со шпагой… И опустил её. Поднял ещё раз…

— Он проиграл, и теперь всё равно умрёт, — послышался в голове голос ИскИна, — Даже если ты пойдёшь на Каторгу.

— Добей! — присоединился к нему "голос" Пантелея, очевидно, "подглядывающего" за схваткой сквозь стену.

— Я бы не колебался ни секунды, — наконец разлепив губы, медленно и раздельно с лёгким акцентом произнёс безымянный противник.

Но Егор всё ещё никак не мог решиться нанести финальный удар. Его визави постоял немного, и внезапно нагнулся за шпагой. Не успел он разогнуться и встать в позицию, как Белецкий рефлекторно, заученным движением ткнул шпагой в то же уязвимое место в левом боку, куда поразил своего соперника фон Стиглиц. Противник замер на мгновенье, и рухнул навзничь. Шпага снова, теперь уже в последний раз, выпала из его рук, и покатилась к ногам Белецкого.

"А ведь он и не собирался активировать шпагу" — внезапно осознал Егор, топая деревянной походкой к выходу, — "фактически это было самоубийство…"

— Да на тебе лица нет! Ты цел? — кинулся к другу Карлаш, едва тот вошёл в коридор стыковочного блока.

— Цел он… — буркнула Ольга, как командир, имевшая приоритетный доступ к медицинской телеметрии подчинённых, — Почему забрало поднято, боец?

Егор автоматически опустил забрало, и передал шпагу Карлашу, в последний момент вспомнив, что блок опознавания надо оставить себе.

— Всё со мной в порядке, — буркнул он, прислоняясь к стенке, — Ты аккуратней там, Сань… Может попасться сильный соперник.

Мимо прошуршал медицинский эвакуатор, уже избавившийся от предыдущего груза.

К Егору подошёл Пантелей и потёрся об его ногу. Раздался скрежет — оба были в скафандрах. "Молодец! За пятнадцать минут управился", — протелепатировал рысь. "Да? А мне показалось, что минимум полчаса прошло" — вяло удивился Егор.

Эвакуатор проследовал обратно, увозя тело побеждённого врага. Нет, не так. Убитого врага. Убитого, но не побеждённого. Забрало его шлема так и осталось открытым, и было видно спокойное теперь лицо.

"Достойный противник", — "проговорил" Пантелей, провожая взглядом эвакуатор, — "Сколько их ещё будет…".

"Сегодня ещё два", — озабоченно подумал Белецкий. "И хотелось бы, чтобы они были послабее…" — Егор скользнул взглядом по переступающего с ноги на ногу Похмелова, и остановил его на замершем в готовности Александре. "И помочь ничем нельзя… Разве что кулаки держать…". Створки разошлись и Сашка сделал первый шаг навстречу своему первому смертельному бою…

Егору показалось, что ожидать результатов схватки с участием друга тяжелее, чем самому вести бой. Он то и дело поглядывал на таймер, то начиная шёпотом отсчитывать секунды, то замирая и вслушиваясь в тишину, хотя знал, что ничего услышать не может. В конце концов он вспомнил, что его пушистый напарник может видеть, что происходит за стенами, и попросил его передать картинку происходящего или хотя бы прокомментировать ход поединка. Однако Рысь его разочаровал, сообщив, что через бронелисты, которыми, собственно, и являлись створки шлюза, видит довольно плохо, иначе бы ему не пришлось лазить по техническим шахтам. На вопрос, а как же он тогда видел бой Егора, тот ответил, что очень плохо. И "смотреть" было очень тяжело.

У Белецкого сложилось мнение, что его четверолапый друг просто увиливает от работы комментатора. Он вздохнул, и приготовился отсчитывать секунды дальше, но тут на пороге шлюза появился Карлаш. Двигался он довольно уверенно, но затянутая герметиком пробоина на левом предплечье говорила о том, что без потерь ему из этой схватки выбраться не удалось. Не успели сослуживцы накинутся на раненного с расспросами, как проявившийся фантом Искина скомандовал ему двигать в лазарет своим ходом по жёлтой линии. Остальных "Косолапов" поспешил успокоить, заявив, что их друг к завтрашнему утру будет "как огурчик".

Труповозка вывезла из тоннеля очередной труп. Оставалась последняя схватка. Ко входу в тоннель на негнущихся ногах подошёл Похмелов, который с момента объявления новости о смертельных поединках стоял ни жив ни мёртв. Не смотря на то, что каждый старался его успокоить и подбодрить, а может, как раз, и благодаря этому, он бледнел с каждой секундой. Если бы это зависело от Белецкого, он бы не стал выпускать человека на смертельный бой в таком состоянии. Но от него, впрочем как и от остальных, ничего не зависело. Поэтому оставалось только надеяться на Бога, Удачу, и химию скафа.