Это была жертва, но вполне осознанная, да и, по большому счету несерьезная — общинников он всегда считал лишь расходным материалом.
Волна всадников на приземистых, мохнатых лошадках накатывала медленно, но неумолимо. И бойцы щитовых рот изрядно мандражировали. Мягко говоря. Но стояли, чувствуя у себя за спиной стрелков, а впереди — очень неприятные для кавалерии заграждения. Рогатки были довольно невысокие, то есть, при желании их можно было перепрыгнуть на лошади. Но не на каждой и не всегда. Остальные же имели все шансы продолжить бег с выпущенными наружу кишками. На что и был расчет — чтобы попытались, захотели сходу форсировать преграду, выглядевшую со стороны довольно скромно.
Князь же смотрел на эту степную лаву, неумолимо накатывающую на его позиции, и ждал. Кавалерия обоих флангов была ощутимо смещена назад. Поэтому он не спешил — время и место для разгона у него было.
И вот, после преодоления противником отметки в шестьдесят метров лучные роты дали первый залп.
'Бам!' — И тысяча стрел поднялась в воздух.
Не прошло и шести секунд, как раздался новый залп, поднявший следующую тысячу стрел.
Лучники и лучницы дальше работали с точность метронома, поднимая в небо по залпу каждые шесть секунд, смешивая боевые порядки и фактически стопоря наметившийся разбег.
Минута.
Десять тысяч стрел ушло по противнику. Много мимо. Много — просто мелкие ранения. Но деморализация полная. В этот момент монголы вышли к 'испанским козлам' первой линии. И попытались их преодолеть. То тут, то там бедные лошадки насаживались на колья, нарушая целостность заграждения. Но кому‑то удавалось перепрыгнуть через рогатки. Им везло несильно, ведь дальше их ждали острые пики пехоты.
Тем временем у заграждения продолжалось столпотворение, в которое сплошным дождем летели стрелы, стремительно накручивая счетчик потерь и провоцируя противника на отступление.
Вторая минута истекла.
Двадцать тысяч стрел ушло.
И каждая пятая — шестая находила свою цель. Что‑то отражалось щитом, что‑то не пробивало стеганый халат, кому‑то доставалось несколько 'гостинцев'. Но — стрелы делали свое кровавое дело.
Бам!
Выдали лучные роты по двадцать пятой стреле, опустошив первый колчан.
Послышались команды.
И отработанными движениями стрелки, отстегивали опустошенный колчан, меняя его на второй.
В этот промежуток времени монголы попытались вновь ломануться вперед, прорываясь сквозь нарушенное единство рогаток. И даже где‑то вышли группами по двадцать — тридцать человек к щитовой пехоте.
Но не успели.
Бам!
Раздался новый залп лучников, и новая тысяча стрел устремилась к тумену.
Это стало последней каплей их стойкости. Они побежали.
Просто развернули коней и, нахлестывая их, постарались отойти подальше от этого непрерывного града стрел.
Стрелки замолчали, и стали спешно заменять колчаны. Пополняя боезапас из двуколок, стоявших позади позиций.
И тут случилось первое происшествие.
Для отражения продавливания фланга Георгий произвел имитацию атаки кирасир, от которых общинники прыснули в разные стороны. Но не стал углубляться, а остановился практически вровень с рогатками. Так — обозначил удар. А вот левый фланг на полном серьезе рванул вперед. Всей кучей.
Сложно сказать, о чем они думали в тот момент. Скорее всего, вдохновились удачным дебютом и решили завершить разгром. Однако атаковали они на полном серьезе. Хотя Георгий перед боем все с князьями проговорил. Но разве его кто послушал? Конечно, было видно, что часть князей пытается остановить увлекшуюся массу. Но безрезультатно.
По большому счету ничего страшного в этой атаке не было бы. Ну, будь у хана всего один тумен. Скорее напротив. Но ведь он был не один….
В общем, выйдя вперед метров на шестьсот сводные войска князей 'с удивлением' столкнулись с ударным кулаком монголов. Бату предусмотрительно занял позицию на холме и оттуда видел все поле как на ладони. Поэтому смог своевременно отдать нужный приказ.
Вот и вышло, что пятьсот катафрактов, подпираемые четырьмя тысячами дружинников ударили лоб в лоб неполным двум тысячам сводного княжеского полка. С разгону. Конечно, каждый русский дружинник был крепче и сильнее степняка в ближнем бою. Но тех оказалось гораздо больше — в два с лишним раза, плюс катафракты, идущие на острие атаки.
— Проклятье! — Прорычал Георгий и повел свои войска в маневр. Требовалось срочно уходить в тыл, дабы оттуда можно были прикрывать оба фланга. По ситуации.
А сигнальщик тем временем отмахивал флажками сигнал, выводящий артиллеристов на позиции. Прохлаждаться в крепости князь им не дал. Навесил на каждого большой подсумок и превратил в аналог гренадера. Только вместо гранат были 'коктейли Молотова', в глиняных сосудах. Ну и по факелу в каждой руке. И вот эти бойцы, все полторы сотни, занимали позиции за щитовой пехотой.
Конечно, может показаться, что Москва осталась совсем без прикрытия. Но это не так. Там был изрядное количество слуг, которым по случаю выдали арбалеты. А также некоторые соратники и молодые старики, в распоряжение которых были неприкосновенные запасы огнестрельного оружия. Да, людей немного, но обломить они смогут любого, запершись за стенами.
Встречный бой кавалеристов на удивление оказался долгим. Рубились добрые двадцать минут. И это, несмотря на то, что катафракты, идущие в первой линии, чуть ли не молотом ударили по порядкам дружинников, выбив порядка семисот человек сходу.
Георгий же продолжал энергично готовиться, используя каждую минуту. 'Генеральский рог' постоянно издавал протяжный вой, а сигнальщик беспрестанно махал флажками, отдавая приказы по войскам. Щитовая пехота активно перестраивалась, обеспечивая прикрытие левого фланга. Выдвигались две роты легионеров для их поддержки. Лучники складывали к своим ногам запасные колчаны, понимая, что времени на пополнение из двуколок может не быть.
Но вот все закончилось.
Остатки княжеских дружин дрогнули и побежали. Кто куда. Но монголы даже не пытались их преследовать. Они, сохранив большую часть своего кулака, продолжили вектор атаки, чтобы зайти во фланг пехоте справа. То есть, через бывшие позиции князей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});