мы вас слушаем, – ответил за подчиненного начальник лужской милиции и бросил на старшего лейтенанта сердитый взгляд.
– Итак, я начала с рассмотрения варианта, что наш убийца просто баловень фортуны и ему несказанно везет, – сделав последний глоток, отставила чашку Холмс и жестом показала схватившемуся за заварочный чайник Дудынину, что достаточно, – но по зрелому размышлению я сочла эту гипотезу маловероятной. Гораздо более привлекательной, коллеги, мне показалась версия, что убийца – умный и прозорливый человек, всё тщательно рассчитывающий и действующий по собственному сценарию, преследуя одному ему понятные цели. Для подтверждения своего предположения я решила встретиться со всеми, кого включила в круг подозреваемых и поговорить с ними более подробно на разные темы, увидеть их реакцию на мой приход, на мои вопросы, изучить образ мысли каждого, попытаться найти ум, который мог бы всё это провернуть.
– И осмыслив впечатления от ваших встреч вы пришли к выводу, что под ваши, как бы это сказать… требования, подходит Полетаева? – напряженным голосом спросил прокурор.
– Именно так, Олег Константинович, – подтвердила Холмс. – По зрелом размышлении, прокрутив в голове дома все встречи, я сказала себе: «За этим стоит обстоятельный, рациональный, незаурядный ум, ваш ум – Софья Карповна!»
– А по каким признакам вы склонились к тому, что это Полетаева? – спросил Дудынин.
– Во-первых, она математик, уже должна уметь хорошо логически мыслить, но это не основное. От Софьи Карповны у меня сложилось впечатление, что она в целом умна, держалась она уверенно, периодически подшучивала над зятем, который частично у нее под каблуком. Она вроде бы мало интересовалась убийствами, кладом, так, в пределах обычных сплетен, обывательского любопытства. Но тем не менее, я ощутила в ней еле уловимую напряженность, какую-то фальшь, одним словом, у меня сложилось твердое впечатление, что Софья Карповна играет некую роль. А определить это можно, это мое собственное изобретение, по тому признаку, что человек играющий роль, постоянно украдкой следит, как окружающие реагируют на его слова, поведение.
– А другие подозреваемые не показались вам умными людьми? – осмелился спросить Баринов, с опаской косясь на следователя.
– Да видите ли, Федор, все они вроде как не были дураками, – почти рассмеялась Таисия Игнатьевна. – А если серьезно, то да, только Полетаева произвела на меня впечатление человека, способного задумать и осуществить эти убийства и покушения.
– А каковы же все-таки мотивы покушений на Штеменко и Синицкую? – это спросил Скворцов.
– Могли бы догадаться, Володя, – вмешался Ермолкин. – Софья Карповна просто решила максимально запутать ситуацию, чтобы никто уже не понимал, что же происходит и никогда бы не разобрался в этом деле. Верно, Таисия Игнатьевна?
– Ваша проницательность впечатляет, Олег Константинович. Вы совершенно правы. Только это совсем не просто…
– А вначале вы пришли к заключению, что за всеми событиями стоит Полетаева или сначала вы догадались о мотивах покушений, а потом уж определились с личностью преступника?
– То есть, вы хотите узнать, Олег Констатинович, что для меня было телегой, а что лошадью? – на этот раз Холмс уже рассмеялась. – Ну что вам сказать, у меня нет четкого ответа на этот вопрос. Думаю, у меня в голове эти две части сошлись как бы одновременно, случился, как бы сказать… некий синтез, – не сразу подобрала слово Сапфирова.
– А ведь с Дыминым, насколько я понимаю, вы встретились позже, – попытался блеснуть в свою очередь проницательностью Макушкин, заполнив короткую паузу. – Получается, вы определились с виновностью Полетаевой без подробной беседы с лесным Робинзоном?
– Тонкое наблюдение, Еремей Галактионович, – похвалила следователя Сапфирова. – Я отвечу так: мое первое впечатление от встречи с Дыминым не позволяло записать его в гении преступной мысли. Впрочем, если вы помните, Еремей Галактионович, позднее я встретилась с ним и обстоятельно побеседовала. Если бы я пришла к выводу, что он подходит на роль убийцы, мне пришлось бы строить свою концепцию заново – выбирать между ним и Полетаевой или объединять обе кандидатуры.
– А, так вы рассматривали вероятность того, что преступник работал с сообщником? – оживился Дудынин.
– Не исключала этого на определенном этапе, Владислав Анатольевич, – сдержанно ответила Холмс.
– Вот пример замечательной дедукции, коллеги! – воскликнул полковник. – А главное, что в дальнейшем ваш план сработал, Таисия Игнатьевна.
– Именно, давайте о плане, – подключилась давно не подававшая реплик молодая журналистка. – Я-то, в отличие от вас всех, не знаю деталей заключительной операции.
– Ну это мы сейчас поправим, Кира Борисовна, – успокоила девушку Сапфирова. – Итак, рассказываю специально для вас. Мне было ясно, что у Полетаевой есть три куска карты, а один у Дымина, который она не видела. Нам тоже были знакомы три куска: от Дымина, Гляссер и Синицкой, за исключением, конечно, той части, что была у Софьи Карповны. Сложив вместе три куска, мне стало ясно, что всего их было четыре, было также видно, что недостает одной части. Тогда я напрямую поговорила с Дыминым, пообещав ему за помощь 25 % от стоимости клада, если тот обнаружится.
– Да-да, Таисия Игнатьевна советовалась со мной по этому поводу, – важно подтвердил прокурор. – И я удостоверил, что ему по закону полагается такое вознаграждение.
– Но ведь клад так и не нашли, – встрял Скворцов. – Что же он получит?
– А мы договорились, что он два лета будет жить в Полянске бесплатно, год – у меня, год – у Лены. У Марии, конечно же, неудобно, – она замужем, – ну а еще два лета обещали обеспечить от лица милиции Владислав Анатольевич и Олег Константинович. Итого, – загнула Холмс пальцы, – четыре летних сезона.
– А быстро он согласился? – жадно поинтересовалась вице-Ватсон.
– Не сразу, конечно, – сказала Сапфирова. – Но я объяснила ему, что клад ему не получить, даже если эти ценности существуют. Во-первых, ему не получить остальные части карты, а во-вторых, милиция уже держала ситуацию под контролем. Он все понял и согласился. Я пояснила, что ему необходимо вступить в торг с Полетаевой.
– А вы сами были уверены, что она обратится к Дымину? – спросил вконец осмелевший сержант.
– Такой поворот диктовала логика, – просто ответила Холмс. – Ведь мы распустили слух, что кусок карты у Робинзона и Полетаева неизбежно должна клюнуть. Иначе все ее преступления теряли смысл. И она познакомилась с Дыминым, разузнала ловко, как она думала, чем Николай Валерьевич занимается и под предлогом, что ей нужно будет сделать ремонт в доме, да еще кое-что, взяла его координаты. Ну а он прекрасно сыграл свою роль.
– А не было ли это слишком опасно для него? – обеспокоенно спросил начальник милиции.
– Пока Полетаева не знала, где он прячет кусок карты, то нет.
– А почему она сразу не попыталась заполучить его часть еще тогда, в конце августа?