препятствия.
Поначалу работа в агентстве казалась захватывающим приключением, но взрыв, сорвавший с петель дверь конторы, заодно разом развеял для Виолы и романтический флёр вокруг профессии сыщика. Однако – и тут мадемуазель Энне удивлялась самой себе – нависшая над сотрудниками «Зелёной лампы» опасность, заставив более трезво взглянуть на всё происходящее, вместе с тем не смогла отпугнуть девушку. Виола не допускала даже мысли о том, чтобы покинуть город, оставив троих компаньонов самих решать возникший клубок проблем.
Не зная, чем себя занять, мадемуазель Энне некоторое время то прохаживалась по комнате, то устраивалась в кресле перед камином. Потом на глаза ей попался портфель, куда Равири сложил все бумаги по текущим делам. Открыв его, Виола принялась просматривать записи, решив хотя бы так скоротать время.
Минул час, за ним второй. Девушка добралась до записей того, что говорили и делали автоматоны в оранжерее Роуз-Холла. Большинство стихов и считалок были ей известны: эти нехитрые рифмы знали все дети страны, не только в городе, но и в самых отдалённых крохотных деревушках. Под них прыгали через скакалки, играли в прятки, их рассказывали старшие младшим, и из поколения в поколение считалки, стихи и песенки передавались в неизменном виде.
В этом перечне лишь две записи были совершенно незнакомы мадемуазель Энне: монолог наяды, произнесённый на чужом языке – Шандор попытался, как мог, записать услышанные звуки – и стихотворение, которое декламировала механическая дриада, прятавшаяся за деревом.
– «Злой колдун всю ночь не спит…» – бормотала себе под нос Виола, в который раз перечитывая строчку за строчкой. Сказка, вложенная в эти рифмы, казалась жуткой и неестественной, ведь сказкам, если они рассказываются для детей, положено заканчиваться счастливо. Но было и ещё что-то, какая-то смутная мысль, которую девушка силилась, но всё никак не могла ухватить.
– «Он колдунью исцелит…» Чем это колдунья заболела, интересно, – вздохнула Виола, кладя листок с записями на кофейный столик. Глаза устали, пламя светильников подрагивало и плясало. Мадемуазель Энне потёрла веки, но те всё тяжелели и тяжелели, девушка моргнула раз, другой, с каждым разом всё медленнее, всё с большим трудом фокусируя взгляд на столике, записях и камине, в котором постепенно догорали дрова. Затем голова Виолы склонилась набок и девушка задремала в кресле.
Проснулась она резко, будто от толчка. В камине дотлевали последние угольки. Мадемуазель Энне хотела было встать из кресла, но внезапно по спине пробежал холодок, словно от лопаток вниз покатилась капля ледяной воды: настенные светильники были приглушены, так что в комнате царил полумрак. Виола, стараясь не шевелиться и дышать ровно, как спящая, принялась оглядывать гостиную, одновременно нашаривая в кармашке у пояса купленный для неё Шандором револьвер.
Щелчок взводимого курка показался девушке громовым раскатом, нервы не выдержали и, вскочив из кресла, она тут же развернулась спиной к камину. В углу, возле двери её спальни, шевельнулась какая-то тень, и Виола, не успев даже задуматься, машинально нажала на спусковой крючок.
Вслед за глуховатым хлопком выстрела раздался крик боли, по комнате поплыл пороховой дым. Но прежде, чем мадемуазель Энне успела снова взвести курок, слева, от входной двери, к ней метнулась ещё одна тень, и на голову опустился тканевый мешок. Следом обрушился удар дубинки, полыхнули в глазах искры, и Виола провалилась в темноту, успев напоследок услышать жалобное постанывание:
– Эта сука меня подстрелила!
Глава 23. «Наша общая проблема»
– Знаете, я согласен с господином Те Каеа. Это может очень плохо кончиться однажды, – заметил Бинэ.
Они втроём сидели на полу мастерской доктора Меершталя, прислонившись спинами к корпусу динамо-машины. Лайош, дожёвывавший очередную порцию жёлтых шариков, только вяло махнул рукой:
– Это моя работа, – невнятно пробормотал он.
– И что в итоге? – спросил драконид, пряча в карман свои склянки.
Шандор проглотил остатки лекарства, помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями – а затем заговорил сухо, отрывисто, будто пытаясь максимально дистанцироваться от своего рассказа:
– Это не автоматоны. Это девушки. Меершталь помещал их в ванны ещё живыми – думаю, в тех баллонах какая-то адская смесь, вдыхание которой полностью парализует тело, но оставляет ясным сознание.
– Они подвергались… – Равири замялся, подбирая слово, – преобразованию живыми? Чувствуя, что с ними происходит?!
Лайош скривился, потом кивнул.
– Да. Наверное, это имело какое-то значение для конечного результата. То, что делал Меершталь, было ужасно, но одновременно это реализация на практике его теории – соединение живой и неживой материи. Поэтому у фигур наверху такая удивительная детализация, поэтому они выглядят как живые. Не скажу наверняка, но, полагаю, что и зубы, и даже глаза у них собственные.
– А внутри – человеческие органы? – внезапно осипшим голосом спросил Макои.
– Нет. Думаю, внутри всё-таки механизмы. Хотя не удивлюсь, если Меершталь при их сборке использовал… – Лайош осёкся, потом вдруг сказал:
– «Кровью девы, жизнью девы…» Помните? Может быть, сплав для внутренних механизмов включал кровь, или…
– Хватит, – у Равири был такой вид, словно его сейчас стошнит. – Давайте не будем гадать, как именно строилась работа у этого психа.
– Хорошо, – Шандор потёр переносицу и продолжил рассказывать. – Итак, Меершталь чудовищным образом воплотил в жизнь свою теорию. Думаю, убийства продолжались много лет, но в городе каждый день исчезают люди, дракониды, муримуры. Если это бедняки, их даже толком не будут искать. Если девушки были из среднего класса – ну кому в голову придёт подозревать затворника, безвылазно сидящего в своём поместье? А если и придёт, чтобы проверить подозрения, нужно обыскать дом, но на каком основании? Наконец, даже если предположить, что Канцелярия получила санкцию на обыск – Меершталь мог бы просто снять головы с автоматонов и спрятать их. Никто и никогда не заподозрил бы, что машины созданы из людей.
– Надо сделать фотопортреты, дать объявления в газеты. Попытаться разыскать родных этих девушек, – сказал Равири. – Поднять архивы. Возможно, где-то отыщутся заявления о пропажах с их приметами.
– Обязательно. Но сейчас у нас другое дело.
Муримур и драконид с любопытством посмотрели на сыщика.
– Даже два, – уточнил Лайош. – Во-первых, такие сложные эксперименты невозможно вести без тщательных записей. Меершталь уже имел неудачный опыт с тросами для фуникулёра, и наверняка пришёл к нынешним результатам далеко не сразу. Он должен был документировать все этапы, а нам нужно отыскать эти записи. Там могут быть и имена убитых девушек.
– Инициалы на ключах! – сообразил