Международное исследование по оценке качества математического и естественнонаучного образования (The International Mathematics and Science Study, TIMSS){25} — это стандартизованный тест, который проводится для учеников средних школ во всем мире один раз в четыре года. После каждого теста исследователи проводят многосторонний анализ полученных результатов, сопоставляя эффективность обучения учеников из разных стран. Азиатские страны, такие как Корея, Сингапур, Япония и Тайвань, неизменно занимают первые места в списке. Например, в 1995 году, когда впервые проводилось это исследование, такие страны как Корея, Сингапур и Тайвань, показали самые высокие результаты теста по математике и вошли в четверку лучших в мире по естественным наукам{26}. В 2007 году исследователи подсчитали, сколько учеников в каждой конкретной стране обладают знаниями продвинутого уровня, соответствующими повышенному международному стандарту (для учеников, изучающих математику, это означает обрести статус, равный статусу суперзвезды){27}. В результате ученые установили, что самые лучшие знания показали ученики из нескольких азиатских стран. Около 40 процентов учеников четвертых классов из Сингапура и Гонконга получили количество баллов, соответствовавшее или превзошедшее повышенный стандарт, а от 40 до 45 процентов восьмиклассников из Тайваня, Кореи и Сингапура приблизились к нему. Во всем мире доля учащихся, получивших количество баллов, соответствовавшее повышенному стандарту, составляла 5 процентов учеников четвертых классов и 2 процента учеников восьмых классов.
Чем можно объяснить такой поразительный разрыв между показателями, полученными в Азии и в других странах мира? Давайте проанализируем один интересный момент, касающийся TIMSS. В ходе тестирования учеников просят также ответить на ряд докучливо подробных вопросов о них самих. Эти вопросы касаются самых разных аспектов жизни, начиная с того, почему они увлекаются естественными науками, и заканчивая тем, есть ли у них дома столько книг, чтобы заполнить ими еще три-четыре книжные полки. Для заполнения анкеты требуется много времени, и, поскольку это никак не влияет на результаты тестирования, многие ученики оставляют ряд вопросов без ответа. Однако исследование профессора Эрлинга Боу показало, что в странах, где учащиеся заполнили больше строк в анкете, больше учеников хорошо справились и с самим тестом TIMSS. Другими словами, самые лучшие ученики обладают не только когнитивной способностью решать задачи по математике и естественным наукам, но и еще одним полезным качеством — спокойным упорством.
В результате других исследований было установлено также, что даже у совсем маленьких азиатских детей наблюдается поразительно высокий уровень упорства. Например, кросс-культурный психолог Присцилла Блинко предлагала японским и американским детям пазл, устроенный таким образом, чтобы его невозможно было собрать; задание они должны были выполнить в одиночку, без помощи других детей или учителя{28}. Затем она сравнила, сколько времени эти дети потратили на сборку пазла, прежде чем прекратили попытки. Японские дети потратили в среднем 13,93 минуты, тогда как американские — только 9,47 минуты. Менее 27 процентов американских учеников упорно продолжали собирать пазл столько же времени, сколько и японские дети, и только 10 процентов японских детей отказались от дальнейших попыток так же быстро, как и американские дети. Присцилла Блинко относит этот факт на счет такого качества, как упорство, свойственное японским детям.
Спокойное упорство, демонстрируемое многими азиатами и американцами азиатского происхождения, не ограничивается только математикой и естественными науками. Несколько лет назад, после моей первой поездки в Купертино, я встретилась с Тиффани Ляо — ученицей средней школы, которая собиралась поступать в колледж Swarthmore. Родители хвалили дочь за то, что в детстве она любила читать даже в окружении других людей. Когда мы впервые встретились, семнадцатилетняя Тиффани, девушка с детским лицом, планировала поступать в колледж. Она рассказала мне о том, что перспектива переезда на Восточное побережье и встречи с новыми людьми вызывает у нее приятное волнение, но она боится жить там, где никто не пьет чай с пузырьками — популярный тайваньский напиток.
Теперь Тиффани стала практичной и опытной студенткой последнего курса колледжа. Она училась за границей, в Испании, и подписывала свои письма в континентальном стиле: «Обнимаю, Тиффани». На фотографии, выложенной в Facebook, детское выражение лица уступило место улыбке, по-прежнему мягкой и дружелюбной, но еще и проницательной.
Тиффани вот-вот должна была осуществить свою мечту стать журналистом. Совсем недавно ее избрали главным редактором газеты колледжа. Она по-прежнему застенчива: когда девушка выступала на публике или поднимала трубку, чтобы позвонить незнакомому человеку, кровь бросалась ей в лицо, но со временем она начала себя чувствовать более комфортно в таких ситуациях. Тиффани убеждена, что именно эти «спокойные черты характера», как она сама их называет, помогли ей стать главным редактором. Для нее мягкая сила означает способность внимательно слушать, делать подробные записи и глубоко изучать тему интервью, перед тем как встретиться с людьми. «Все это помогло мне добиться успеха в журналистике», — написала мне Тиффани. Она научилась использовать силу спокойствия.
При первой встрече с Майком Веи (студентом Стэнфода, который хотел бы быть таким же раскованным, как и его сокурсники) он сказал, что такого понятия, как спокойный лидер, не существует. «Как вы можете донести до людей свою убежденность, если так спокойно воспринимаете ее?» — спросил он. Я заверила его в том, что это совсем не так, но он с такой спокойной убежденностью говорил о неспособности тихих людей внушить другим свою убежденность, что в глубине души я засомневалась. Может, он и прав.
Все это происходило еще до того, как я услышала слова профессора Ни об азиатской концепции мягкой силы; до того, как прочитала труды Ганди; до того, как поняла, что Тиффани ждет блестящее будущее в качестве журналиста. Подростки из Купертино показали мне, что убежденность остается убежденностью, какого бы уровня громкости голос ее ни выражал.
Часть IV
Как любить, как работать
Глава 9
Что делать, если нужно быть экстравертом?
У человека столько социальных личностей, сколько индивидов признают в нем личность и имеют о ней представление. <…> На практике всякий человек обладает столькими различными социальными личностями, мнением скольких различных групп людей он дорожит.
Уильям Джеймс
Знакомьтесь с профессором Брайаном Литтлом, бывшим преподавателем психологии Гарвардского университета, лауреатом премии 3M Teaching Fellowship, которую называют иногда Нобелевской премией для университетских преподавателей{1}. Профессор Литтл — невысокий человек крепкого телосложения, носит очки. И он неизменно располагает к себе. Брайан Литтл разговаривает громким баритоном, часто напевает какую-нибудь песню и бегает туда-сюда по аудитории. Он четко выговаривает согласные и растягивает гласные — совсем как актер старой школы. Профессор Литтл напоминает одновременно актера Робина Уильямса и Альберта Эйнштейна. Отпуская шуточки, которые нравятся его слушателям, сам он выглядит даже более довольным, чем они. Занятия профессора Литтла в Гарварде всегда пользуются большой популярностью у студентов и часто завершаются бурными аплодисментами.
Напротив, ниже пойдет речь о человеке совсем другого склада характера: он живет со своей женой в уединенном домике, расположенном на двух акрах земли в удаленном канадском лесу. Время от времени к ним приезжают дети и внуки, но в остальное время этот человек практически ни с кем не общается. На досуге он занимается музыкальной оркестровкой, читает книги и пишет статьи, а также длинные электронные письма друзьям, называя свои сочинения «электронными посланиями». Общаться же с другими людьми, в случае необходимости, он предпочитает тет-а-тет. На приемах он как можно быстрее уединяется с кем-либо для спокойной беседы или выходит «подышать свежим воздухом». Когда ему приходится много общаться или когда он попадает в конфликтную ситуацию, то буквально заболевает.
Удивитесь ли вы, если я скажу, что профессор, устраивающий целые представления на лекциях, и затворник, отдающий предпочтение жизни разума, — это один и тот же человек? Может, это и не вызовет у вас удивления, если вы вспомните, что все мы ведем себя по-разному в разных ситуациях. А раз уж нам свойственна такая гибкость, имеет ли вообще смысл говорить о различиях между интровертами и экстравертами? Не слишком ли мы спешим противопоставлять эти понятия: интроверт — это мудрый философ, а экстраверт — бесстрашный лидер? Интроверт — поэт или ученый-отшельник, экстраверт — диджей или глава команды чирлидинга? Нет ли в нас всего этого понемногу?