- Мам, пойдем. Мне столько всего тебе надо рассказать.
Две недели спустя.
— Как ты мог его отпустить?! — мое возмущение не знало пределов. Я откровенно кричала на Фролова, мечась по его кабинету, от стены к стене, как зверь по клетке. Нет, ну как он мог?
— Ионел взрослый самостоятельный мужчина. Глава рода. Это был его выбор. Не мог же я его насильно удерживать.
Волчара был как всегда беспристрастен и холоден как кусок льда. И как только Оля в такого умудрилась влюбиться? Упершись руками в бока, я зло поинтересовалась у расслабленно развалившегося в своем кресле альфы.
— Самостоятельный? Да он парализован. О какой самостоятельности может идти речь? Ему помощь нужна, забота и уход. И кто ему поможет в его горах?
— Еще раз повторяю — это его решение. Врачи Станеску осмотрели, благоприятный прогноз выдали. Массажа и необходимые процедуры для восстановления назначили. Первичное лечение он получил. От дальнейшей же моей помощи Ионел отказался и пожелал продолжить свое выздоровление дома. Запретить это я ему не мог.
— Не мог или не захотел? Ну да, у тебя же и своих проблем хватает. Только как же тебе не стыдно? Он же тебе в помощи не отказал в борьбе с советом. А теперь стал ненужной обузой и ты его выкинул? С глаз долой, так сказать?
От моих обвинений волк напрягся, посмотрев на меня недовольным взглядом. Что, правда глаза колет?
— Таисия. Я к тебе хорошо отношусь, но контролируй, пожалуйста, свои эмоции и слова. Ты выходишь за границы дозволенного. Повторяю еще раз, я сделал все, что мог для его восстановления, но при этом насильно удерживать медведя на своей территории не собирался. Ионел решил вернуться домой и там продолжить лечение. Все что я смог, это принять его решение и отправить с ним реабилитолога, а также все что ему потребуется для дальнейшего исцеления. Что ты еще от меня хочешь? Станеску не младенец, а я не его нянька.
Даже мысленно понимая правоту Фролова, я все равно не могла принять ее и успокоиться. Какие же мужики упрямые ослы. Вечно пытаются кому-то что-то доказать, не задумываясь о последствиях. Кивнув головой волку, что, вроде как, услышала его, я пулей вылетела из его кабинета.
Ну как… как так можно? Что и один, что второй хороши. Знаю же, пожелай Дмитрий уговорить медведя остаться, тот остался бы. И уж точно не на две недели, а до момента, пока не смог бы самостоятельно двигаться. А второй? Он же все эти две недели избегал встреч со мной. А если мне все же удавалось его в каком-то месте подловить, извинялся и ссылаясь на усталость тут же старался избавиться от моей компании. Ну, или находил еще какую-то отмазку, только чтобы я вышла из его комнаты или, чтобы приставленная к нему сиделка увезла как можно быстрее и дальше от меня прикованного к коляске мужчину. А ведь я свою помощь предлагала от чистого сердца. Прими он ее и мне на душе стало бы гораздо легче, так как знала бы, что делаю все возможное и невозможное для его выздоровления. И не за деньги. А это приставленная к нему сиделка еще неизвестно как будет исполнять свои обязанности. И он еще смел утверждать, что я его пара? Чего же он тогда избегал меня все время? А сейчас еще и уехал, ничего не сказав и даже не попрощавшись. Или, считая меня виновной в произошедшем с ним, Станеску просто больше не желает иметь ничего общего со мной? Так и не надо. Я же не напрашиваюсь к нему в невесты.
Залетев в свою комнату, я с силой и громким грохотом захлопнула дверь, после чего упав лицом на подушку, зло зарычала в нее. На руках проявились когти. Моя медведица злилась вместе со мной.
— Мам, вы с дядей Димой опять поругались?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Услышав вопрос, я с трудом удержалась от того, чтобы не выругаться в голос. Блин, блин, блин! Вот же дура! Как я могла допустить, чтобы сын услышал наш с Фроловым разговор на повышенных тонах. А ведь когда я возмущенная ворвалась в дом, то была полностью уверенна, что сын гуляет с Катюшей на улице.
— Мам, ты же не уедешь?
себя в руки, я села, приглашающее распахнув объятия, чем мой малыш тут же и воспользовался. Обняв его и прижав к себе, с грустью задумалась о том, как смогу (и смогу ли, вообще) отправиться к Ионелу, так чтобы не расстроить Влада? В том-то и дело, что никак. Взять с собой ребенка и вывести его с охраняемой территории волков, не могу (да и не хочу). И не только потому, что его дядя не позволил бы, а потому, что отлично помню, что сгорающие в своей ненависти и желании отомстить Осипов, и Вязимский, все еще на свободе. При этом вся моя суть восставала против того, чтобы бросить сына, который меня так долго ждал и отправиться к безголовому медведю на помощь.
— Нет. Не уеду. С чего вдруг такие пессимистические мысли? Да и не ругались мы с твоим дядей. Просто, чересчур эмоционально обсуждали один вопрос. Ты же знаешь меня, иногда я слишком близко к сердцу воспринимаю некоторые местные правила и законы.
Прижав к себе голову Влада, я печально усмехнулась своим мыслям.
— Опять из-за меня?
Эй, ты чего? — повернув лицо сына к себе, я удивленно посмотрела ему в глаза. Мне только не хватало, чтобы мой малыш начал себя винить в том, что я не живу в доме Фролова. — Никогда о таком даже не думай. И я, и твой дядя тебя очень любим. И все что мы делаем для тебя, делаем вместе и сообща. А не живу я в волчьей стае из-за того, что моя медвежья суть мне этого не позволяет. Парочку волков я могу еще потерпеть, но не более. А здесь их несколько сотен.
Печально вздохнув, сын еще теснее прижался ко мне.
— Извини, — в очередной раз обняв сына, я дала себе зарок, в будущем, сдерживаться и больше никогда… никогда… — мне действительно тяжело сдержаться когда я вижу как взрослые просто наблюдают за вашими драками не предпринимая попыток вас разнять. Вы же еще дети. Я просто не понимаю, зачем эти доказательства силы в вашем возрасте. Почему нельзя просто играть мирно и дружно?
— Мам, мы волки. Это в нашей природе. Так мы развиваемся, подтверждая свое место в стае. Полученные в детстве навыки и умения нам понадобятся, когда мы вырастем и станем взрослыми. Да и став взрослыми, благодаря тому, что будем знать кто из нас чего стоит, сможем избежать многих опасных стычек и конфликтов.
Влад, как заправский лектор, рассказывал мне прописные истинны волчьей жизни, которые я и так знала, потому что, почти слово в слово из только что услышанного, слышала каждый раз от Фролова, когда возмущалось по поводу очередной детской драки.
Знаю дорогой мой. Но и ты меня пойми, мне очень больно и тяжело на это смотреть. Именно поэтому не могу сдержаться. Все же я не волчица.
— Я это понимаю.
Мы несколько минут сидели на кровати, в тишине, просто обнявшись. Мне так приятно было ощущать тепло своего мальчика и его запах. Неожиданно сын резко вскинул голову и полными ожидания глазами посмотрел на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мам, а это правда, что у тебя зверь появился?
Я не смогла удержаться ни от улыбки, ни от того, чтобы потрепать его по волосам, наведя на голове бардак.
— Правда.
— А покажешь мне ее.
Видя с каким азартом и предвкушением на меня смотрит Влад, не смогла ему отказать в этой маленькой просьбе. Да я, вообще, редко в чем могла ему отказать.