По мнению профессора Литтла, мы можем изменить нашу жизнь к лучшему, занимаясь теми личными проектами, которые считаем значимыми, выполнимыми и не слишком трудными, и которые поддерживают другие люди. Когда кто-то спрашивает о том, как у нас дела, можно ответить дежурной фразой, но истинный ответ зависит от того, насколько хорошо проходит процесс осуществления ключевых личных проектов. Именно поэтому профессор Литтл, явный интроверт, читает лекции с такой увлеченностью. Как современный Сократ, он всей душой любит своих студентов; открыть их разум и позаботиться об их благополучии — вот два его ключевых личных проекта. Когда Литтл проводил прием у себя в кабинете в Гарвардском университете, студенты выстраивались в коридоре в очередь, как будто он раздавал им бесплатные билеты на рок-концерт. На протяжении двадцати лет профессор Литтл писал по несколько сотен рекомендательных писем в год. «Брайан Литтл — один из самых обаятельных, занимательных и внимательных профессоров из всех, кого я когда-либо встречал, — написал о нем один студент. — Я не могу перечислить даже небольшой части многочисленных аспектов его позитивного влияния на мою жизнь». Следовательно, те дополнительные усилия, необходимые Брайану Литтлу для расширения его естественных границ, полностью компенсируются тем, что он видит результат осуществления одного из его личных проектов — пробуждение разума своих студентов.
На первый взгляд теория свободных качеств идет вразрез с дорогим нашему сердцу фрагментом культурного наследия. Стремление следовать совету Шекспира «Всего превыше верен будь себе» заложено в нас на уровне ДНК{6}. Многим из нас неприятно даже на какое-то время надевать маску «фальшивой личности». Действуя вопреки своему истинному я, убедив себя в реальности нашей псевдоличности, в конечном итоге мы можем сломаться, даже не поняв, почему это произошло. Пусть мы только притворяемся экстравертами — такое отсутствие аутентичности двусмысленно с моральной точки зрения (не говоря уже о том, что это крайне утомительно) — если все это делается во имя любви или профессионального призвания, значит, мы точно следуем совету Шекспира.
Когда люди умело пользуются не свойственными им личными качествами, трудно поверить, что они действуют вопреки своей природе. Студенты профессора Литтла скептически воспринимают его заявления о том, что он интроверт. Однако Брайан Литтл — далеко не исключение. Многие люди, особенно те, кто играет роль руководителей, в той или иной степени разыгрывают из себя экстравертов. Возьмем, к примеру, моего друга Алекса, главу компании по предоставлению финансовых услуг, который согласился дать откровенное интервью — но только при условии полной анонимности. Алекс рассказал мне, что ложную экстраверсию он изобрел еще в седьмом классе, когда пришел к выводу, что другие дети используют его в своих интересах.
«Я был лучшим человеком из всех, кого вы хотели бы встретить на своем пути, — вспоминает Алекс. — Но мир был устроен не для меня. К сожалению, просто хорошего человека обязательно уничтожат. Я отказался жить так, чтобы со мной могли сделать нечто подобное. Я размышлял: хорошо, как можно выйти из этой ситуации? А рецепт был только один. Мне нужно было распространить свое влияние на всех окружающих. Если я хотел оставаться просто хорошим человеком, нужно было руководить школой».
Так как же добраться из пункта А в пункт Б? «Я изучал социальную динамику, и гарантирую, что делал это лучше, чем кто-либо другой», — сказал мне Алекс. Он наблюдал за тем, как люди разговаривают, как ходят; особенно внимательно изучал позы доминирования у мужчин. Алекс внес коррективы во внешнюю сторону своей личности, что позволило ему продолжать жизненный путь, оставаясь, по сути, тем же застенчивым, милым ребенком, но лишив окружающих возможности использовать себя. «В любой ситуации, в которой надо мной кто-то пытался взять верх, я рассуждал примерно так: “Мне нужно научиться тому же”. И теперь я готов к бою. А если вы всегда готовы к бою, люди не станут оказывать на вас давление».
Кроме того, Алекс использовал и присущие ему сильные качества. «Я узнал, что мальчики, по существу, делают только одно — бегают за девочками. Они их находят, они их теряют и о них разговаривают. Я думал: “Но это же обходной путь. Мне девочки действительно нравятся”. И, вместо того чтобы сидеть и обсуждать девочек, я знакомился с ними. У меня были близкие отношения с девочками, к тому же я был хорошим спортсменом, поэтому все парни были у меня в кармане. Ах да, время от времени приходится еще и вступать в драку. И я дрался».
Сейчас у Алекса общительная, приветливая, легкая манера поведения. Я никогда не видела его в плохом настроении. Но, попытавшись пойти против него на переговорах, вы непременно увидите воинственную сторону его натуры. А пригласив на ужин, вы узнаете его как интроверта.
«Я мог провести долгие годы без друзей, за исключением жены и детей, — говорит Алекс. — Посмотри на нас с тобой. Ты принадлежишь к числу моих лучших друзей, но часто ли мы с тобой общаемся? Это происходит только тогда, когда ты мне звонишь! Я не люблю бывать среди людей. Мечтаю о том, чтобы жить со своей семьей на участке земли площадью в 40 гектаров. В этих мечтах нет места друзьям. Так что, несмотря на мой публичный имидж, я все же интроверт. Думаю, по сути, я остаюсь таким же человеком, каким был всегда — чрезвычайно робким. Но компенсирую это».
Однако многие ли из нас действительно могут действовать вопреки своему истинному я (отложим на время вопрос о том, хотим ли мы делать это)? Профессор Литтл — отличный актер, как и многие высшие руководители компаний. А как насчет нас с вами?
Несколько лет назад психолог-исследователь Ричард Липпа решил найти ответ на этот вопрос{7}. Собрав группу интровертов в лаборатории, он попросил их вести себя как экстраверты — делать вид, что они ведут занятие по математике. Затем он и его помощники, вооружившись видеокамерами, измерили некоторые параметры: длина шагов участников эксперимента; количество зрительных контактов со «студентами»; доля времени, потраченного на разговоры; темп и громкость речи; общая продолжительность каждого занятия. Исследователи также, изучив речь и язык жестов участников эксперимента, определили, как те проявляли себя в качестве экстравертов.
Затем Ричард Липпа провел тот же опыт с настоящими экстравертами и сравнил полученные результаты. Обнаружилось, что хотя члены последней группы в большей степени вели себя как экстраверты, некоторые из псевдоэкстравертов были чрезвычайно убедительными. Создается впечатление, что большинство из нас знает, как выдать себя за экстраверта хотя бы в какой-то степени. Даже если мы не знаем о том, что длина шагов и количество времени, которое мы тратим на разговоры и улыбки, показывает в нас интровертов или экстравертов, все равно эта информация заложена в нашем подсознании.
Однако контролировать образ представления себя внешнему миру можно до определенных пределов. Отчасти это связано с феноменом утечки поведенческой информации. Наше истинное я дает о себе знать через подсознательные жесты и мимику: незаметное отведение взгляда в тот момент, когда экстраверт смотрел бы прямо в глаза собеседнику; умелое изменение хода разговора, посредством которого лектор переносит тяжесть дискуссии на присутствующих, тогда как оратор-экстраверт удерживал бы аудиторию немного дольше.
Почему некоторые интроверты, принимавшие участие в эксперименте Ричарда Липпы, показали результаты, близкие к результатам настоящих экстравертов? Оказалось, что интровертам, особенно успешно выдававшим себя за экстравертов, свойственна черта, которую психологи называют самомониторингом. Обладающие этим качеством люди умеют менять свое поведение, приспосабливая его к требованиям определенных социальных ситуаций. Для этого они ищут знаки, которые подсказали бы им, как следует поступить в той или иной ситуации. По словам психолога Марка Снайдера, автора книги Public Appearances, Private Realities («Внешнее проявление, внутренняя сущность») и создателя шкалы самомониторинга, в Риме они ведут себя как римляне{8}.
Я знаю одного человека, который владеет приемами самоконтроля лучше, чем кто бы то ни было из всех, кого я знаю. Эдгар — известный и весьма популярный представитель светского общества Нью-Йорка. Вместе со своей женой он чуть ли не каждую неделю устраивает или посещает благотворительные мероприятия и светские приемы. Эдгар ведет образ жизни беспечного человека, последние выходки которого всегда становятся любимой темой светских разговоров. Тем не менее он явно интроверт. «Я предпочел бы сидеть наедине, читать и размышлять, а не общаться с людьми», — говорит Эдгар.
И все же у него широкий круг общения. Эдгар воспитывался в светской семье, в которой самоконтроль считался нормой, и он сознательно стремится к нему. «Я люблю политические игры, — говорит он. — Люблю политику, мне нравится заставлять мир вертеться и менять его на свой лад. Поэтому я делаю то, что мне не свойственно. На самом деле я не люблю бывать на вечеринках, поскольку в этом случае мне приходится развлекать публику. Но я сам устраиваю вечеринки, так как благодаря им я оказываюсь в центре происходящего, хотя в действительности не считаю себя светским человеком».