«И как я должен это понимать?»
Тиорин тоскливо закрыл шкатулку. Похоже, ночь прошла впустую; за маленьким оконцем занимался новый день, и уже шаркала по коридору служанка Дэлоза.
И, похоже, не избежать визита в Шенду-ха.
Глава 10. Когда сгущаются тени
Далеко позади осталась Эльдан-ха с рогатым замком на склоне. По правую руку – пенная река, что вырывается на волю из теснины; дикая вода, ворочающая глыбы размером с добрую свинью. Ветер с бешеным воем рвался на свободу из каменных объятий гор, в ярости стараясь не уступать реке.
Тэут-Ахи стояла над ревущими мутными потоками. Не оттого, что устала, и уж конечно, не оттого, что не знала, как перебраться на другой берег. Она просто слушала и пыталась понять, куда идти дальше.
Мысли спящих эргов сочились тонким ручейком из теснины, и Тэут-Ахи узнавала каждого из трех своих братьев. Дха-Тор, Эа-Ном и Роо, имена, полученные от тех, чья вера в божественное пламя сама по себе была источником могущества.
Тэут-Ахи встряхнулась и зашагала дальше. Узкая, но далеко не заброшенная тропа тянулась вдоль реки; старшая кое-где высмотрела даже лошадиный помет – верный признак того, что нынешние владыки мира не забывают навещать ими же преданных спящих эргов.
В одном месте тропа оказалась подмытой и осыпавшейся; Тэут-Ахи, легко опершись на Жало Ужаса, легко перескочила опасный участок. Подняла с земли брошенный ремешок, еще не утративший запаха свежевыделанной кожи. Сомнений не оставалось: ее спящих братьев навещали, причем совсем недавно. Тэут-Ахи хищно ухмыльнулась. Не иначе, как предатель Тиорин Элнайр уже растрезвонил новость о ее пробуждении…
«А если там засада? Если они ждут меня у ложа моих братьев?!!»
Она покрепче сжала копье.
Возможно, что и так. Но тогда… Ей не остается ничего иного, как принять бой, и биться, пока Первородное пламя еще теплится в груди.
Между тем тропа стала шире, уходила в сторону от реки – наверх, к позолоченным бокам утесов… И к трем черным провалам.
Здесь, в преддверии пиков Поющих Ветров, младшие эрги не стали возводить курганов. Они застали трех сынов Бездны в чреве горы – и там же повязали их тяжким сном.
Потому как велика сила веры, смешанной с жертвенной кровью, льющейся на алтарь.
Тэут-Ахи добралась до крайней пещеры, в последний раз огляделась. Прислушалась. Было похоже на то, что кроме Дха-Тора никого больше не было на дне промытого водой хода… И она осторожно двинулась вперед – и вниз, по грубо вырубленным ступеням, копьем отбрасывая с пути человеческие кости.
Каждая ступень – звено сковавшей их цепи. Каждое звено – еще одна жертва. Чтобы сон был долог и глубок.
Потом спуск закончился, упершись в смутно знакомую площадку пятиугольной формы. В каждом углу – куча сгнивших и продолжающих гнить останков, в центре же… Ее братья были сильны когда-то; и их тела не стали трогать после того, как обездвижили на долгие века.
В середине пещеры, окруженный жертвенными костями, спал Дха-Тор; они даже не утрудились соорудить саркофаг, который бы защищал тело от мелких хищников и грызунов… Впрочем, здесь их и так не было, и тело старшего сохранилось великолепно.
Он лежал на боку, но одного взгляды было достаточно, чтобы понять: этот эрг не уснул в покое, а боролся до последнего… Скрюченные пальцы вцепились в выступ на полу, ноги согнуты в коленях, лицо повернуто к ступеням…
Тэут-Ахи скрипнула зубами.
Он пытался ползти, даже тогда, когда грудь уже была пробита штырем, и каждое движение причиняло невыносимую боль.
Легкий росчерк копья – и ближайшая груда костей рассыпалась. Покатился, стуча, по камню череп давней жертвы.
Тэут-Ахи присела на корточки над спящим и осторожно прикоснулась к его плечу. Кожа под пальцами опасно хрустнула, за прошедшие столетия обратившись в сухую коричневую пленку. Дха-Тор не проснулся.
«Может быть, он мертв?»
И Тэут-Ахи, взревев, разметала по полу человеческие останки. Ведь, если старшие не пережили этот долгий сон, то ей придется сражаться в одиночестве, против своры младших. Известно, чем может кончиться подобная схватка; потому как одинокий герой побеждает недругов лишь в красивых и лживых легендах.
Она вновь наклонилась к застывшему Дха-Тору. Кожа, мускулы, кровеносные сосуды – все ссохлось, затвердело… И старший эрг сейчас весьма напоминал хорошо просоленную и тщательно высушеную на солнце рыбу.
«Но ведь я тоже… была такой… И, побери меня Бездна, он не мог умереть!»
Старший оставался недвижим.
Тэут-Ахи обошла его, опустилась на колени, чтобы видеть лицо. Прислушалась, пытаясь уловить мыслепоток…
– Дха-Тор. Просыпайся, настало время мести.
…Хруст. Словно раздавили таракана.
Тэут-Ахи пошарила глазами по скрюченной фигуре и едва не подпрыгнула от радости: пальцы старшего эрга медленно разгибались.
– Ты меня слышишь? Видишь меня?
Ей захотелось поднять его и встряхнуть, но – одно неловкое движение, и можно что-нибудь сломать низложенному владыке.
Бок распростертого Дха-Тора конвульсивно сжался; внутри что-то рвалось, трескаясь по швам… И своды пещеры отразили хриплый вздох.
– Поднимайся, брат, – Тэут-Ахи погладила эрга по острой ключице, – поднимайся…
* * *
…То, что собирался предпринять Ланс, для обычного смертного было бы равносильно гибели: редко кому удавалось сперва покинуть телесную оболочку, а затем вернуться. Но Ланс даже в чужом мире все-таки оставался младшим богом Арднейра, а потому мог себе позволить роскошь путешествий вне тела.
Только вот на сей раз оно будет слишком далеким, а потому опасным.
Отдохнув и заставив себя успокоиться, шеннит накрыл себя хрустальным куполом – на тот случай, если бесхозное тело будет долго валяться посреди степи и найдутся желающие им полакомиться. В гранях разбилась на мелкие осколки бледная луна, и заиграли искрами далекие звезды, каждая из которых – отдельный мир в слоях Сущего, только мало кто об этом задумывается.
Ланс уселся, скрестив ноги и расслабленно положив руки на колени. Закрыл глаза.
«Главное, чтобы за время моего отсутствия ничего не случилось с Вейрой».
И это была его последняя мысль перед тем, как…
Звезды размазались, превратившись в сияющие нити. И он понесся вверх, в бесконечную черноту неба. Туда, где плавает кроваво-красный шарик Дхэттара.
Он летел, оставляя позади тысячи и тысячи неведомых миров, до которых никогда не добраться богам Арднейра, да и не нужно это: судьба каждого высшего – править тем миром, в котором он был рожден.
И невесомой песчинкой Ланс стремился туда, где был его дом. Чтобы увидеть. Чтобы понять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});