Когда Мила уже вообразила, что Яшка решил помалкивать, опять послышался его нервный голос.
— Но, с другой стороны, — пробормотал он, — может, кто-нибудь и знал о чем-то таком, но он уже не может об этом рассказать.
Яшка шумно сглотнул, испугавшись собственных слов, а Милу передернуло, когда она поняла, на что он намекает. Ей сейчас очень хотелось, чтоб он помалкивал, потому что, пытаясь себя успокоить, он только пугал их обоих.
Яшка негромко что-то зашептал, но Мила не разобрала слов. Видимо, от страха он начал разговаривать сам с собой.
Пусть уж лучше сам с собой, решила Мила, чем вслух. И только она так подумала, как снова раздался его голос.
— Да-да… так оно обычно и бывает, — дрожащим голоском закончил свою мысль Яшка. — Так и в историях разных пишут.
Мила набрала побольше воздуха в легкие и шумно выдохнула.
— Яшка, пожалуйста, — угрожающе начала она, — я тебя очень прошу, ты не мог бы хоть немного помол…
И запнулась на полуслове, резко остановившись, так что идущий сзади Яшка, не заметив, налетел на нее с разгону.
— …чать — выдохнула Мила, с удивлением глядя перед собой.
Они стояли на краю небольшой круглой ложбины, утопающей в опавшей осенней листве. В самой глубине, как будто на дне лесного омута, росло одинокое дерево. Таких деревьев Мила никогда прежде не видела — с припорошенной сероватым инеем корой и серебристой листвой, пронизанной прозрачными жилами. У неестественно тонких корней дерева, поднимающихся над поверхностью земли, лежал черный камень — как будто памятник на чьей-то могиле. Высокий и остроконечный — он очень напоминал нераскрытый бутон цветка.
— Что это за место? — шепотом спросил Яшка за спиной у Милы.
— Не знаю… — Мила начала спускаться в ложбину. — Надо посмотреть.
Ей хотелось подойти поближе к чудесному дереву и рассмотреть его.
— Может, не стоит? — нерешительно спросил Яшка.
Мила его не слушала — она осторожно шла вниз. Ей казалось, что в этом месте есть что-то необычное, и еще почему-то было такое ощущение, что здесь уже давно не ступала нога человека — все вокруг казалось первозданным и как будто отрешенным от остального мира.
Сзади закряхтел Яшка. Мила поняла, что он спускается следом за ней. Ее ноги скользили вместе с желтовато-бурыми листьями, и отчего-то ей в голову пришло сравнение с золотым морем. Она шагнула на ровное место, где склон круто изгибался в почти горизонтальную линию, и обернулась посмотреть на Яшку.
Тот, словно почувствовав ее взгляд, поднял голову. В тот же момент, неловко поставив ногу, он поскользнулся на зыбком ковре склона, и с криком кубарем полетел вниз, прямо на Милу. Она еле успела отскочить, когда Яшка плюхнулся наземь в двух шагах от нее.
Мила бросилась к нему.
— Яшка! С тобой все в порядке?
Яшка засопел и поднял голову, Мила помогла ему немного приподняться. Он встал на правую ногу и тут же страдальчески застонал.
— Кажется, я сломал ногу, — пожаловался он.
Мила в отчаянии посмотрела на Яшкину ногу. До чего же это было некстати. Как же они теперь выберутся!? Мила вполне понимала, что не сможет тащить Яшку на себе: он ведь тяжелее ее, хоть и меньше ростом.
— Ты точно не можешь стать на нее? — спросила она Яшку.
— Я попробую, — сказал он и, вдохнув побольше воздуха, сделал еще одну попытку подняться, но тут же сморщился и глухо пискнул, даже не открывая рта. Он виновато посмотрел на Милу и пробормотал: — Может быть, если я немножко посижу — боль пройдет, и я смогу идти?
Мила глубоко вздохнула и опустилась на листву рядом с Яшкой. Она и сама тяжело дышала, успев запыхаться, пока помогала Яшке подняться, да и схватка с Чер-Мерсским чудовищем не пошла ей на пользу.
— Скоро совсем стемнеет, — тихо сказала она, и Яшка опять вздохнул.
Взгляд Милы прошелся по ложбине и снова остановился на камне.
Раз уж все равно ждать, то почему она не может по крайней мере рассмотреть этот камень и дерево поближе?
Мила встала и направилась к центру ложбины.
— Ты куда? — беспокойно бросил ей вслед Яшка.
— Я просто посмотрю, — не оборачиваясь, ответила она, приближаясь к дереву.
Вблизи камень казался еще больше. Он не был однородно черным, как показалось сначала. В поверхность как будто были врезаны тонким пером сизовато-белые прожилки, растекающиеся струйками в разные стороны.
Мила опустилась на корточки, протянула руку к камню, и серебристая листва на дереве беспокойно шевельнулась, словно от сквозняка. Странное было чувство: как будто камень сам просил, чтоб она коснулась его. Ее пальцы уже почти дотронулись до шероховатой поверхности, и в голове пронеслось, что сейчас она откроет какую-то тайну…
— Я бы не стал этого делать, — произнес где-то вверху предостерегающий голос.
Мила одернула руку и обернулась к Яшке. Но голос принадлежал не ему. Кто-то еще был в ложбине!
Яшка тоже испуганно озирался по сторонам. Мила поднялась на ноги, усиленно вглядываясь в деревья на краю крутого склона.
— Кто здесь? — чуть дрогнувшим голосом спросила она.
И в этот момент она увидела…
На вершине склона из-за дерева появилось странное существо. Очень странное существо. Четыре ноги и темно-серое, отливающее легкой синевой тело, и еще — большие лопатообразные рога на голове, указывали на то, что перед Милой и Яшкой лось — житель этого леса. Но рога были прозрачными, как будто налитыми светом раннего вечернего неба, а голова и туловище принадлежали человеку…
Нет, не человеку — призраку.
Из живого лосиного тела, плавно перетекая голубоватым эфиром, вырастало туловище, руки и голова с рогами самого настоящего привидения.
Яшка, перебирая руками и ногами листву, попятился назад, совершенно забыв о своей больной ноге, а Мила не могла шевелиться, чувствуя, что ее ноги приросли к земле.
— Это всего лишь я, — ответил на ее вопрос призрак-лось.
Изящно, даже чересчур для такого большого животного, вернее, наполовину животного, он спустился по крутому склону. Остановившись на некотором расстоянии от Милы и Яшки, призрак-лось чуть склонил голову в приветственном жесте, плавно качнув прозрачными рогами. Возвратившись в вертикальное положение, он кивнул в сторону камня.
— На вашем месте я бы не стал прикасаться к этому древнему камню, — сказал он и задумчиво наклонил голову, увлекая вбок рога. — Собственно, я не делаю этого и на своем.
Мила даже не глянула в сторону камня. Она уже забыла о нем и с замирающим сердцем рассматривала, стоящее перед ней существо.
— А вы… кто? — спросила она.
Лосиные ноги сделали шаг вперед. Мила хотела ступить назад, но ее ноги все еще не хотели отклеиваться от земли.
— Конечно, — согласился призрак-лось, — я должен представиться. Простите, я забыл.
Он отвесил очередной поклон, еще сильнее качнув рогами-лопатками.
— Рогатый Буль, — представился он, выпрямляясь, и следом пояснил: — Мое имя.
Мила сглотнула, краем уха уловив беспокойное шуршание с той стороны, где сидел на земле Яшка, и тоже представилась:
— Мила. Мила Рудик, — и к своему удивлению быстро спросила: — А почему нельзя трогать камень?
Глаза призрака как будто чуточку потемнели. Или Миле это лишь показалось?
— Врата в сон ушедших должны оставаться неприкасаемыми. Они не для живых. Только тот, кому предначертано, может коснуться этого камня, — ответил Рогатый Буль. — Тот, чья судьба связана с ним бесконечными нитями, сплетающими воедино прошлое и будущее, — он внимательно посмотрел на Милу и покачал прозрачной головой. — Но это не твоя судьба.
— Откуда вы знаете? — спросила Мила.
В этот раз ей не показалось — глаза Рогатого Буля стали светлее, и он улыбнулся.
— Если сотни лет живешь между тем миром и этим, — с многозначительной интонацией в голосе произнес он, — поневоле много знаешь.
Призрак-лось обернулся в сторону Яшки, застывшего на траве от страха, и сказал:
— Насколько я могу судить: вы заблудились в этом лесу. Это верно?
Мила молча кивнула, и Рогатый Буль повернулся к ней, реагируя на этот жест. Взгляд его прозрачных глаз прошелся по ее фигуре и остановился на плаще с вышивкой льва-меченосца.
— Львиный зев? — в глазах призрака отразилось что-то вроде полувопроса. Словно он вовсе и не хотел спрашивать.
— Вы знаете о Львином зеве? — удивилась Мила. Ей почему-то не приходило в голову, что лесной призрак может быть осведомлен о том, что существует за пределами леса.
— Разумеется, — ответил Рогатый Буль и сделал жест рукой, поднося ее к своему правому плечу.
Мила проследила взглядом за его рукой и заметила, что на призрачное тело было надето сверху что-то вроде плаща. А на груди, прямо над ладонью, можно было различить нашивку Привычная бело-зеленая расцветка отсутствовала: плащ и нашивка, как и все тело призрака, были прозрачно-голубыми. Но сомнений не было — на груди Рогатого Буля гарцевал Играющий единорог.